Книга Двор русских императоров в его прошлом и настоящем - Николай Волков

Сводя общее положение это к частному вопросу, нас занимающему, должно признать, что учреждение придворных чинов по западным образцам было не только делом личного произволения Петра, а и естественным последствием развития русской жизни. Придворные чины носят у нас названия немецкие по преимуществу, но на учреждение их, несомненно, имел влияние и строй французского двора, который Петр Великий мог наблюдать в свое посещение французского королевства в 1717 году.

В Табели о рангах[3], обнародованной 24 января 1722 года, определены подробно все придворные чины и должности. Рассматривая даже поверхностно названия этих чинов, легко усмотреть, что многие из них вовсе никогда не были жалованы, и даже определить, в чем состояли их обязанности, не представляется в настоящее время возможным. Мы не имеем именных списков придворных чинов времени Петра Великого и Екатерины I. Имена только некоторых из этих лиц сделались достоянием истории. Известно, что Виллим Монс5 был одним из первых камер-юнкеров, назначенных к Государыне, вскоре после публичного объявления (7 марта 1711 года) Петром I о Государыне царице Екатерине Алексеевне, «что она есть истинная Государыня»6. Служебные обязанности камер-юнкера не были точно определены, в руках его сосредоточивались дела по управлению сел и деревень, состоящих за Государыней; управляющие и приказчики, а также игуменьи тех обителей, которые находились под особым покровительством царицы, в скором времени стали присылать ему отчет по имениям, по монастырям, сметы приходов и расходов. У него просили доклада о тех и других распорядках перед Государыней. Ему поручались принятие на службу в ведомство Государыни разных лиц, суд и расправа не только над ними, но даже разбор дрязгов между монахинями и настоятельницами царицыных пустошей, назначение жалованья, чиновников и служителей Государыни.

На Монсе лежало устройство празднеств и гуляний, до которых такая охотница была Екатерина Алексеевна; он должен был вести корреспонденцию с заграничными поставщиками товаров, ведаться с портными и портнихами Государыни, сопровождал ее за границу, хлопотал во всех ее переездах об удобствах в пути и при остановках по городам7.

По тем Высочайшим повелениям и другим документам, которые дошли до нас за время царствования Петра I, можно судить, что все придворные чины состояли при императрице, а не при императоре. Двор супруги преобразователя России, по свидетельству современников, не уступал в блеске и величии германским дворам той эпохи, двор же самого Петра отличался необыкновенной простотой. Император довольствовался услугами нескольких денщиков, и доступ к занятию этой скромной, но близкой к царю должности открывался не знатностью рода, а главным образом личными свойствами, обратившими на себя внимание Государя. Что касается до порядка пожалования придворными чинами при Петре I и Екатерине I, то имеется некоторая вероятность предполагать, что пожалование производилось вследствие подачи челобитных (которые в это время подавались и о пожаловании имений и чинов). Так, в 1724 году баронесса Мария Строганова8 подала Петру Великому прошение об определении сына ее ко двору. На прошении этом имеется пометка императора: «Дается чин большому сыну камер-юнкера»9. Таким же образом, по прошению, был определен в обер-гофмейстеры в 1722 году Матвей Олсуфьев10 с выдачей ему патента. Даже позднее, а именно при Анне Иоанновне, пожалование производилось вследствие прошений: сын герцога Курляндского Бирона Карл Эрнест11 был пожалован, имея от роду 8 лет и 8 месяцев, по письменной просьбе в камергеры. На просьбе этой императрица собственноручно начертала: «Учинить по сему. Анна».

Император Петр II в самый день вступления своего на престол, а именно 6 мая 1727 года, пожаловал тринадцатилетнего сына светлейшего князя Меншикова Александра 12 в обер-камергеры, и в конце того же месяца назначил к обрученной невесте своей княжне Марии Александровне Меншиковой обер-гофмейстерину Арсеньеву13, гофмейстера Арсеньева14 и камергера князя Алексея Голицына15. Первый придворный штат был составлен гораздо позже. Еще при жизни императрицы Екатерины I действительный хозяин Русского государства и главный распорядитель по двору светлейший князь Александр Данилович Меншиков стоял за составление придворного штата, что видно из переписки его с Главной дворцовой канцелярией16 (Придворной конторы еще не существовало), но ему не удалось окончить начатое дело, и лишь 14 декабря 1727 года, по представлению Остермана17, утвержден был молодым императором Петром II первый придворный штат18. По штату этом назначены были гофмейстером князь Алексей Долгоруков19, с жалованьем в 3000 руб.; восемь камергеров: Степан Лопухин20, князь Сергей Долгоруков21, князь Сергей Голицын22, граф Михаил Головкин23, князь Иван Долгоруков24, Петр Балк25, граф Петр Сапега26 и граф Карл фон Левенвольде27, с жалованьем по 1396 руб. 20 коп. в год каждому, и семь камер-юнкеров: Василий Поспелов28, Федот Каменский29, Федор Лопухин30, Василий Стрешнев31, князь Борис Юсупов32, граф Федор Апраксин33 и князь Никита Трубецкой34, с жалованьем по 518 руб. 55 коп. в год каждому. Бывшим еще при императрице Екатерине I гофмаршалу Дмитрию Шепелеву35 и шталмейстеру Родиону Кошелеву36 в том же штате назначено жалованье по 1396 руб. 20 коп. в год каждому.

