Книга Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2 - Роман Глушков

В эти дни раненые в госпиталь поступали непрерывно. Их крики и стоны не смолкали ни днем ни ночью. Занятия с новобранцами больше не проводились, и Баррелий подвязался в помощники к хирургам, где теперь отчаянно не хватало рук. Умел он, конечно, немного – всего лишь зашивать раны да хладнокровно отрезать конечности. Но хирурги все равно были благодарны ему до глубины души. Ведь сегодня они только и делали, что резали и шили, резали и шили, резали и шили…

На каждой стоянке отступающего «Вентума» за палаткой хирургов появлялась куча ампутированных рук и ног. Которая после нашего ухода так и оставалась лежать и гнить, потому что сжигать ее было уже некогда.

А пока ван Бьер занимался своей кровавой, но благородной работой, я прислушивался к грохоту идущей вдалеке битвы. И глядел, как разбегаются из обоза мои добрые знакомые: маркитанты, прачки, охотники, повара… Я завидовал им, потому что они, счастливцы, могли плюнуть на все и вырваться из этого ужаса. Тогда как кригариец и я по-прежнему оставались с легионом, который отступал с боями, неся каждодневные потери. И я боялся, что в конце концов мы тоже присоединимся к этим потерям, пуская мы и не совались в горнило боя.

Генерал Брасс принял жестокое, но вынужденное решение бросить не способных идти раненых на произвол судьбы, не известив их об этом. Забрав всех врачей, легион спешно покинул лагерь среди ночи, и к рассвету был далеко отсюда. С одной стороны Брасс поступил подло, но с другой совершил благо. И для раненых, которые так и не узнали о том, что их предали, гибель от мечей объявившихся здесь на рассвете промонторцев стала неожиданной и быстрой.

И надо же такому случиться, что я и ван Бьер тоже очутились среди этих брошенных несчастных!

Всему виной была усталость, сморившая монаха после нескольких бессонных суток работы в госпитале. Такая сильная усталость, что он заснул в итоге прямо в палатке с ранеными, не обращая внимания на их стоны. Я тоже намаялся за минувшие дни. И тоже спал без задних ног под нашей тележкой, укрывшись с головой одеялом. Поэтому никто обо мне и не вспомнил. Также, как о Баррелии, хотя в суете внезапного ночного отступления это было немудрено.

Тем не менее, проснулся он прежде чем в лагерь нагрянула беда.

– Вставай, парень!.. – Кригариец грубо вытащил меня из-под тележки, ухватив за лодыжку. – Плохи наши дела! Мы с тобой все проспали – легион ушел на север без нас. Слышишь рев промонторских горнов? Скоро южане будут здесь. И вряд ли нам удастся выдать себя за их друзей.

– И что теперь делать? – Спросонья я туго соображал, но жизнь в неустанной тревоге научила меня не расслабляться и быть готовым ко всему. – Бежать?

– Да, бежать. Но не за легионом, – ответил монах. – Первое, что сделают промонторцы, это отправят по его следам конницу. И если мы окажемся у нее на пути, нам конец. Короче, делай так: хватай тележку, дуй в крайнюю палатку, где я вчера работал – ту, что у самого берега, – и жди меня там. А я пока пробегусь по лагерю, проверю, не забыт ли здесь еще кто-нибудь кроме раненых…

В палатке, возле которой лежала уже привычная мне груда ампутированных рук и ног, я обнаружил двух покойников. Видимо, сбежавшие хирурги оперировали их последними, но так и не сумели спасти. Хотя этим двум бедолагам повело – они скончались до того, как фантерии изрубили их на куски. Прочим же раненым – а было их не менее сотни, – рассчитывать на такое везение не приходилось. Да и наша участь стояла под большим вопросом, ведь если южане полностью окружат лагерь, деваться нам будет некуда.

Ван Бьер вернулся ко мне, когда в лагере началась резня. Он рассчитывал, что до палатки на отшибе враги доберутся не сразу, но пятеро из них оказались чересчур прыткими. Они застали бы нас врасплох, если бы кригариец не застал врасплох их. И порубил негодяев до того, как они вызвали подмогу…

А потом мы с кригарийцем выбрались из палатки и ударились в бега… если, конечно, можно назвать бегом его хромоногое ковыляние следом за тележкой. Я тащил ее изо всех сил, но она все равно была для меня тяжеловатой. Хорошо, что Баррелий не просто держался за бортик, но и подталкивал или, наоборот, притормаживал ее, когда было необходимо. Поэтому мы с ним не так быстро, как нам хотелось бы, но удалялись-таки от разыгравшейся позади нас кровавой вакханалии.

Куда именно удалялись? Пока это не имело для нас значения. Перво-наперво мы хотели добраться до ближайшего леса, и не загадывали наперед. Тем более, что мы все равно не знали, что ждет нас впереди…

Глава 2

Тропинка, по которой мы шли, не исчезла, а повела нас дальше, в лесные заросли. Ею давно никто не пользовался, и она почти заросла травой, поэтому и не раскисла после вчерашнего дождя. Однако следы на ней все равно оставались. И если враг отправит за нами погоню, примятая трава, а также отпечатки колес и сапог на непокрытых ею участках выдадут ему, куда мы отправились.

Кстати, отпечатки выдадут не только нас, но и тех, кто прошел здесь до нас вчера вечером или сегодня ночью. Даже мой неопытный детский глаз различил, что мы идем по следу небольшой повозки, которую тянул мул. А его в свою очередь вел под уздцы взрослый мужчина, обутый в охотничьи сапоги на тонкой подошве. Неизвестно, правда, как он прошел по столь неширокой тропе через лес. Но раз его повозка не застряла еще на опушке, значит, ему это удалось. А вот удастся ли нам, трудно сказать – мои тягловые усилия не шли ни в какое сравнение с мульими.

– Хм… Похоже, что Зейн Ринар удрал из лагеря этой же дорогой, – рассудил ван Бьер, приглядевшись к следам, когда мы с ним очутились под покровом леса. – Что ж, я рад. Если наш охотник выбрал для бегства этот путь, он явно знал, в какую сторону безопаснее всего драпать.

– Зейн Ринар? – переспросил я. Я не подумал, что это мог быть он, поскольку не обнаружил на тропе отпечатков детских сапожек – тех, что принадлежали его дочери Ойле, моей ровеснице. Но потом до меня дошло, что она могла не идти по земле, а ехать на козлах повозки, и я счел догадку Баррелия резонной.

– Он самый, кто же еще, – подтвердил монах. – Неплохо бы догнать его и дальше выбираться вместе – его лук был бы для нас нелишним. Однако, полагаю, ничего у нас не выйдет. Если Зейн и Ойла вышли еще затемно, они уже далеко отсюда.

Честно говоря, кригариец ошибался редко. Но в данном случае он не угадал: забыть о семействе Ринаров у нас не получилось. Вот только следующая наша встреча с этими малообщительными, но в целом неплохими людьми вышла слишком уж безрадостной.

Когда солнце приблизилось к полудню, и мы были почти уверены, что за нами нет погони, деревья на нашем пути начали редеть. По всем признакам, скоро мы должны были очутиться в горной долине. А там почти наверняка отыщутся идущие на север дороги или хотя бы тропы.

Настигнем мы «Вентум» или нет, оставаться в Промонтории тоже было не резон, ибо ничего хорошего это нам не сулило. В общем, настроение наше мало-помалу улучшалось, и ван Бьер даже забурчал под нос свою любимую солдатскую песню про красавицу Мари с большой задницей, как вдруг мы услышали пронзительный крик. Девчоночий. И раздавался он откуда-то совсем неподалеку.