Книга Там, где свобода... - Кеннет Дж. Харви

— Ладно, — сказал мистер Джекман, подталкивая банкноту обратно к нему и глядя в окно, за которым ждали камеры и микрофоны.

— Спасибо. — Он сунул деньги в карман и надорвал упаковку. Закинув две таблетки в рот, сжевал их в вязкую массу.

— Нелегкая ночка.

Он утвердительно хмыкнул.

— Наверное, много народу было.

Он снова хмыкнул, оборачиваясь на звук открывшейся двери. Ему подумалось, что это, должно быть, журналисты пытаются проникнуть в магазин. Но вошли двое мальчишек и уставились на него. Вытаращили глаза, будто он пьяный или еще что-нибудь.

— Мужик из телевизора, — сказал один другому.

— Эй, ты, — позвал второй, — дай четвертак.

Кивнув, он протянул мальчишке двадцать пять центов. Тот глянул на монету, будто она была с Марса. И вышел.

Камеры и микрофоны продолжали донимать его вопросами. Он не отвечал. Большинство вопросов повторялись. Снова и снова. Как будто все тотчас забывалось.

— Что вы скажете своей семье о прожитой вами жизни?

Услыхав это, он остановился как вкопанный.

— У вас ведь есть внучка, не так ли? — допытывался женский голос.

Он обернулся, чтобы посмотреть, кто это говорит. Другие завопили еще громче: «Мистер Мерден, мистер Мерден!» Ну как же — он повернулся к ним лицом. Как интересно!

Он не мог найти обладательницу голоса, пока опять снова не услышал слово «внучка». Тогда он увидел коротко стриженную шатенку в узких прямоугольных очках. Он посмотрел на нее в упор. Он шагнул к ней. Остальные посторонились и смолкли.

— Что вы скажете своей внучке о прожитой вами жизни?

Он задумался. Прожитая им жизнь. Его внучка. Для него это были пустые слова. Но они разозлили его.

— Вас тревожит, что ваши сыновья, дочери и внучка могут пойти вашей дорогой? Один из ваших сыновей в тюрьме. Двое других неоднократно нарушали закон.

Но это только трое. А как же старший, Мак, на материке? — чуть было не спросил он. Но остановился. Зачем этой женщине знать? Кто ей позволил что-то о нем знать? Мак, который имеет собственное дело. Как же он? Женщина ничего не знала о Маке. Или не хотела упоминать о нем по какой-то причине. Только то, что ей выгодно. Он в упор рассматривал журналистку. Маленькую женщину с сухими губами и без макияжа. Она показалась ему безумной.

— Что-что вы говорите? — переспросил он.

Защелкали фотоаппараты. Надвинулись видеокамеры. Микрофоны полезли в лицо. Люди заволновались.

— Все ваши сыновья были замечены в правонарушениях. Что вы им скажете?

Он грозно уставился на нее.

— А ваша внучка, по имени, кажется, Кэролин? Неужели вы не беспокоитесь о том, как повернется ее жизнь? Жизнь малышки Кэролин?

Он пристально рассматривал журналистку. Ему хотелось дотянуться и вырвать микрофон из ее хлипкой руки.

— Неужели вы не боитесь за своих детей, мистер Мерден? Что вы им скажете? Какой совет дадите?

Микрофон. Много микрофонов. И все молчат. Ни один из этих людей не произносит ни слова. Его лицо отражается в объективах камер. Взгляд мечется от одной к другой. Отовсюду на него глядит его лицо.

— Что вы расскажете им о своей жизни? — не отставала женщина. Она одна говорила. Пыталась его зацепить. — Ваша мать погибла в сорок три года. Ее убил ваш отец.

Микрофоны в лицо. Все ближе. Их ноги на тротуаре. Ждут его слов. Вспышки защелкали чаще. Он чувствует, как меняется его выражение. Он пытается найти слова. Но губы лишь беззвучно кривятся. Плечи поднимаются. Он видит обращенные к нему лица. Мужчины и женщины. Смотрят на него или проверяют свои диктофоны.

Он покачал головой и фыркнул. Повернулся и пошел прочь. В спину ему неслись голоса, преследуя его вопросами.

Пока он был там, он смастерил для внучки много игрушек. Склеивал вместе деревянные щепки и приделывал к ним колеса. Он делал и другие вещи, думая, что творит своими руками добро, пока представляет себе ее личико. Какое у нее будет выражение, когда он ей это подарит. Игрушки тюремщики хранили у себя. Складывали их в сейф. В камере ему ничего не разрешалось. Но он оставил все там. Ничего оттуда не взял. Теперь не верилось, что он хотел что-то прихватить с собой. Как только могло такое в голову прийти? Подарки для внучки оттуда. У нее в руках. От одной мысли становилось тошно.

Рэнди все сидел в доме жены. Обгладывая куриную косточку, которую держал в руке, он поднял брови:

— Кого ты сегодня собираешься прикончить? Есть несколько человек на выбор. — Рэнди усмехнулся и засмеялся лающим кашлем. Пока он ел, в пепельнице тлела сигарета.

Он задумался о Рэнди. Еще в школе тот слыл умником. Вечный умник. Умник среди крутых парней. Старался не высовываться, быть как все.

Жена все еще спала.

— Ты хотел куда-то съездить? — спросил Рэнди.

— Ага.

— Купить пушку? Ножик? Гранатомет? — Рэнди отер лицо бумажным полотенцем. Дольше обычного держал паузу, прежде чем вынести свое заключение. — Вкусная курочка. Мягонькая. — Он взял сигарету. Сделал затяжку, сжав фильтр меж двух ногтей. Кончик сигареты раскалился докрасна.

Они поехали в молл.[2]Рэнди так погнал, что газетчики отстали. Он смеялся над ними, глядя в зеркало заднего вида. Хохотал, широко раскрыв рот.

— Из меня бы вышел неплохой трюкач.

— Ты и так трюкач. — Он слабо улыбнулся, впервые за несколько лет.

— Да-а-а, — заныл Рэнди жеманным женским голоском. — Была у меня любовь. Не-е-ет, хватит с меня. И ты разобьешь мне сердце и сбежишь от меня на далекий жаркий остров.

Он посмотрел в окно. Вход в молл. Люди с коробками, свертками. Здесь они покупают одежду. Магнитофоны. Консервные ножи. Мебель. Сюда они приходят за всем. И выходят с покупками. Все как обычно. Чего ради сюда идти, если ничего отсюда не взять домой, чтобы занять место?

— Я тебя тут подожду. А то у меня голова от всего этого кружится. — Рэнди дернул подбородком в сторону молла. — А ты пойди купи себе гостинец.

— Не жди. Я пешком.

— Пешком? Ты что — рехнулся?

— Я пойду пешком.

— Да-а-а, ты точно спятил. — Рэнди посмотрел на его ноги. — Хочешь ногами топать? Удивительно, что они у тебя до сих пор ходят. Вчера я слыхал, как они скрипят. Да и локти тоже.

Он открыл дверцу машины. Вышел. Приблизился к стене стеклянных дверей. Люди проходили мимо. Некоторые останавливали на нем взгляд. Большинство ничего о нем не знают. Не узнаю́т. В жизни он выглядит иначе. А некоторые узнаю́т. Для них он человек-легенда. Дома будут рассказывать, кого они встретили. Того самого. У входа в молл. Одного. Совсем одного. Собрался в магазин. Ага, за покупками. Интересно, что ему могло понадобиться?