Книга Право первой ночи - Юлия Архарова

И все же последние несколько шагов тетке Марте пришлось меня практически тащить. У самого возвышения мы остановились. Женщина легко подтолкнула меня и прошептала:

— Ну же, иди. Алька, на тебя все смотрят!

— Мы ждем тебя, дочь моя, — торжественно объявил святой отец Оргус и благостно мне улыбнулся.

Я вздохнула. Зажмурилась, как перед прыжком в воду. И вошла в часовню.

Шейран Ферт откровенно скучал. Он мог потратить время с гораздо большей пользой, если бы занялся изучением бухгалтерских книг и счетов Ольгрейда, чем на празднике жизни под названием «деревенская свадьба». И пусть в счетах барона на первый взгляд все сходилось… Но три года назад Ольгрейд был уличен в том, что поставил в армию несколько меньше провизии, чем проходило по бумагам. Конечно же барон уверял, что произошла ошибка, но доказать ничего не смог. С тех пор владения Ольгрейда были поставлены на особый контроль, а у Шейрана Ферта появился повод регулярно наведываться в баронство с проверкой.

Если бы Ферт находился с визитом в другой провинции, то с чистой совестью мог отказаться от посещения деревенской свадьбы. Но не в Эрлии… Здесь что дворяне, что простые люди так консервативны, столь закостенели в своих традициях и обычаях, будто на дворе не Просвещенный век, а Дикие времена. Если бы Шейран отказался от посещения праздника, то обидел бы хозяина замка, а этого императорский порученец допустить не мог.

Мужчина вполуха слушал рассказ Ольгрейда о недавней охоте и с тоской рассматривал сборище крестьян. Судя по тому, как перешептывался народ, выход невесты задерживался. Наконец толпа расступилась, и на площадь робко ступила худенькая рыжеволосая девушка.

Увидев невесту, Шейран еле удержался от удивленного восклицания и с трудом вернул лицу скучающее выражение. Эмоции — непозволительная роскошь для человека его работы.

Впрочем, удивление императорского порученца было понятно, он никак не ожидал увидеть мернианку в роли невесты на этой свадьбе. Несмотря на то что до границы с Мернианом от Ольгрейдского замка недалеко, встретить мернианца здесь так же сложно, как в центральной Империи или где-нибудь на Уишских островах. Горный народ испокон веков жил изолированно: и к себе никого не пускал и сам крайне редко покидал свою территорию. Подобная политика, а также неприступная стена гор, через которые вел единственный перевал, привели к тому, что Мерниан остался единственным государством на континенте, которое не признало власть императора.

Жители провинции Эрлия в большинстве своем обладали весьма характерной внешностью. Они были высоки ростом, широки в кости и сплошь беловолосы. Хрупкая рыжая мернианка рядом с женщиной, тащившей ее к часовне, выглядела ребенком. Испуганным. Беспомощным. Девушка пыталась улыбаться, но по глазам было видно, что страх и отчаяние буквально сжирают ее изнутри.

— Эта девчонка… откуда она? Не похожа на местную уроженку, — весьма невежливо оборвал Ферт очередной рассказ Ольгрейда про гончих собак.

Старик ничуть не обиделся и, весело хохотнув, сказал:

— Лорд Ферт, я как чувствовал, что вам наша травница приглянется! Вы совершенно правы, не местная она. Старуха-знахарка приютила сиротку лет десять назад…

Фирдан осторожно, будто боялся сделать больно, взял меня за руку. Узенькая ладошка буквально утонула в огромной мозолистой лапе кузнеца.

Святой отец Оргус говорил какую-то прочувственную речь про божественный промысел, про семейную жизнь и то, что жена должна во всем слушаться мужа… А я все так же старательно растягивала губы в улыбке и избегала смотреть на Фирдана.

Меня раздирали противоречивые чувства. Страх. Ненависть. И… непонимание. Еще недавно я наивно думала, что Фирдан — мой друг. Он единственный, кто никогда не насмехался надо мной, кто не обижал меня. Более того, Фирдан всегда за меня заступался.

А вот оно как получилось…

— Дети мои, опустите руки в купель! — провозгласил священник.

Кузнец легко опустил в каменную чашу с водой свою руку, а вместе с ней и мою. Священник начал читать молитву, и в ту же секунду купель поглотило сияние. Я почувствовала легкую щекотку, а затем жжение в области запястья. Когда через пару минут отец Оргус разрешил вынуть руки из воды, на тыльной стороне запястий у нас с Фирданом появились одинаковые татуировки — этакие сложные узоры, больше всего напоминающие мотки спутанной пряжи.

Говорят, не бывает двух одинаковых божественных меток. А еще, что брачную татуировку никак не свести, разве что кожу срезать. Последнее утверждение мне как раз предстояло в скором времени проверить…

— Отныне перед Богом и людьми вы муж и жена! Фирдан, береги жену, Алана, чти мужа — торжественно объявил отец Оргус. — Фирдан, теперь ты можешь поцеловать супругу.

Мне надо было повернуться к мужу, улыбнуться ему, но я будто окаменела.

— Посмотри на меня, — шепнул Фирдан.

С невероятным трудом я все же пересилила себя и посмотрела на кузнеца. Для этого пришлось задрать голову. Круглое мясистое лицо моего супруга буквально светилось от счастья.

— Алька, обещаю, мы будем счастливы! — прошептал кузнец, а затем легко приподнял меня над землей на добрый аршин и поцеловал в губы. К моему невероятному счастью, поцелуй не затянулся, и меня быстро вернули на грешную землю.

Эх, не пара мы. Совершенно не пара! И почему кузнец этого не понимает?!

Ага, не пара… Дьявол, укуси меня за пятку, теперь мы супружеская пара!

От охватившей меня тоски и отчаяния хотелось завыть…

Солнце уже опустилось за горизонт, а голова слегка кружилась от вина. Вообще-то пить мне сегодня не следовало, но как еще успокоить нервы, да и чем заняться?

Жители деревни развлекались: пили и танцевали. Несколько человек дошли до такого состояния, что улеглись под соседним столом и теперь наподобие какого-то сказочного чудища дружно храпели.

По счастью, Фирдан еще во время первого танца умудрился отдавить мне ногу, так что у меня появился повод от дальнейших плясок отказаться. Кузнец некоторое время страдал рядом со мной, нещадно подливая себе вино и пытаясь развлекать меня разговорами, но затем я все же уговорила его пойти потанцевать. Меня наградили щенячьим взглядом, а после этого Фирдан с радостным гиканьем влился в хоровод.

Вот и оставалось мне лишь тихонько цедить разбавленное вино, да мило улыбаться и любезно благодарить людей за пожелания счастливой семейной жизни и горячей брачной ночи. Притом чем дальше, тем двусмысленнее становились пожелания. Некоторые жители деревни посчитали своим долгом подойти ко мне не один раз.

Я уже начала жалеть, что отпустила от себя Фирдана. Быть может, при нем они постеснялись бы… Нет, вряд ли. Тогда я бы точно от стыда сгорела. И еще — не дай бог — кузнец взял бы некоторые советы на заметку и потом решил бы их применить на практике…

Вдруг музыка стихла и меж людей пронеслось: