Книга Проклятие Вероники - Яна Розова

Ритка – обычная тетка, ей мужик нужен, семья, а вместо этого у нее только работа и симпатичный, почти родной по жизни, шеф.

Я бы голову дала на отсечение – она все эти годы была тайно влюблена в моего мужа.

“А с чего это ты так уверена, – спросите вы, – что любовь была без взаимности? Неужто, Артем – был святой?”.

Хороший вопрос, учитывая, как выглядит Маргарита. Представьте себе секс-бомбу – это и есть наша Маргарита. И, тем не менее, мой ответ такой: да, в этом смысле он был святой. Почему я знаю? Да нипочему, просто знаю.

Большинству моих подруг я никогда бы ничего такого не сказала. Они уверены: все мужики – козлы и все изменяют женам. А если твой муж тебе не изменяет, значит, ты дура, потому что ни черта не видишь вокруг себя.

Я с ними не спорю – они битые жизнью, они даже где-то в чем-то хотят, чтобы и твой муж тебе изменял. Тогда ты будешь такой, как и они. Ведь мужчины понятия не имеют, как это унизительно, когда твой муж идет налево. Им кажется – да что такого? Это просто секс, или просто по пьяни, или охрененная баба, но всего на раз переспать, или… не знаю, что еще.

Пережив это унижение, женщины становятся, словно раненые рыси – из-за боли не отличают своих от чужих. Они тогда и подруг кусают. Я их и не жалею, потому что надо себя в руках держать, даже если больно, но и не осуждаю. Что я – бог?!

К тому же, по голодному виду Маргариты можно было догадаться, что ей ничего, кроме дружеской поддержки и профессионального сотрудничества от Артема не обламывается.

И все равно выходит, что он двух вдов оставил.

Конечно, я десять раз подумала – а стоит ли мне идти к мужу на работу, учитывая, что там сидит Маргарита Ивановна? Мне и так невесело, а тут еще и ее утешать. И все-таки, я пришла. Мне не понравилась сегодняшняя ночь – я ее провела, сидя в кресле возле открытой балконной двери и глядя в ночь, на тусклые городские звезды. Со мной эту ночь провели, но не пережили, пачка сигарет и бутылка сухого мартини. Нетрудно угадать, о чем грезила милая сорокалетняя женщина, потерявшая мужа. Ей мечталось узнать правду о его смерти.

…Рита встретила меня в дверях со слезами на глазах:

– Катенька, мы все осиротели!

– Да, Рита, так и есть, – я осторожно тронула ее за плечо, потому что не люблю слишком приближаться к людям.

Маргарита же, наоборот, хотела человеческого тепла и потому сочла мой осторожный жест приглашением к объятиям.

Мне пришлось ощутить ее запах – кожи, волос и очень приятных дорогих духов. Пришлось положить руки ей на плечи – очень мягкие, тошнотворно мягкие.

Я увидела, что косметики на ее лице нет, а все сорок пять лет так четко прорезались на ее лице, что стало даже страшно.

Весь офис фирмы “Шульгин и К” занимал немного места, зато на последнем этаже самого высокого в Гродине дома. Мне тут редко приходилось бывать. Я делами мужа не интересовалась, а жаль…

Кабинетик Артема, куда Рита проводила меня, был отгорожен от общего пространства стеклянными стенами, на стенах красовались огромные ватманы с его проектами, а все стеллажи были завалены бумажными макетами зданий. В основном, это были его старые проекты, а не те “сиротские приюты” для денежных мешков, которые он строил в последние годы.

Рита налила нам кофе из кофеварки.

– Знаешь, мы с Артемом последнее время мало общались, – она шмыгнула носом, а я достала сигареты. – Он, вроде бы, тут, рядом, но каждый своим делом занимался, и – целый день не говорим. Как же я жалею, что так вышло. Катя, а ты веришь, что это не несчастный случай?

– Это не несчастный случай. Он сам сделал это. Только я не понимаю, почему.

Мы помолчали немного.

– Рита, что-нибудь особенное происходило в последнее время?

– Ну, я же говорю, что мы не разговаривали… – она попивала кофе маленькими глотками, сидя на краешке кресла, сдвинув коленки и опершись о них локтями.

– Он ни с кем не ссорился?

Рита выпрямилась:

– Да, – с легким удивлением ответила она. – Ссорился. С этой, с Овсянниковой.

– Кто она такая? У вас работает?

– Она – дизайнер, – терпеливо, как идиотке, сказала мне Рита.

– И что? – удивилась я. – Артем тоже был дизайнером.

С некоторым даже возмущением посмотрела на меня Рита.

– Ты что! Артем был архитектором. Дизайнеры ни черта не смыслят в том, чем зарабатывают! – безапелляционно рубанула она. – Они же запросто несущую стену могут в квартире вырубить, а потом три этажа дома просядет…

– Я поняла, – мне не очень это было интересно. – Так что с той Овсянниковой?

– Артем построил дом председателю областного суда, должен был заняться дизайном этого дома и еще потом – дизайном зала заседаний в суде. А тут эта Овсянникова! У нее папа – друг председателя суда и заказ на дизайн ей перешел. Артем возмутился: у него договор подписанный, он уже бригаду нанял, материалы какие-то заказал. И вдруг – его вышвыривают из построенного им дома как щенка! Он в своей манере – знаешь, очень ядовито – председателю суда все и высказал прямо в лицо. Там и Овсянникова была.

Мне вдруг стало ясно: я должна узнать о последнем годе жизни Артема Шульгина все.

Джон

Мне вдруг стало ясно: я не должен ссориться с бывшим тестем.

Тесть выглядел нехорошо. Ему было около семидесяти лет, у него был артрит, удалена одна почка. Но теперь это было неважно.

– Заходи, Женя, – приветствовал меня рукопожатием Алексей Анатольевич.

Тесть жил один. Его жена – мать Ксю умерла, когда дочери было лет пят, наверное.

Он пошел впереди меня, указывая мне дорогу, старческой неуверенной походкой.

Его волосы стали совсем седыми, а плечи под бесформенной серой рубашкой опустились под тяжестью горя.

Может, это и хорошо, что у меня нет детей? Не имеешь – не потеряешь.

Его квартира в хрущевском доме была совсем маленькой, но очень аккуратной. Ксю сделала ему тут ремонт. С грустью я узнал так любимые ею бамбуковые обои, керамогранит, напоминающий какой-то там особый африканский сланец, шкафы цвета венге. Очень похоже на все эти интерьерные журналы, только как-то одомашнено…

Мы прошли в крохотную гостиную, сели на плоские, но удобные итальянские диваны, уместили ноги на коровьих шкурах, крашенных под зебру.

Мне стало тоскливо. Черт, нельзя так!

– Хочешь пить? – спросил бывший тесть.

Я помотал головой. Хотелось курить, но тесть не курил и не приветствовал это дело.

– Женя, я думаю, мою дочь убили, – невыразительно сказал он.

– Почему?

– Понимаешь, я последнее время с Ксенией мало виделся. У нее работа, у меня – пенсия. Она звонила, спрашивала, не надо ли чего? А что мне надо? Ничего. Да и дела у меня всегда одни и те же. Хорошо, что проснулся. Вот и все дела.