Книга Орел взмывает ввысь - Роман Злотников

— Эх ты, — не выдержал Отто и одобрительно кивнул, — хорошо стреляет! Как далеко из пистолета попал…

Поскольку Старина Михель частенько отсылал его с различными поручениями по всей Лифляндии и Курляндии, молодой приказчик был обучен обращению с оружием и знал толк в меткой стрельбе. Так вот сам бы он вряд ли сумел попасть в человека из пистолета на таком большом расстоянии.

— Ты как хочешь, Вальтер, — насупившись, произнес все тот же приятель Блюхе, — а я, пожалуй, пойду отсюда. Мы так не договаривались. Рабке нас обманул. Он обещал, что мы сможем тут хорошо поживиться и что опасаться нам совершенно нечего. А мы пока еще никакой добычи не заимели, зато уже двоих подстрелили.

— Ганс, ты что? — Блюхе ухватил его за плечо. — Ты испугался одного пистолета? К тому же он не в том доме, в который мы собирались забраться.

— Не в том-то не в том, а вот стреляет он не только по тем, кто лезет к нему, а по всем, кого увидит, — хмуро отозвался Ганс.

И, подтверждая его слова, тут же раздался еще один выстрел, сразу же дополненный очередным воплем. Орали откуда-то из-за угла. Улица была пустынна — налетчики попрятались, но, как видно, не все хорошо…

Вальтер досадливо прикусил губу и оглядел свою ватагу, бросившую столбик. Подобные аргументы крыть было нечем.

— И вообще, чего мы тут забыли? — снова подал голос Ганс. — Побежали в порт, к складам. Ну что тут можно награбить? Русские купцы здесь же и не живут, так, останавливаются по пути. Я не думаю, что в этих домах найдется так уж много хорошей добычи. И вообще, я думаю, Рабке специально нас сюда отправил, подальше от порта, а сам сейчас со своими людьми спокойно потрошит их склады.

Ответом ему стал одобрительный гул. Отто же внимательно смотрел на Вальтера. Того явно раздосадовало предложение Ганса. И Циммерману отчего-то показалось, что его приятелю Блюхе почему-то было необходимо, чтобы они все остались здесь и продолжили ломиться в дома русских.

— Ты глупец, Ганс! — закричал Вальтер. — Глупец и трус! Как в доме у купца может не быть чем поживиться? И кого ты испугался? Одного русского с пистолетом? Так знай, что в порту у складов — торговая стража! И пистолет там будет явно не один!

Все переглянулись. В словах Блюхе был смысл… К тому же Вальтер не дал им возможности поразмышлять над его словами, а тут же заорал:

— Ну что встали? Давай навались!.. Еще немного, и мы выворотим этот чертов столб из мостовой… Не робей, этот русский с пистолетом сюда стрелять не может. Ему мешает вторая створка ставен. Давай-давай… шевелись… вот, вот уже… пошло-о-о… Молодцы! А ну, взялись!

И все дружно подхватили на руки выломанный из мостовой столбик, разворачиваясь в сторону двери того дома, который изначально наметили как свою добычу. Столбик был тяжелым, к тому же его нижняя часть была измазана в земле, отчего камень скользил в руках, но Циммерман сумел-таки его удержать. Поэтому, когда они с воодушевленным ревом бросились к двери, намереваясь первым же ударом вышибить довольно хлипкую створку, он мчался вместе со всеми, так же радостно ревя и выбросив из головы все посторонние мысли. Вот сейчас, уже…

Выстрел прозвучал неожиданно. И в следующее мгновение Отто Циммерман обнаружил, что лежит на брусчатке мостовой и обеими руками держится за простреленное бедро. А в двух шагах от него катается по мостовой Вальтер Блюхе, визжа и держась за ступню, расплющенную вывалившимся из рук разбегающихся налетчиков столбиком.

