Книга Зона тренировок. Стань сильнее, быстрее и умнее - Райан Фергюсон

В течение последующих месяцев, после того как прокурор Кевин Крейн выдвинул нам двоим обвинение в убийстве, показания Эриксона неоднократно менялись. Благодаря «доказательствам», которые содержались в сфабрикованных полицейских отчетах, подкрепляющих предполагаемую виновность Эриксона, и исчерпывающим деталям преступления, Эриксон в конце концов сам начал верить в реальность своих фантазий, в то, что мы вместе с ним убили Хейсолта при неудачной попытке ограбления. Из-за ложных убеждений и страха, что именно он совершил преступление, Эриксон запаниковал и согласился на сделку со следствием в обмен на меньший срок тюремного заключения. Я же был ложно обвинен в совершении убийства.

Со дня моего ареста в марте 2004 года до судебного разбирательства в октябре 2005 года я находился в окружной тюрьме, не совершив никакого преступления. Видимо, те, в чьих руках находится власть, считали Восьмую поправку к нашей Конституции не более чем шуткой. «Достопочтенная» судья Элен Ропер предпочла проигнорировать норму о недопустимости чрезмерной суммы залога, назначив сумму в 20 миллионов долларов – самый крупный залог в такого рода делах, когда-либо рассматривавшихся. Мы пытались привлечь к ответственности виновных в принятии этого совершенно бессмысленного и предвзятого решения, но вскоре поняли, что представители судебной системы не хотят признавать своих коллег виновными в совершенных действиях. Многие удивлялись тому, как я вообще мог оказаться в суде в качестве главного подозреваемого, учитывая то, что показания Эриксона были полны противоречий и не были даже похожи на правду. Ни один из обнаруженных на месте преступления образцов ДНК не совпадал ни с моей ДНК, ни с ДНК Чарльза. У меня не было ни одного мотива для совершения преступления. Я раньше никогда прежде не привлекался к уголовной ответственности. Было очевидно, что ни одного доказательства моей причастности к делу не было и нет.

Те же люди пошли дальше полицейского отделения Колумбии и амбициозного прокурора Кевина Крейна. Получив перед дачей показаний ценные указания в офисе Крейна, Чарльз Эриксон предстал перед присяжными абсолютно другим человеком. Уверенно давая свидетельские показания, Эриксон указал на меня как на виновного в убийстве Кента Хейсолта. При этом он (разумеется, с помощью Крейна) описал детали убийства, о которых ему не было известно еще год назад.

Тем не менее мои адвокаты с трудом давали отпор – частично из-за того, что они не были подготовлены к заседанию надлежащим образом (что, к сожалению, часто выясняется уже после того, как адвокаты получают гонорар), частично потому, что им не были предоставлены все проходящие по делу улики, чтобы они могли вести дело как следует. Непредставление защите всех документов по делу является незаконным. Но поскольку Верховный суд не станет привлекать к ответственности офицеров полиции или прокуроров, виновных в сокрытии улик, то такое происходит при рассмотрении большинства подобных дел. Это примерно то же самое, что запретить вождение в пьяном виде, а потом, вместо того чтобы привлекать нарушителей к ответственности, не считать это преступлением и не сажать преступников в тюрьму, а говорить в качестве судебного решения: «Я уверен, что вы не хотели пить и сбивать тех детей. Если уж на то пошло, как вы можете быть виноватым в том, что они вышли на дорогу?» Оказывается, нет НИКАКОГО реального привлечения к ответственности. Вождение в пьяном виде не прекратится, если не наказывать правонарушителей. А полицейские и прокуроры будут продолжать скрывать улики и разрушать бесчисленные жизни, будучи уверенными, что им не грозит ничего страшнее небольшого выговора.

Тем временем у прокурора Кевина Крейна вместо Эриксона появился новый «главный свидетель» – Джерри Трамп, технический служащий. Несмотря на то что ранее Трамп заявлял, что не разглядел лица неизвестных, теперь он указывал на меня перед судом присяжных, как на человека, которого он видел в ночь убийства. Не менее удивительным стало решение прокурора не вызывать на допрос Шону Орнт – по сути, единственного свидетеля, который мог бы меня опознать. По какой причине решили опрашивать не Шону, а Трампа, многократно заявлявшего, что ему не удалось никого разглядеть, остается загадкой. Позже, в 2008 году, на судебном слушании показаний Шона Орнт сообщила, что прокурор Крейн назначал ей встречу три раза перед заседанием по моему делу. В своих показаниях она заявила, что много раз говорила Крейну о том, что мужчина, которого она видела в ту ночь, не был ни Эриксоном, ни мной. Вероятно, её показания оказались недостойными внимания моих адвокатов или суда присяжных.

