Книга Непристойная страсть - Колин Маккалоу

Военная выучка Майкла оказалась как нельзя более кстати: выражение его лица не изменилось, и в ответ на столь очевидную грубость он просто перешел от стойки «смирно» к положению «вольно». От его внимания не ускользнуло, что сестра Лэнгтри нервничает, потому что хотя она и отпустила его руку, но продолжала стоять достаточно близко, и ее рукав касался его рукава, как будто тем самым она хотела как-то поддержать его. Майкл немного отодвинулся, в конце концов ему здесь жить, а значит, и устраиваться он должен сам.

– Говорите за себя, капитан, – послышался чей-то голос. – Не все тут одним миром мазаны. Вы можете считать себя спятившим, если вам так нравится, но я никакими тропическими психозами не страдаю. Меня посадили сюда, чтобы заткнуть мне рот, только и всего. Я слишком опасен.

Капитан Паркинсон отступил на шаг в сторону и обернулся к говорившему – полуголому молодцу, лениво развалившемуся в кресле, гладкому, самодовольному и необыкновенно красивому.

– Вот и заткнись, сволочь паршивая! – оборвал его Паркинсон с такой неожиданной ненавистью, что всем стало не по себе.

«Пора брать дело в свои руки, – думала сестра Лэнгтри, – пока еще не слишком поздно и в моей власти оставаться хозяйкой положения. Похоже, гостеприимство они ему обеспечат весьма сомнительное, если это вообще можно назвать гостеприимством. Судя по их виду, они разыграют встречу в притворно печальных тонах, и тогда управиться с ними будет трудно». А ей так хотелось гордиться ими – она искренне любила их и переживала за их трудности и неудачи.

Когда она заговорила, голос ее звучал спокойно, немного отстраненно, с насмешливыми интонациями, в нем слышались металлические нотки, которые, она надеялась, новичок не принял на свой счет.

– Извините, Майкл, – сказала она, – еще раз: это Нейл Паркинсон. Вон тот джентльмен в кресле, который уже успел внести свою лепту в общее дело, – Льюс Даггетт. На скамейке рядом с Нейлом – Мэтт Сойер. Мэтт слепой, причем он предпочитает, чтобы я сразу сообщала об этом, – это поможет в дальнейшем избежать неловкости. Вон там, подальше, в кресле – Бенедикт Мэйнард. На кровати лежит Наггет Джонс. Джентльмены, вот наш новенький. Его зовут Майкл Уилсон.

Итак, свершилось. Плавание началось, и хрупкая лодка человеческой судьбы – куда более хрупкая, чем это обычно бывает, иначе этого человека здесь просто не было бы, – на всех парусах устремилась навстречу штормам, волнам и штилям бурного моря, именуемого отделением «Икс». «Помоги ему Бог, – думала сестра Лэнгтри. – Пока незаметно, чтобы с ним было что-то не в порядке, но ведь должно же быть. Да, он спокоен, и похоже, что это его естественное состояние. В нем есть какая-то сила, которая и составляет его сущность, неповрежденное ядро. И за все время моего пребывания здесь такое случается впервые».

Сестра Лэнгтри обвела всю компанию строгим взглядом.

– И пожалуйста, не будьте такими чувствительными, – прибавила она. – Дайте бедному Майклу использовать свой маленький шанс.

Снова устроившись на скамейке, Нейл Паркинсон рассмеялся и развернулся боком, так что теперь он мог краешком глаза наблюдать за Льюсом, обращаясь при этом к новичку.

– Шанс? – переспросил он. – Ох, сестренка, бросьте вы это! Что за шанс вы имеете в виду, если человек заканчивает жизнь здесь? Отделение «Икс» – это исключительно полезное для здоровья заведение, в котором вы, сержант Уилсон, в данный момент находитесь, на самом деле – настоящее преддверие ада. Мильтон определяет понятие чистилища как рая для дураков, и это определение как нельзя лучше нам подходит. И вот мы бродим тут по нашему чистилищу, принося всему миру и нашей доблестной армии столько же пользы, сколько вымя – быку.

