Книга Я - Инквизитор - Александр Мазин

Николай Митяев почти всю свою жизнь смотрел на лучшего друга сверху вниз, но первенство Ласковина признавал безоговорочно. Не только потому, что шестидесятипятикилограммовый Ласка на татами разделывал в ноль девяностодвухкилограммового Митяя, и не только потому, что мозги Андрея шевелились быстрей. Андрей обладал той особенностью, что практически в любой компании давал окружающим почувствовать в себе лидера. Нет, слово «лидер» было не совсем верным. Андрей не склонен был командовать другими. Просто он выглядел человеком, с которым стоит считаться. Единственный, кто мог указывать Андрею после того, как отец и мать Ласковина отбыли на заработки в Монголию, это друг и сэнсэй Вячеслав Михайлович Зимородинский. Но и он – до определенного предела. Так, в восемнадцать лет, окончательно решив не делать из каратэ своего будущего, Ласковин хоть и понимал, что огорчает Славу безмерно, но решения не изменил. Да, у Андрея были основания для такого решения, и Зимородинский это понимал. То, что учитель готов рискнуть, а ученик – нет, говорило не в пользу учителя. И все равно не было у Ласковина более близких друзей, чем Слава Зимородинский и Митяй. Когда Андрей поддался на уговоры последнего и согласился стать его напарником в охранной фирме, Митяй прыгал бы от восторга, будь он килограммов на двадцать полегче. Хотя, поставь их рядом, Ласковина и Митяева, и не представишь менее похожих людей.

Николай большой, мощный, неторопливый. Крупная голова на широких покатых плечах. Внешность человека если не доброго, то солидного. И надежного. Таких любят женщины, таких стараются не задевать мужчины. У таких заботливые жены и замечательные дети.

Андрей – невысокий, быстрый, выглядящий гибким и не очень сильным (в одежде). Курчавые, светлые, коротко и аккуратно подстриженные волосы, маленькие, красивой формы руки, которые портили только грубые мозоли на костяшках. Руки эти постоянно стремились к движению, и Андрею пришлось приложить немало усилий, чтоб приучить их к покою. Внешность Ласковина (если не заглядывать в глаза) можно было бы назвать «приятной»: твердый подбородок, неширокое лицо, маленький рот, чистая кожа. В общем-то, ничего особенного. Если не заглядывать в глаза. Но если заглянуть… Темно-серые, с синевой, под линией темных (это при соломенных волосах), почти сросшихся бровей, они напоминали поверхность моря сразу же после захода солнца. Или ладожскую воду весной. Встретившись взглядом с Ласковиным, человек запоминал его надолго. Женщины, которые охотно одаряли благосклонностью Николая Митяева, от Андрея просто шалели. Правда, далеко не все. Но абсолютно все улыбались, когда улыбался Андрей. Единственным, хотя и заметным дефектом ласковинской внешности была искривленная переносица со шрамом там, где прошелся скальпель хирурга.

При немалых внешних различиях и Андрей, и Николай, помимо общего прошлого, имели общее и в образе мыслей. Например, и тот и другой обладали толикой оптимизма и чувством юмора. Хотя оптимизм их питался от разных источников, а юмор окрашивался в разные цвета. И еще они неплохо понимали друг друга, что немаловажно в работе, связанной с риском.

Охранная фирма «Шлем» (все виды охранных услуг: доставка товара, сопровождение грузов, обеспечение личной безопасности и безопасности офисов, обеспечение и страхование сделок, оказание помощи в таможенных вопросах и т. д.) представляла собой филиал некой более крупной фирмы, образовавшейся при распаде еще более крупной организации, после того как лидер ее отбыл в Штаты, а двух его помощников самым неделикатным образом пристрелили в собственном баре. Митяй в свое время пытался посвятить Андрея в тонкости иерархии мафиозных структур, но Ласковин (кто знает, что готовит нам будущее?) отмахнулся. «Не мое дело. Мое дело – охранять». Заправлял «Шлемом» Виктор Петрович Сипякин, охотно отзывавшийся на обращение «босс» или «шеф» и на дух не переносивший привезенную из мест весьма отдаленных кличку Конь. Но платил Конь-Сипякин щедро и аккуратно, а наказывал сурово, поэтому «персонал» обращался к нему так, как нравилось Виктору Петровичу.

