Книга Белое золото, черная смерть - Честер Хаймз

— Боже, земля разверзлась! — ахнул один чернокожий.

— И тогда мы увидели ад! — в тон ему откликнулся другой.

— Стой, стрелять буду! — вопил полицейский, выбираясь из разбитой машины. С тем же успехом он мог бы приказать молнии.

Бронемашина же тем временем пропахала дорогу к воротам, подгоняемая криками: «Держите их! Ловите бандитов!» Скрежеща шинами, она вылетела на Лексингтон-авеню. Один из детективов свалился с подножки, но его подбирать не стали. Мощный автомобиль наращивал скорость, рев мотора слился с раскатом грома. За броневиком пристроилась еще одна патрульная машина.

Постучав в стеклянную перегородку, О'Мэлли передал охраннику на переднем сиденье обрез и автоматическую винтовку. Детектив на подножке справа присел, левой рукой держась за борт, а в правой сжимая «кольт» 45-го калибра.

Бронемашина летела с дикой скоростью. На перекрестке со 125-й улицей загорелся красный свет. С запада шел огромный дизельный грузовик. Броневик отчаянно ринулся на красный и проскочил в волоске от дизеля.

Шутник на углу весело крикнул:

— Ну, сукины дети, расшалились!

А когда полицейская машина затормозила, пропуская грузовик, добавил:

— А эти вот послушные мальчики!

Шофер броневика выжимал скорость из мотора-работяги, приговаривая: «Ну давай шевелись!» Но мясной фургон скрылся из виду. Вопли полицейской сирены делались все глуше и глуше.

Фургон свернул налево, на 137-ю улицу. На повороте задняя дверца открылась, из рук белых автоматчиков выскользнула на мостовую кипа хлопка. Фургон резко затормозил и дал было задний ход, но в этот момент из-за угла с ревом выскочил броневичок, неотвратимый, как возмездие. Мясной фургон непостижимым образом не останавливаясь изменил направление и ринулся вперед как на крыльях.

Откуда-то из недр фургона заполыхала автоматная очередь, и пуленепробиваемое лобовое стекло броневика покрылось звездами, застилая обзор водителю. Он с трудом объехал кипу хлопка, решив, что у него начинается белая горячка. Охранник стал просовывать ствол винтовки в специальную прорезь на лобовом стекле, но из фургона прогремела еще одна автоматная очередь, и задняя дверь захлопнулась. Никто не заметил, что детектив, примостившийся на подножке бронемашины, исчез. Еще мгновение назад он там был, а теперь его как ветром сдуло.

Цветные жители окрестных домов, вышедшие на улицу из душных квартир, стали поспешно ретироваться, толкаясь и сбивая друг друга у дверей. Кое-кто нырял в подвалы.

Один юморист крикнул из безопасного подвала:

— В Гарлемскую больницу, и поскорее.

Другой юморист из подвала напротив добавил:

— Но сначала в морг.

Мясной фургон стал уходить в отрыв от бронемашины. У него был такой мощный мотор, что можно было доставлять мясо в Нью-Йорк из Техаса без заморозки.

Издалека донесся слабый отзвук полицейской сирены, словно взывавшей: «Погодите! Подождите меня!»

Снова вспыхнула молния. И не успел грянуть гром, как хлынул ливень.

Глава 2

— Черт побери, да это же Джонс! — воскликнул лейтенант Андерсон, вставая из-за стола в кабинете капитана, чтобы пожать руку своим лучшим детективам. И слова, и растянутые в улыбке губы могли бы показаться притворными, но теплое выражение его бледного худого лица и приветливый огонек в глубоко посаженных голубых глазах ставили все по местам. — Добро пожаловать домой!

Могильщик Джонс, стиснув худую маленькую кисть лейтенанта своей огромной мозолистой ручищей, весело осклабился.

— Вам надо посидеть на солнышке, лейтенант, а то вас, чего доброго, примут за призрака, — сказал он, словно последний раз говорил с шефом только вчера, а не полгода назад.

Лейтенант снова сел на место, пристально оглядывая Могильщика. Настольная лампа с зеленым абажуром придавала лицу лейтенанта покойницкий оттенок.

— Не изменился! — подвел итог наблюдению лейтенант. — Нам вас не хватало, Джонс.

— Хорошего человека так легко не свалишь, — подал голос Гробовщик Эд Джонсон из глубины комнаты.

Могильщик вышел на дежурство впервые с тех пор, как его подстрелили ребята Венни Мейсона, слишком близко к сердцу принявшего потерю большой партии героина. Три месяца Могильщик провел в больнице, отчаянно сражаясь со смертью, а потом еще три месяца дома, окончательно приходя в себя. Если не считать шрамов от пуль, скрытых одеждой, и рубца с палец на затылке, где первая пуля опалила волосы, Могильщик выглядел, как и прежде. То же темно-коричневое бугристое лицо, те же тлеющие, как угли, красно-коричневые глаза, та же крупная нескладная фигура чернорабочего на литейном заводе, та же темная мятая шляпа, с которой он не расставался ни зимой, ни летом, тот же черный шерстяной костюм, под которым угадывались очертания длинноствольного с никелированной рукояткой, отделанной медью, револьвера 38-го калибра, изготовленного по особому заказу на основе револьвера 44-го калибра. Револьвер, как всегда, висел на кобуре слева под мышкой.

Насколько помнил лейтенант Андерсон, его асы-детективы, с их одинаковыми револьверами, способными и разить наповал, и разбивать непослушные головы, всегда выглядели как два фермера-свиновода, оказавшиеся в Большом Городе в выходной день.

— Надеюсь, это вас не очень озлобило? — поинтересовался лейтенант.

Обожженное кислотой лицо Гробовщика задергалось, места, где кожа была пересажена, пошли пятнами.

— Понятно, лейтенант, — буркнул он. — Хотите сказать: не озлобило, как меня, да? — Поиграв желваками, он добавил: — Лучше быть злым, чем мертвым.

Лейтенант покосился на него, но Гробовщик глядел прямо перед собой. Четыре года назад хулиган плеснул ему в лицо кислотой, после чего Гробовщик быстро заработал репутацию человека, охотно пускающего в ход револьвер.

— Можете не извиняться, — буркнул Могильщик. — Нам платят деньги за то, чтобы мы жили, а не умирали.

В зеленом свете лампы лицо лейтенанта сделалось лиловым.

— Черт! — воскликнул он. — Вы же понимаете — я на вашей стороне. Я знаю, что такое Гарлем. Я знаю, что такое ваш участок. Это и мой участок. Но комиссар считает, что вы отправили на тот свет слишком многих в этом районе… — Андерсон поднял вверх руку, чтобы его не перебивали. — Да, конечно, кругом бандиты и вы стреляли обороняясь. Но вас то и дело вызывают на ковер, а кроме того, на три месяца отстраняли от работы. Газеты и так уже попискивали насчет того, что полиция бесчинствует в Гарлеме, ну а теперь к ним присоединились и общественные организации.

— Это белые полицейские бесчинствуют, удаль показывают, — проскрежетал Гробовщик. — А мы с Могильщиком не изображаем из себя крутых ребят. Это нам ни к чему.

— Мы и так крутые, — пояснил Могильщик.

Лейтенант Андерсон стал двигать бумажки на своем столе и уставился на свои руки.