Он остановился, чтобы посмотреть, какой эффект произвело его красноречие на Майкла, который по-прежнему стоял рядом с сестрой Лэнгтри: славный парень в тропическом обмундировании смотрит с интересом, но нисколько не обескуражен. Обычно Нейл бывал полюбезнее и часто служил буфером именно в подобных ситуациях, когда новичка здесь принимали в штыки. Но Майкл Уилсон не вписывался в образ, характерный для пациентов отделения «Икс». Он не казался неуверенным, или эмоционально истощенным, или же оцепеневшим в сумеречном состоянии – ничего в нем не было из тех разнообразных признаков, которые подходили бы для пациента психиатрического отделения. Крепкий, здоровый солдат, молодой, но уже побывавший в передрягах, явно в здравом уме и твердой памяти и уж никоим образом не требовавший тех забот и беспокойства, которые сестра Лэнгтри была склонна проявлять по его поводу.

С того момента, как несколько дней назад объявили о перемирии с Японией, Нейл не переставал терзаться мыслями о том, что время летит со страшной скоростью и он не поспевает за ним, что никаких конкретных решений он так и не принял, а также о вернувшихся душевных силах, до сих пор не испробованных. И сколько бы дней ни было отпущено Базе номер пятнадцать и отделению «Икс», они принадлежат ему, целиком и полностью, ему дорога каждая секунда, и хорошо было бы сейчас обойтись без посторонних, чье появление неминуемо вызовет раскол.

– По-моему, у вас с мозгами все в порядке, – заметил он, обращаясь к Майклу.

– И по-моему, – с ухмылкой заявил Льюс и, наклонившись вперед, ткнул слепого Мэтта в бок слишком сильно и злобно, чтобы это можно было назвать дружеским тычком. – А тебе, Мэтт, как кажется – псих он или нет?

– А ну заглохни! – рявкнул Нейл, тотчас переключаясь на Льюса.

Смешок перешел в хохот – Льюс откинул голову назад, и из его горла вырвался сплошной поток громких звуков, явно издаваемых без какого бы то ни было удовольствия.

– Хватит! – рассердилась сестра Лэнгтри.

Взглянув на Нейла, она поняла, что с его стороны помощи ждать не приходится, и по очереди обвела взглядом всех остальных. Но они были единодушны в своем противодействии, явно решив показать себя во всей красе – как вздорных и привередливых психически больных отделения «Икс». В подобных случаях собственное бессилие просто убивало ее, однако опыт показывал, что слишком сильно давить на них не следует. Они никогда не пребывали подолгу в таком настроении, и чем хуже оно было вначале, тем сильнее они раскручивались в обратную сторону потом, когда все оставалось позади.

Сестра Лэнгтри переводила испытующий взгляд с одного на другого, пока наконец ее глаза не остановились на Майкле, и тут ей стало неловко, потому что, в отличие от большинства новых пациентов, которых ей приходилось принимать, в его взгляде она не увидела той преграды, которая всегда скрывала что-то. Не было в нем и беспомощной мольбы о защите – он просто глазел на нее как любой нормальный человек при виде изящной безделушки или щенка – словом, чего-то чрезвычайно трогательного, но начисто лишенного какой бы то ни было практической пользы.

– Садитесь же, – с улыбкой обратилась она к нему, стараясь, чтобы в ее голосе не чувствовалось раздражения, вызванного столь явным пренебрежением со стороны всех пятерых. – У вас, наверно, колени подгибаются от усталости.

Это был упрек остальным, а вовсе не сочувствие по отношению лично к нему, и он сразу же уловил смысл замечания, чего она не ожидала. Но все-таки ей удалось его усадить – лицом к Нейлу и остальным. Сама она тоже села таким образом, чтобы видеть сразу Нейла, Майкла, Льюса и Бенедикта, и немного наклонилась вперед, бессознательным жестом разглаживая серое полотно формы.