В людях Конь разбирался неплохо. Когда Митяй представил ему Ласковина, Сипякин практически сразу определил, как можно использовать новичка. И практически сразу решил, что приглядывать за ним придется особо.

– Вот,– сказал тогда Митяй,– Андрей Ласковин, знаменитый боец!

– Угу,– пробурчал Сипякин, оглядывая «знаменитого бойца», как барышник лошадь.

– Хилый какой-то,– заметил Абрек, личный шофер и телохранитель Сипякина, громила ростом с Митяева и еще пошире в плечах.

– Да он круче меня втрое! – обиделся за Ласковина Митяй.

– Афган? – поинтересовался Сипякин. Андрей покачал головой.

– Черный пояс?

– Коричневый.

– Абрек,– бросил Конь.– Проверь!

– Я же сказал! – воскликнул Митяй.

– Засохни,– отрезал Конь. И Николай заткнулся. Сипякин не терпел пререканий.

Громила Абрек медленно обошел стол, развел руки, словно собирался заключить Ласковина в объятья… и вдруг рванулся вперед. Могучий хук был нацелен Андрею в подбородок.

Ласковин боксерскую походочку телохранителя просек сразу. Да и физиономия Абрекова говорила о том, что по ней сильно и часто били. Поэтому к выходке его был готов. Уход в низкую стойку, обход, секунда – и Андрей сдернул с Абрековых пудовых плеч пиджак. До локтей. Излюбленный трюк Зимородинского – обездвижить или отвлечь противника с помощью предмета. Уличный, так сказать, вариант.

– Чего от вас ждут? – говорил сэнсэй.– Блок и контрудар. А плюнуть в глаз или сигарету зажженную в штаны уронить – этого не ждут. Такое, конечно, посложней, чем оицки-гиякуцки-майгери, но противник, у которого в мотне хабарик дымится,– это уже не противник, а макивара.

Телохранитель Сипякина противником не был, поэтому Ласковин пиджак сдернул, легонько по затылку обозначил и надел одежку обратно на Абрековы плечи. Два шага в сторону – улыбка будущему начальнику, улыбка «проверяющему»: ты пошутил, я пошутил. Конь отреагировал лошадиным оскалом. Абрек тоже ухмыльнулся, хлопнул Ласковина по спине: ясное дело, я тоже не всерьез, если б всерьез – мокрого места от тебя не осталось бы! Но молодец, новичок, как там тебя… И, сохранив лицо, вернулся на прежнее место рядом с хозяином.

– Годится,– резюмировал Сипякин.– Крови не боишься?

– Не люблю,– осторожно ответил Андрей.

– Понял тебя.– И Митяеву: – Хочешь его напарником? Ладно. (Тот широко улыбнулся.) Обязанности объяснишь сам. Плачу я сдельно. Вопросы?

– На постоянную я пока не могу,– предупредил Андрей.

– А на постоянную я тебя и не возьму,– сказал Конь.– Это еще заслужить надо. Покажешь себя – направлю на курсы. За счет фирмы. А пока так: тебе говорят – ты делаешь. За груз отвечаешь. Карманом. Николай тебе растолкует. Держись за него, дело знает. (Митяй улыбнулся еще шире.) Он – старший. Свободны!

Так Ласковин стал охранником. В общем-то, не из-за денег, хотя лишние шесть сотен баксов в месяц никогда не мешают. Привлекало разнообразие. И риск. Хотя даже самому себе Андрей в этом признаться не хотел. Поддался на уговоры друга, и все тут.