Книга Изгнание - Чарльз Паллисер

– Что случилось с остальным вином папы? – спросил я. – У него было такое прекрасное бордо. А еще книги.

– Предпочтения выдают тебя. Вижу, что книги на жалком втором месте.

– У нас остались некоторые, – сказала мама. – Я сложила их в одной из комнат в дальней части дома.

Как раз в этот момент Бетси внесла суп, и я наконец-то разглядел ее лицо – бледная, большие карие глаза, тонкие губки, сжатые будто в тайной решимости.

Когда она ушла, я попытался догадаться, из чего был суп:

– Определенно, для навара сюда добавили кожаный башмак. И немного золы с…

– Вовсе не смешно, – прервала меня Эффи.

Я очень сдержанно произнес:

– Просто хочу приободрить вас. Знаю, тебе было трудно.

– Что ты об этом знаешь? – сказала она. – Смерть папы ничего не изменила в твоей жизни. За учебу в благословенном колледже продолжают платить. Спасибо дяде Томасу. Полагаю, через несколько недель ты туда вернешься. А мы с мамой так и останемся в этой грязной дыре. Тебе просто не стоит здесь находиться. Почему ты приехал так рано?

Бетси возвратилась за тарелками, и сестра замолчала.

Воспользовавшись возможностью сменить тему, я сказал:

– Вы виделись с кем-то из наших новых соседей?

– Думаешь, здесь есть кто-то, с кем я бы хотела знаться? В этом дремучем болоте?

– Должны же быть те, с кем стоит познакомиться, – сказал я. – Как насчет церкви на Страттон Певерел? Насколько я понимаю, где церковь, там и священник, и большинство из них, несмотря на слабые умственные способности, умеют хотя бы читать.

– Мама, как долго нам терпеть эти детские шуточки? Он вернулся гораздо более несносным, чем раньше.

– Дети, дети, – с упреком произнесла матушка.

– Просто хочу сказать, что в округе наверняка есть какое-то общество и с ним можно сблизиться, коли уж прежние знакомые остались в городе, – сказал я.

– Ты всем казался странным и эксцентричным. В Торчестере у тебя никогда не было друзей. Кроме того противного мальчишки, с которым ты дружил в школе. Он ведь был твоим другом?

Не понимаю, как она могла спросить меня об этом. В Харроу у нас с Бартоломео не было ничего общего. Разве что мы оба были из одного города, и поскольку оба выиграли стипендию, то нас презирали за ум.

– Мама, зачем вы приехали жить сюда? – спросил я.

– О, ради всего святого! – воскликнула Эффи.

– Ричард, мы теперь очень бедные.

– Я все понимаю. Никакой пенсии. Конечно, это меняет дело. Хотя ты ведь должна получать пенсию от Церкви?

– Но я ничего не получаю…

– Почему? Прошло уже два месяца.

– Давайте сменим тему, – сказала мама и посмотрела на Бетси, которая внесла большое блюдо. Служанка сняла крышку и тотчас убежала, словно хотела исчезнуть из комнаты, пока мы с ней не расправились. Мы уставились на наш обед. В густом желеобразном месиве плавало несколько черных комков. Мама нервно ткнула в содержимое большой ложкой и разложила по тарелкам. На вкус оно было ничуть не лучше, чем на вид.

Евфимия вдруг спросила:

– Почему ты не поехал в Лейк Дистрикт? Тебя не ждали еще неделю.

– Ричард здесь долго не пробудет, – сказала мама. – Он собирается навестить дядю Томаса.

– Когда? – спросила сестра.

Мне это надоело. Я сказал:

– Мама, у меня нет наличных, и в данный момент не смею просить деньги у тебя.

Ради собственной забавы я добавил:

– Дяде Томасу придется потерпеть.

– Сынок, я лучше знаю, что тебе нужно делать, – резко произнесла мама.

Потом, словно пытаясь смягчить свои слова, она продолжила:

– Ты пробудешь здесь хотя бы до понедельника, и, когда мы завтра сходим в церковь, ты сам увидишь, что может предложить тебе здешнее общество.

Должно быть, я нахмурился, потому что она продолжила:

– У настоятеля две довольно хорошенькие дочки, и обе приблизительно твоего возраста.

– Нет, мама, определенно нет, – встряла Эффи. – Одной всего четырнадцать или пятнадцать, а другая лишь на год моложе меня.

– Как я сказала, моя дорогая, они приблизительно в возрасте твоего брата.

– Едва ли, – заметил я. – Ты же не думаешь, что у меня может быть что-то с четырнадцатилетней школьницей.

– По той же причине, – быстро вставила Эффи, – старшую вряд ли заинтересует мальчик семнадцати лет.

– Семнадцати с половиной, – заметил я. – Там будет еще кто-то, ради кого стоило месить грязь?

– Там будет дама, которая в церковь ходит под вуалью, – сказала мама. – У нее прекрасный старый особняк на улице Грин. Похоже, она живет одна. В смысле, только со слугами.

– Ну что же, я заинтригован.

– Если завтра будет дождь, то ты можешь сходить один, – произнесла мама.

– Я пойду при любой погоде, – заявила сестра.

– Хочешь поговорить с миссис Куэнс? – нахмурившись, сказала мама. – Тебе все еще нужны билеты?

– О чем ты? – удивился я.

– В начале января в городе будет благотворительный бал, куда Евфимия очень хочет попасть.

– А какое отношение к нему имеет миссис Куэнс? – спросил я. – Кто она?

– Жена настоятеля и председатель организационного комитета бала, – разъяснила мама и повернулась к Эффи. – Однако не думаю, что мы можем себе позволить пойти на бал.

– Я решила, что можем, – довольно резко произнесла сестра.

– Тогда, если завтра будет сыро, нам с тобой в церковь лучше не ходить. О билетах у миссис Куэнс может справиться Ричард.

– И попросить один для себя, – сказал я.

– К тому времени ты уедешь, – выпалила Эффи.

– Неужели?

Мама быстро произнесла:

– Евфимия, надеюсь, в понедельник погода будет сухая.

– Куда ты идешь в понедельник? – спросил я Эффи.

В ответ на ее молчание мама сказала:

– В дом к леди Терревест.

Я вопросительно поднял брови.

– Я знала ее много лет тому назад. Теперь она очень состарилась. Евфимия ее навещает.

– Зачем? – спросил я Эффи.

За сестру ответила мама:

– Чтобы поиграть на пианино и почитать для нее. Леди совсем немощна и не выходит из дома.

Я был удивлен. Эффи не из тех, кто стал бы заниматься такими вещами.

* * *

Когда мы закончили обед, то перешли в лучшую гостиную в передней части дома, где Бетси развела огонь в камине. И очень кстати! Несмотря на мягкую для этого времени года погоду, в доме было холодно. В углу стояло пианино, привезенное с улицы Пребендери. Эффи сразу направилась к нему и начала играть что-то громкое и сердитое.