Книга Магия на грани дозволенного - Анастасия Колдарева

Барон скривился и быстро вышел из кабинета.

– Смотрите, как бы не было поздно, – с явным раздражением проворчал он.

И зашаркал прочь от двери по широкому коридору.

Дэн ненавидел Интернат, хотя до того случая, полгода назад, даже не осознавал насколько.

Место, лишившее его нормальной, человеческойжизни. Место, в которое он угодил, когда ему не исполнилось еще и шестнадцати – довольно рано для восхождения. Место, куда его в почти невменяемом состоянии привез Антон Свердлов, лучший сенс Ордена.

Интернат принадлежал Восточноевропейскому Ордену, а тот был основан где-то в конце тринадцатого века – на даты у Дэна всегда была короткая память. Тогда на территорию Балтики вторглись немецкие рыцари, назвали захваченные земли Ливонией и благополучно обосновались здесь на триста с лишним лет. Тогда же в составе крестоносцев сюда прибыли и первые маги. Один из них – на имена у Дэна память была еще короче, – заручившись разрешением немецкого предводителя Ордена Магии, провозгласил себя Магистром и основал собственный Орден, главной целью которого в те времена было уничтожение нечисти, беспрепятственно плодившейся на местных землях: вурдалаков, оборотней, неупокоенных, леших, русалок, кикимор… Со временем нечисть оказалась изжита и перестала докучать людям, а память о ней сохранилась разве что в виде старинных преданий и средневековых легенд. Зато Орден укрепил свои позиции и взял под контроль территорию почти всей Восточной Европы. Обзавелся Кодексом, Правом – в качестве приложения к Кодексу, Законодательными Актами Великих Магистров, традициями, главной резиденцией в подземельях аккурат под Домским собором на площади Старой Риги, кое-какой недвижимостью, скрытой от обычных людей за плотной магической завесой, турайдскими катакомбами и Интернатом.

В Интернат Дэн мечтал попасть ровно до тех пор, пока это действительно не случилось. И дело было не в географическом положении, которого он, впрочем, и не мог определить, поскольку ни входа, ни выхода в их привычном понимании – фасад, дверь, порог – у Интерната не было. Дело было в самом восхождении…

Жар, удушье, прилив ярости: «Кто сделал это со мной, кто превратил меня в это?»

Сколько раз ему хотелось умереть! Видит Бог, смерть казалась избавлением от этой агонии, от этих адских, нестерпимо болезненных приступов, во время которых пробуждающаяся магия выжигала внутренности и рвалась наружу – не усмирить. Сколько раз ему казалось, будто он вспыхивает, как сухие листья в костре, и мир вокруг выцветал и обугливался, раскалывался на куски и исчезал, сознание растворялось в небытии, чтобы вернуться спустя несколько минут. Сколько раз сухонький целитель-немец, которого все звали не иначе как Гензель, обрабатывал его обожженные запястья вонючими мазями собственного приготовления, и ожоги заживали лишь для того, чтобы вскоре появиться вновь…

– До подросткового возраста магические способности слишком слабы, – объяснял новичкам маг, чьего имени Денис не запомнил, так как видел этого человека единственный раз в жизни. Все это он слышал еще от матери, а когда ее не стало – от сенса Антона. – Они раскрываются в период интенсивного взросления, когда происходит гормональная перестройка организма. Именно тогда маги наиболее уязвимы: им трудно себя контролировать, сдерживать просыпающиеся способности, – и наиболее опасны для окружающих, потому что возможны сильные колебания магии и всплески, из-за которых тайна нашего существования может быть раскрыта. Для того чтобы обезопасить обычных людей и поддержать восходящих, был создан специальный Интернат. Здесь вы проживете приблизительно три года: кто-то больше, кто-то меньше. Здесь существуют магические факультативы, тренирующие волю, обучающие самоконтролю и правильному, безопасному обращению с магией. Здесь вам расскажут об истории магии и Ордена, подберут подходящие проводники-браслеты, выделят комнаты для жилья и предоставят право пользования библиотекой…

Плохо было то, что Интернат находился под землей. А еще то, что не все подростки в нем были настроены дружелюбно.

– Значит, это ты Денис Гордеев, – с хорошо поставленной скучающей интонацией протянул негромкий голос.

Дэн отвернулся от закованной в чугунный оклад двери библиотеки, которую, задумавшись, сверлил взглядом уже не первую минуту. Странно, что он не услышал шагов, – в подземном коридоре их звук должен был отражаться от стен гулким эхом, тем более что подошедших было пятеро. Голос, видимо, принадлежал тому, кто остановился ближе всех. С острого, бледного лица на Дениса глядели холодные, чуть сощуренные глаза.

– Ну я, – недружелюбно отозвался Дэн. Он не хотел неприятностей, не собирался создавать себе проблем больше, чем уже создал жутким всплеском магии на ночной улочке Риги, но парни и сами не лучились радушием. Бледный и светловолосый, какой-то весь выцветший, выглядел младше своих спутников – совсем еще мальчишка, угловатый и нескладный, едва ли старше Дэна, – однако говорил именно он, а остальные топтались в сторонке.

– Вежливости не обучен, – констатировал парень. – Это плохо, потому что вежливость – показатель воспитанности.

– Будем считать, я невоспитан, – Дэн тоже сощурился, гадая, что последует за этой далеко не душевной встречей.

– Это я понял, – парень поджал губы.

– И что дальше?

– Говорят, ты убил четверых там, – кивок наверх, – в городе.

– Кто говорит? – дышать вдруг стало тяжело.

– Все, – бледный пожал плечами.

– Вранье! То есть, – Дэн смутился, – я не хотел.

– Правда? – почти насмешливо.

– Правда! – ему не верили, и чужие сомнения всколыхнули в груди взвесь раздражения и желание убедить, доказать, во что бы то ни стало оправдаться.

– Ну, ты тут не один такой, – бледный кинул взгляд через плечо, и один из парней коротко и фальшиво улыбнулся.

– Я не хотел, – повторил он деревянным голосом.

– Разумеется. Я просто предупреждаю, что с нами подобный фокус не прокатит.

– Это Игорь Лисанский, ему шестнадцать, – сказал Андрей. Они с Дэном занимали в общежитии соседние комнаты. Андрей попал в Интернат почти на год раньше и давно освоился. Невозмутимый, флегматичный, он редко с кем-то общался, предпочитая человеческому обществу изучение средневековых инквизиторских хроник и составление «Полного словаря нечисти». Однако с Дэном, первое время сторонившимся остальных, они нашли общий язык.

– Да ну? – Шестнадцать, надо же. Ровесник, значит. – Так он здесь тоже недавно?