Книга Цветной Дозор - Карина Шаинян

Тави вздохнула и отложила футболку в сторону. Продавец смотрел на нее с сочувствием – хрупкий большеглазый индиец ростом немногим выше девушки. Он был хитрец и мелкий жулик, сидящий в своем полутемном магазинчике, забитом сшитыми на коленке тряпками, как гладкий, тонконогий паучок в ожидании мелкой добычи. Он привык надувать туристов и впаривать им копеечную чепуху подороже, но ему было жаль эту белую девушку, слишком тощую, чтобы быть красивой. Он таких навидался: юных дураков и дурочек с пыльными рюкзаками, приехавших за покоем и мудростью, не имеющих в кармане ни гроша и ужинающих чашкой риса. Он их жалел – чуть-чуть, самую малость. Не настолько, чтобы предложить помощь.

Но Тави могла его подтолкнуть. Сделать так, чтобы сочувствие усилилось и превратилось в действие. Она получит новую футболку, немножко упростит себе жизнь. А продавец потеряет – сколько? Центов пятьдесят? Это несерьезно… Кроме того, он будет уверен, что улучшил свою карму. А Тави, наверное, все забудет – как всегда, когда она подправляла реальность. И только потом, обнаружив у себя новенькую футболку, сможет догадаться о том, что сделала. Но все равно – нечестно. Нечестно заставлять людей помогать. Несмотря на провалы в памяти, у Тави не было возможности юлить и обманывать себя. На любое совершенное ею зло мир откликался, и откликался немедленно.

Смешиваешь белое с черным, придумываешь оправдание для нечестного поступка, подталкиваешь кого-нибудь – и получается серое. Мир выцветает. Становится как вода под пасмурным небом – тусклым, вязким, беззвучным. Нельзя мешать черное и белое. Нельзя оправдывать саму себя: расплата следует немедленно. Никакие блага не стоят красок…

Тави мрачно отвернулась от зеркала, взглянула в дверной проем. Пыльная улица была пуста: полдень, слишком жарко. Рыжая корова с влажными глазами оперной примадонны с достоинством чесала бок о колючий ствол пальмы, не обращая внимания на падающий сверху мелкий растительный мусор. И почему островок, где бродячих коров больше, чем бездомных собак, назвали Слоновым? Слонов здесь Тави не встречала…

Солнце проглянуло на секунду, запрыгало по туго обтянутым шкурой коровьим ребрам, и небо снова затянула белесая пелена. Тави криво улыбнулась продавцу и отложила футболку. Одна не уляпанная краской майка еще осталась; ну и хватит с нее, вполне достаточно. Времена, когда Тави и пары недель не могла прожить без новой вещицы, остались в прошлом.

Корова вздохнула и вразвалку побрела по улице, оставляя за собой зеленые лепешки. Тави поморщилась и смахнула со лба прилипшую прядь.

Все не так уж плохо, думала она, бодро шагая по узкому проулку, ведущему к пляжу. Пусть она похожа на пьяного маляра – зато ей есть где жить, а главное – есть чем занять руки и голову. Работа, о какой она даже не смела мечтать. Случись такое год назад, Тави была бы абсолютно счастлива. Сейчас же… «Не вспоминать!» – мысленно прикрикнула она на себя и ускорила шаг. Серый песок. Серое море и серая пена, вскипающая на стальных гребнях волн. Серое, пасмурное небо, набухающее мелким дождем… Стоит впустить в себя воспоминания – и захочется упасть и завыть, сжимаясь в комок, вцепиться ногтями в лицо. От ужаса и горя. От ненависти, от которой некуда деться и с которой невозможно жить.

А перестать жить было невозможно: за этой гранью Тави поджидало серое. Оно тянулось холодными щупальцами, трогало за руки, но пока Тави жила – не могло поглотить ее. Она сбежала от серого на Шри-Ланку, но уже понимала, что, несмотря на нечеловеческое везение, спастись не сумела. Что она станет делать, когда раскрасит последнюю хижину на берегу океана?

