Книга Тайная жизнь Лизы - Крис Манби

Тем временем Мэри прочитала меню, приколотое кнопками к дверям столовой.

– На самом деле сегодня в меню яйцо под майонезом и салат спагетти болоньезе, а на десерт взбитые сливки. Отлично, – фыркнула она. – Ничего из этого мне нельзя. От яиц у меня сыпь, а в спагетти болоньезе кладут помидоры.

– Только не в этом колледже, – напомнил ей Билл.

– А я бы попробовал, – смело заявил Брайан.

Но вместо этого его быстро познакомили с прелестями шашлычного фургона, который каждый вечер стоял у ворот колледжа. В первый год я считала шашлычника нашим спасителем, ведь он оберегал меня от голода. Но когда он трижды поднял цены за один семестр, значительно опередив инфляцию, я задумалась, а может, наш повар в доле с шашлычником и нарочно готовит так плохо?

– Это не свинина? – спросил Брайан, получив холодную питу с подозрительными волокнами мяса и стручками маринованного перца, который по воскресеньям продается в Оксфорде на каждом углу.

– Сомневаюсь, что это мясо вообще подходит под какое-либо определение, – сказала Мэри. Она считала себя вегетарианкой, но для шашлыка делала исключение. Брайан осторожно куснул коричневую массу и тут же выплюнул.

– Что это? – спросил он нас.

– Добро пожаловать в Оксфорд, – сказала Мэри.

Обряд инициации завершился.

Вскоре Брайан стал непременной деталью нашей студенческой жизни. Он несколько вырос в глазах Мэри, сказав, что те откормленные поп-корном ребята, которых мы увидели с ним в первый раз и тут же возненавидели, просто летели с ним в одном самолете, а не были его друзьями. Он не играл в бейсбол и в баскетбол и не жил весь год в ожидании Суперкубка. Хотя он всегда завязывал шнурки и не носил, как мы, раздолбанные рабочие ботинки, оказалось, что вкус у него не такой уж дурной, если не считать одежды, в которой он ходил на занятия (ее целиком закупила его мама, поскольку у него были заботы поважнее; и Мэри сказала, что она это уважает).

К тому же у него оказалось несколько альбомов замогильной готической музыки, которых не было в Великобритании, и Мэри тут же их взяла послушать и три семестра подряд не соглашалась вернуть. Прослушав несколько вечеров «Led Zeppelin» и рассказы о том, как его родители вместе с родителями Билла (по утверждению последнего) ездили на рок-фестиваль в Вудсток, он подружился с Биллом.

Но Брайану не нужно было слушать правильную музыку и носить правильную одежду, чтобы произвести впечатление на меня. Я просто обожала его чувство юмора. Он был таким… таким, на самом деле, английским. Немного саркастичный, с легким налетом чернухи. Мне нравились его безумные рассказы о детстве в Нью-Йорке. До Брайана совершенно не хотелось съездить в Америку. Диснейленд, избыточный вес, и все такое. Но, послушав его рассказы, я очень быстро поняла, что есть так много других вещей, о которых я никогда не узнаю, если не съезжу на тот берег. Я хохотала над тем, как таксисты Ну Йойка заказывают кофэ. Я затаив дыхание слушала его рассказы о том, как он подрабатывал официантом в манхэттенском «Пицца Хат», куда часто заходили мафиози.

А после того как он рассказал про собственную бабушку, которая водила к стоматологу абрикосового карликового пуделя по кличке Спенсер Трэси Второй ставить пломбу на верхний клык, а я при этом не могла оторваться от его карих глаз, – я поняла, что влюбилась.

Глава вторая

На самом деле меня поразило громом через месяц после первой встречи.

Мы с Биллом, Брайаном и Мэри сидели в комнате отдыха первокурсников и пили кофейную бурду, на которую с нас раз в семестр собирали по три фунта. В одиннадцать утра в комнате отдыха всегда было полно народу, который хотел за свои деньги получить что-нибудь такое, чтоб потом не стошнило.

– Завтра в «Сент-Эдмунд Холле» «Антоний и Клеопатра», – вдруг сказал Брайан. Мы часто жаловались на скудость культурных мероприятий (не признаваясь, что особенно их и не ищем). – Как думаешь, это хорошо? – спросил он.

Мэри фыркнула в чашку.

– Ты у Лизы спроси, – ответила она.

– А ты что – смотрела? – спросил Брайан.

Я густо покраснела и уткнулась в свой кофе. Ну почему Мэри такая?

– Вообще-то я действительно там буду, – призналась я. – Но, к сожалению, не могу сказать, хорошо это или плохо. – И быстро добавила: – То есть вряд ли представится возможность – я сама буду на сцене.

– Вот здорово, Лиза! – с жаром воскликнул Брайан. – Что ж ты не говорила? – Он повернулся к Биллу и Мэри. – Вот это да! Наша Лиза – артистка. Теперь-то мы уж точно должны пойти.

– Ну-ну, – покачала головой Мэри.

– Она не разрешает смотреть на свою игру, – пояснил Билли и, прежде чем я что-то успела пикнуть в свое оправдание, добавил: – Говорит, что она от этого начинает стесняться и путать слова.

Все точно. Я начинала путаться в словах, если среди зрителей был кто-то из знакомых.

– Лиза, я понятия не имел, что ты играешь! – удивленно воскликнул Брайан. – А еще жалуешься на недостаток культурной жизни! А теперь выясняется, что ты тайком играешь Шекспира!

Я пожала плечами.

– И какую роль? – спросил он.

– По-моему, кого-то из копьеносцев, – несколько свысока заявила Мэри.

– Вообще-то я играю Клеопатру, – поправила я.

– Ого! – Брайан всплеснул руками. – Это же главная роль. Погоди-ка, ведь это самая важная роль в пьесе. Ты играешь главную героиню и ничего нам об этом не сказала!

– Я считаю, Клеопатра должна быть красивой и смуглой, – сказала Мэри, глядя на свои ногти, словно кошка, нацелившаяся на любимого в семье попугайчика. – Во-первых, у нее не было веснушек.

– Я буду в гриме, – напомнила я Мэри. – И потом, нет у меня веснушек. О чем ты?

– Во-вторых, волосы у нее черные.

– Не дразни ее, Мэри, – перебил Брайан. – Я уверен, Лиза отлично подходит для этой роли.

– Сомневаюсь, – сказала я честно.

– Она так стесняется, что учит роль под душем, – сказала Мэри. – Чтобы никто не слышал из-за воды.

– Ничего подобного, – запротестовала я. Хотя на самом деле я так и делала, после того как мой сосед Грэм, студент матфака, нажаловался, что постоянное заучивание текста вслух отвлекает его от алгоритмов. Однажды они с деканом вломились ко мне в комнату в самый разгар сцены со змеей. Сначала я расценила это как комплимент. Видимо, моя предсмертная агония разыграна с крайней степенью убедительности. Но декан вернул меня к действительности словами о том, что следующий такой спектакль увенчается не аплодисментами, а солидным штрафом.

– Как же так я ничего не знал! Разве можно скрывать свой талант от друзей? – спросил Брайан.

– Да я не уверена, что это талант, – объяснила я. – И ничего я не скрывала. Просто не хочется всех доставать своими проблемами. Это все мое личное дело.