Книга Марс наш! - Валерий Большаков

Проговаривая чеканную фразу Воронин, как в песне поется, был счастлив и горд.

Рапортовать могли лишь командиры кораблей.

Вот и он дослужился до этого высокого звания…

Председатель госкомиссии, чувствуя состояние Николая, улыбнулся:

– Желаем вам успешного полета и благополучного возвращения на Землю.

Экипаж вышел из скафандровой и потопал к электробусу.

Вместе с Ворониным их было четверо. Рядом с Николаем шагал штурман – здоровенный Генка Царев, а догонял чернявый суетливый, юркий Ашот Подолян, бортинженер.

Еще один член экипажа, пилот Лю Гуань-чэн, дожидался их на первом модуле ТМК «Леонов», уже выведенном на орбиту.

Осталось вывести второй, чем они и займутся в самом скором времени.

Весь состав 7-й марсианской экспедиции – восемь кандидатов и докторов наук – уже сидели в салоне, громко переговариваясь и делясь впечатлениями.

На их фоне даже Царев выглядел старым космическим волком.

– Как самочувствие, штурман? – спросил Николай.

– Как бы приподнятое, командир! – искренне ответил Геннадий.

– Ашот! Долго тебя ждать?

– Иду, иду!

– Идет он… Все здесь?

– Все!

– Грузимся!

Экипаж расселся, и электробус тронулся с места, стал набирать скорость.

Новый Ленинск – зеркальные усеченные пирамиды и крутые белые купола – они быстро проехали, и за окном потянулись старые пятиэтажки с тополями, высаженными вдоль улицы.

А потом открылась голая степь.

– Чтобы вы просто понимали, – сказал Подолян, – здесь по весне красиво, когда тюльпаны цветут, и все такое…

Но Воронин его не слушал.

Он и смотрел не на степные просторы, а на стартовые установки, колоссальными металлическими цветами распускавшиеся у горизонта.

На Байконуре он был впервые, раньше получалось стартовать либо с Восточного, либо с бразильской Алькантары. По одному разу с космодрома Куру и с Оверберга, что в Южной Африке.

А тут – гагаринские места!

Воронин повернулся к Даниэлю Пратту космонавту-исследователю из ЕКА.

Программа полета ТМК «Леонов» включала в себя доставку людей и груза на базу «Королев», затерявшуюся в Долине Маринер, плюс посещение астероида Цверг, чья орбита пролегала рядом с марсианской.

По наблюдениям астрономов, на Цверге имелись всамделишные златые горы, как на Амоне, а также платиновые и палладиевые.

Именно к Цвергу ЕКА направлял корабль «Терра-2», пропавший без вести.

Вот на Пратта и возложили печальную миссию: разобраться на месте, что же случилось с экспедицией, найти сам корабль или временную станцию на Цверге.

Расположение планет было удачным, и Управление космических сообщений РФ решило просьбу ЕКА удовлетворить – включить «спасьонавта» в состав 7-й марсианской.

– О чем задумался, детина?

Пратт улыбнулся.

– Я не думаю, – сказал он, – я набираюсь впечатлений. Красота-то какая!

– Лепота! – поддержал его Николай.

Электробус приблизился и проехал мимо стартового стола – исполинского, циклопического сооружения, нужда в котором проста – отводить огонь и газы, вырывающиеся из сопел ЖРД.

И еще, и еще стартовые пункты – для «Энергии», для «Союзов» и «Протонов», для «Руси» и «Ангары».

Ракета-носитель Н4 «Раскат» покоилась на площадке № 110, удерживаемая гигантской башней обслуживания, похожей на угольник высотой с 50-этажный дом.

Царь-ракета!

– Какая огромная… – пробормотал Леонид Гоцман, хирург, терапевт, психолог – медик на все руки.

Стартовики в синих комбинезонах открыли дверцы подъемника.

– Заходим.

Поднявшись на лифте к самому верху, Воронин вышел на площадку, откуда был виден весь Байконур, но смотрел он на ракету, необъятную и неохватную, грозную в своей мощи.

– Лепота!

Николай хотел похлопать ладонью по теплому боку «Раската», но не решился на святотатство – погладил только.

За обтекателем покоился второй крупноблочный модуль корабля «Леонов» весом 150 тонн – МОК, марсианский орбитальный корабль, в связке с МПК – марсианским посадочным комплексом.

Это будет носовая часть «Леонова».

Первый модуль, кормовой – с ядерным двигателем, топливными баками, полными атомарного водорода, и прочим хозяйством – уже кружил по «монтажной» орбите.

– Чтобы вы понимали, занимаем места согласно купленным билетам! – сказал Подолян, отпирая внешний люк в манере проводника вагона.

– Чучело… – вздохнул командир.

Все чинно проследовали в МОК.

Отсеки тут располагались в семь этажей.

Верхним был отсек ОДУ – объединенной двигательной установки, пилоты нежно звали ее «одуванчиком».

Ниже шли кают-компания, жилой отсек, грузовой, лабораторный.

Рабочий и приборно-агрегатный отсеки находились в кормовом модуле, дожидавшемся «воссоединения» в околоземном пространстве.

Пассажиры обеспокоились было, всем ли хватит места.

Хватило.

– Готовность пятнадцать минут!

Воронин, Царев и Подолян перешагнули высокий комингс пилотской кабины.

– Ключ на старт! – послышался в наушниках голос руководителя пуска.

– Есть ключ на старт! – Это уже компьютер отрепетовал.

Вышколили его тут.

И правильно. Нечего машины распускать…

– На борту порядок, – солидно доложил Николай. – К старту готовы.

– Внимание! Все предстартовые команды прошли!

Воронин шустро занял место командира и пристегнулся.

Кресло плавно наклонилось, опуская человека в положение полулежа.

Николай лежал и поглядывал на пультик справа, где радостно горел розовый огонек, заговорщицки подмигивал зеленый и неуверенно подрагивал желтый столбик, колеблясь у белой единички.

– Протяжка один!

– Есть протяжка один!

Сейчас датчики контрольной системы шарили по всем системам, вынюхивая наиничтожнейший разлад. Мало ли…

– Продувка!

– Есть продувка!

Где-то под МОКом, в утробе «Раската», зачмокали пневмоклапаны, прошипел, просвистел по магистралям аргон.

– Ключ на дренаж!

– Пуск!

– Протяжка два!

– Есть протяжка два!

«Лучше перебдеть, чем недобдеть. Правильно…»