«Прекрати, – зарычала на себя Тави. – Перестань немедленно. Подумай лучше, какая это удивительная, невероятная удача – знакомство с Сильвией. Может быть, это шанс – не исправить, нет, исправить твой поступок невозможно, – но как-то уравновесить то, что натворила…»

Тави сбросила вьетнамки и побежала, оставляя глубокие следы на потемневшем от воды песке. Впереди уже маячил «Сансамай» – полтора десятка дощатых хижин и большая веранда, крытая пальмовыми листьями. У второго с краю бунгало Тави поджидали ведра с красками. Она схватит кисть, опустит в банку с охрой – яркой, радостной охрой – и перестанет думать. Какая все-таки удача, что она познакомилась с Сильвией. А мама еще говорила, что пить много кофе – вредно…

* * *

По какому-то недоразумению прибрежный поселок, в котором обосновалась Тави, был разбит на две части. Асфальтовая дорога, протиснувшись между лавочками и мелкими гостиницами, вдруг превращалась в пустынную трассу – чтобы через сотню метров опять стать респектабельной улицей. С одной стороны тянулся пустырь, поросший лиловым вьюнком и колючкой, среди которой одиноко торчали два чахлых банановых деревца. С другой – белел глухой бетонный забор единственного на Слоновом острове приличного отеля.

Днем воздух над дорогой звенел от зноя и воплей цикад; но солнце катилось к закату, асфальт синел, окутывался сизым паром, а потом подступала бархатная тьма, и в ней зажигались, дыша жаром, багровые глаза мангалов. Жарили кукурузу и креветок, варили огненный, жгучий суп из чечевицы. Рядом раскладывали звонкие связки стеклянных браслетов и кольца с поддельной бирюзой. И, наконец, громыхая и фыркая выхлопной трубой, подъезжал карий фургончик с надписью «Чандра кафе» на борту.

Из фургончика выскакивали два ловких парня, выдвигали боковую стенку, расставляли по обочине столики размером чуть больше табуретки и совсем уж миниатюрные стульчики. На них водружали банки с корицей и влажным, темным тростниковым сахаром. Мягко разгорались керосиновые лампы; в недрах фургончика что-то фыркало и плевалось паром, и вскоре, глуша запахи перца и чеснока, над дорогой расползался упоительный аромат кофе.

Тави шла на запах, как жертва гипноза. Плечи оттягивал рюкзак с единственной ее по-настоящему ценной вещью – мощным ноутбуком. Помахав парням рукой, она усаживалась за один и тот же столик, чуть в сторонке, почти прижавшись спиной к забору. Лодыжки царапала сухая трава, а любое движение ноги могло спугнуть сонного кузнечика или мелкую ночную ящерку. Пока ноутбук загружался, поскрипывая винчестером, Тави бездумно смотрела на возню в фургоне.

В «Чандра кафе» к делу подходили основательно. Один из парней от души сыпал зерна в ручную кофемолку, неторопливо вертел ручку. Свежемолотый кофе ссыпали в медную турку – а потом начиналось действо над подрагивающей синей хризантемой огня. Здесь никто никуда не торопился. Тави запускала графический редактор – ноутбук негромко взвывал, шуршание диска становилось громче. Она погружалась в работу, а потом приносили кофе, так тихо, что Тави сначала замечала усилившийся аромат и только потом – толстенькую керамическую чашку, возникшую на столике как по волшебству.

Она мерно двигала «мышкой», и на экране проступали очертания новой иллюстрации. Главное было – не думать, когда будет следующий заказ; от этих мыслей Тави начинала душить паника. Фрилансерских заработков вполне хватало студентке, живущей под теплым родительским крылом. Однако беглянке, рванувшей на Шри-Ланку с полупустым рюкзаком и без обратного билета, приходилось туго. Надо бы перестать ходить к «Чандре»; надо бы переехать в гостиницу подальше от моря и подешевле, но Тави все тянула в надежде, что как-нибудь обойдется, придумывала новые планы, как выкрутиться и сэкономить. И только одно никогда не приходило ей в голову: вернуться домой. От дома отделяла стена, которую Тави даже не пыталась одолеть.