После пятидневной проверки доказательств, что зловеще совпало с моим 21-м днем рождения, суд вынес дело на обсуждение членов совета присяжных. Несколько часов спустя они огласили свой вердикт. Они признали меня виновным в ограблении первой степени и в убийстве второй степени. Мой приговор: 40 лет за решеткой.

С днем рождения.

Вместо того чтобы покинуть окружную тюрьму спустя восемнадцать месяцев заключения и ощутить наконец свободу, я отправился в место, которое совсем не жаждал увидеть изнутри: в тюрьму штата. Я был потрясен, растерян, напуган. Меня предали! Это был шквал всех эмоций, которые люди стараются избегать в жизни. Я ничего не мог поделать. Я обессилел. Мне казалось, что весь мир восстал против меня, а те немногие, которые могли бы мне помочь, предпочли проигнорировать очевидное и отправили меня за решетку. У меня скопилось столько вопросов! Как можно осудить человека, не имея при этом доказательств? Как много времени понадобится для того, чтобы исправить допущенную ошибку? Как могли представители власти, призванные служить людям и защищать их, проигнорировать факты и принять документально оформленные доказательства, которые были откровенной ложью? И наконец, самый насущный вопрос: как они могут спокойно жить, натворив все это?!

К счастью, на этом все не закончилось. Моя семья, возмущенная приговором суда присяжных и убежденная в моей правоте, поставила перед собой цель собрать все возможные доказательства моей невиновности. Мой отец Билл посвятил этому жизнь. В результате он обнаружил ряд шокирующих фактов, подтверждающих то, что не было никаких оснований даже для моего задержания, не говоря уже о судебном разбирательстве и о приговоре суда.

После вынесения обвинительного приговора в 2005 году я несколько раз подавал заявления об апелляционном обжаловании приговора, снова присутствовал на судебных заседаниях – и все было бесполезно. Каждый раз местные судьи находили основания проигнорировать приводимые мною факты. Не желая поставить под сомнение компетентность и судебные решения своих коллег, ни один из этих «служителей правосудия» не осмелился перейти дорогу своим «собратьям». И, как показывает статистика, это распространенный случай среди второсортных судей. Я гнил за решеткой, а эти лодыри беззаботно наслаждались жизнью в загородных клубах. Это продолжалось долгие годы апелляций – даже несмотря на то, что в итоге два единственных свидетеля, давшие показания против меня, признались перед судом в лжесвидетельствовании. Не было никаких улик, которые связывали бы меня с убийством Хейсолта, а единственный свидетель преступления заявила, что на парковке видела не меня.

К счастью, в октябре 2005 года, за несколько месяцев до суда, средства массовой информации начали проявлять интерес к моему делу. За эти годы три крупные информационно-аналитические программы выпустили сюжеты о том, как моя семья предпринимает нечеловеческие попытки, чтобы доказать мою невиновность. В результате именно внимание СМИ помогло мне добиться освобождения. В программах 48 Hours на CBS и Dateline на NBC были показаны четыре сюжета об абсурдности этого дела. Позже на ABC моей проблеме были посвящены две части программы Nightline. С тех пор я дал интервью в Today, Good Morning America, The Early Show и шоу Кэти Курик. Кроме того, вышло множество газетных статей и постов о моих испытаниях и моей семье. Борьба за справедливость с привлечением средств массовой информации непроста, но она приносит плоды. Резонанс в СМИ привлек внимание известного адвоката Кэтлин Зеллнер, специализирующейся на обжаловании незаконных обвинительных приговоров. Кэтлин известна чрезвычайно ответственным отношением к своей работе, поэтому ее помощь дала мне надежду на получение свободы. Осенью 2009 года Зеллнер со своим коллегой, очень упорным Дугом Джонсоном, встретились со мной. Они изучили материалы дела и пришли к выводу, что допущена явная судебная ошибка. Они взялись за мое дело абсолютно бесплатно и неустанно трудились, чтобы доказать мою невиновность. Вскоре после их включения в процесс в деле произошел заметный прорыв. Нежданно-негаданно я получил хорошие известия. В начале ноября 2009 года Чарльз Эриксон решил раскрыть правду. В письменном заявлении он сообщил, что солгал под присягой в суде!