— Это… что же… — сипло прохрипел Отто и, повернув голову, уставился на окно, из которого стреляли из пистолета.

Ну да… Блюхе — идиот! Не сможет выстрелить, не сможет выстрелить… Да неведомый стрелок просто открыл вторую створку и совершенно спокойно выпалил по их ревущей компании. Циммерман судорожно всхлипнул. Нет, трусом он не был и раны не боялся, хотя до сего момента случая вступить с кем-нибудь в бой ему пока не представилось. Но погибнуть так глупо, просто истечь кровью на улице во время неудачного погрома и не дожить до минуты, когда Рига вновь станет свободной… это было обидно. А никого, кто смог бы ему помочь, поблизости уже не было. Похоже, остальные рассудили, что четверых раненых еще до того, как они ворвались в дома и успели получить хоть какой-то ощутимый доход, с них довольно, и поспешили покинуть это неожиданно ставшее опасным место. Ведь практически все, кто ворвался в Русскую деревню, имели отношение к торговле и умели сводить дебет с кредитом. И вырисовывающийся баланс никому из них не понравился. В конце концов, кем бы ни был этот стрелок, огнестрельным оружием он владел куда как умело. А стрелять начал только после того, как налетчики полезли в дом. И кто мог поручиться, что и в других домах налетчиков не встретит столь же теплый прием. Ведь всем известно: эти русские — варвары! Они на все способны, даже защищать свое достояние до последней капли крови. Не то что евреи. Вот тех грабить — сплошное удовольствие… Кстати насчет евреев, их квартал находится тут недалеко, за углом, так, может…

Эти ли мысли внезапно посетили налетчиков, либо какие другие — гадать можно долго. Но, как бы там ни было, результатом оказалось то, что к тому моменту, когда дверь самого пострадавшего в столь бесславно закончившемся погроме дома распахнулась, никого из целых налетчиков на улице уже не было. На пороге появился настороженный человек в ярко-алом наряде, почему-то сразу вызвавшем у Циммермана ассоциацию с армейским мундиром, с пистолетом в одной руке и обнаженной саблей в другой. Человек несколько мгновений постоял, ощупывая окружающее пространство настороженным взглядом слегка прищуренных глаз, а затем негромко приказал по-русски:

— Савватей, Торгут, за мной, — и вышел наружу.

Отто со страдальчески искривившимся лицом смотрел на него. Сейчас этот русский варвар его убьет. Вот дьявол, ну почему он не послушался Старину Михеля?! Сидел бы сейчас в его лавке и…

Русский военный, неведомо каким образом оказавшийся здесь, на тихой улочке рижского предместья, внимательно осмотрелся и кивнул в сторону Циммермана:

— Так, Савватей, Торгут, хватайте-ка вон энтого и тащите в дом. А я пока других посторожу.

— Да пошто, Митрий Дормидонтыч, — отозвался один из двух подручных человека в красном мундире, выделявшийся широкой, окладистой бородой, в то время как у второго бороденка была реденькая, — Торгутка их и здеся запросто прирежет. Зачем мараться-то? Евон у него из ноги кровища-то как хлещет…

— Ты бы, Савватей, не умничал, — ернически оторвался тот, кого назвали Митрием Дормидонтычем, — а быстро делал что велено. Прирезать мы его всегда успеем, а сначала надо поспрошать, чего это рижские немцы тут вздумали бунт учинять. Или ты думаешь, они просто так, спьяну, дома купцов да ремесленников русских громить отправились? Да еще аккурат опосля того, как свеи у всех местных русских оружие поотбирали.

— Да я че, я ж ничего… — тут же пошел на попятный бородатый. — Сказано — сделаем.

— Вот то-то, — усмехнулся военный, — отнесете — и быстро назад. Сразу же второго возьмем. А потом и тех, кто еще остался. Я вроде как четверых подстрелил, но двое, похоже, убегли. Ну да мне для спросу и троих хватит…