В том же декабре 1727 года был образован придворный штат и для горячо любимой Петром II сестры его, великой княжны Натальи Алексеевны. Штат этот состоял из одного камергера князя Сергея Голицына37, с жалованьем в 600 руб., четырех камер-юнкеров: Петра Вольфа38, Николая Стрешнева39, Петра Стрешнева40 и Василия Лопухина41, с жалованьем в 400 руб. каждому, и двух гоф-юнкеров, с жалованьем по 300 руб. в год каждому.

В царствование императора Петра II замечается вообще некоторое стремление возвратиться к московским преданиям, и потому неудивительно, что в придворный штат поступают главным образом члены знатных Фамилий. На первый взгляд странно не встретить в списке придворных чинов Фамилии Нарышкиных, которые по родству своему с царицей Натальей Кирилловной, матерью Петра Великого, более, чем кто-нибудь, имели право на близость к особе Государя. Такой несправедливый пробел объясняется могуществом Долгоруких при Петре II, старавшихся отстранить родственников царских от близости с ним, а после смерти Петра II и падения Долгоруких, в царствование императрицы Анны, Нарышкины, родственники Петра Алексеевича, не могли вовсе рассчитывать на положение при дворе дочери Ивана Алексеевича, которая приблизила ко двору родственников своей матери Салтыковых. Императрица Елизавета исправила эту несправедливость, и от ее времени до наших дней Нарышкины всегда занимали высшие придворные должности.

Императрица Анна через год по вступлении своем на престол, в апреле 1731 года утвердила придворным всем чинам штат, и в указе, данном Сенату42, определено жалованье придворным чинам, причем число камергеров и камер-юнкеров оставалось то же, что и при императоре Петре II, и размер жалованья сохранен тот же. Обер-камергером был назначен Эрнест Бирон43, обер-гофмейстером Семен Салтыков44, обер-гофмаршалом граф Рейнгольд фон Левенвольде45, и обер-шталмейстером граф Карл фон Левенвольде46.

В первый год вступления своего на престол, а именно в 1730 году, императрица Анна Иоанновна положила основание регламентации придворных чинов. Они были подчинены обер-гофмейстеру. Ему, обер-гофмаршалу и гофмаршалу даны были подробные инструкции. Инструкции эти представляют большой исторический интерес47. Из них особенно необходимо упомянуть об инструкции обер-гофмейстеру. «Понеже, – говорит инструкция, – Ее Императорское Величество по примеру других благоучрежденных дворов всемилостивейше заблагоизобрела и при своем Императорском Дворе обер-гофмейстера учредить». Пример западных дворов, желание подражать им, желание иметь штаты придворных как учреждение, а не как случайное собрание людей, милостью царской приближенных к престолу, – вот причина начатой императрицей регламентации придворного штата. Желание это объясняется тем значением, которое придается придворным чинам. Если на деле времена Бирона, обратившиеся в унизительное положение потомков Рюрика и Гедимина, и не оправдали предначертаний императрицы, то это не лишает инструкцию, ею данную, того этического значения, которое возвышает смысл придворного уклада. Избрав в обер-гофмейстеры Семена Салтыкова, императрица в инструкции так мотивирует этот выбор: «К тому (к занятию должности обер-гофмейстера) такая персона требуется, которая б не только доброго жития и поступка была, довольное знание и искусство, но и знатность и респект имела: верен, секретен и истинен; и такого христианского жития и поступка был, чтоб он паче своим собственным примером нежели наказанием ему подчиненных и протчих придворных служителей, основание полагал». Для цели настоящего изыскания совершенно неважно, в какой мере Салтыков соответствовал своему назначению и точно ли имел он те высокие нравственные качества, которых Государыня требовала от своего обер-гофмейстера. Важно то, что от начальника придворных требовались: верность, умение хранить тайны, правдивость и христианская нравственность столь высокая, чтобы уже один пример его мог служить для подчиненных ему лиц руководительством. Полномочия обер-гофмейстера были весьма обширны. Для исполнения своей обязанности он всегда имел доступ к особе Ее Величества, он приводил к присяге пожалованных придворных чинов, он управлял Дворцовой канцелярией, был главным смотрителем дворцовых здания и церквей, вел все дворцовые счеты и ревизовал счеты подведомственных ему лиц и учреждений, он же заведывал аудиенциями иноземцев у Ее Величества. Он же в маловажных делах о проступках дворцовых служителей вершил правосудие, а более важные отсылал в Юстиц-коллегию. Императрицей же Анной установлена форма присяги придворных чинов48. Главным элементом присяги является соблюдение тайны относительно вверенных по должности или в силу должности ставших известными присягающему придворных обстоятельств*. Императрица, видимо, требовала неослабной службы от придворных чинов, так как в ее царствование состоялось повеление о вычете из жалованья тех придворных чинов, которые возьмут отпуск долее шести недель49.