Книга Чудотворец - Дмитрий Константинов

– Но ты ведь можешь его найти!

Некоторое время Николай молчал, потом потерянно проговорил:

– Не знаю, мама… Уже не знаю.

…Ставицкий с неподвижным, поистине демоническим лицом стоял на краю сцены. Долгим, немигающим взглядом он окинул зал, в котором царила гробовая тишина. Взоры всех присутствующих были прикованы только к нему.

– Ваша энергия – та целебная сила, которая есть в каждом из вас, – глухо и отрешенно возвестил целитель. – Это не я, вы сами себя излечите… Моя энергия разбудит вашу: барьеры падут, болезни отступят… Я помогу вам, где никто другой не сможет помочь.

* * *

Некоторое время спустя в небольшой комнате отдыха Ставицкий восседал за столом, а на него была направлена камера на штативе, управляемая Витей Даглецом. Беседу вела молодая журналистка Настя Уварова.

– …Еще до перестройки от филармонии выступали гипнотизеры. Я в детстве ездила с мамой в Туапсе, мы были на таком представлении в Летнем театре. Там тоже полная женщина вдруг садилась на шпагат…

Ставицкий кивнул с мягкой улыбкой:

– Зрители любят такие трюки… Но вы же понимаете: главное в моих сеансах не это. Человек может сам себя исцелять. И я помогаю разбудить в людях внутреннюю силу – их энергию исцеления… Ни один гипнотизер этого не сделает.

– В последнее время мы то и дело слышим о новых целителях, магах, экстрасенсах. До перестройки это были обычные люди – и вдруг…

– Это не обо мне. Ученые уже давно пытаются осмыслить и как-то объяснить мой уникальный дар… Для этого была создана целая лаборатория при институте информационных технологий.

– Не только для этого. Там вообще изучали людей с экстрасенсорными способностями… – журналистка порылась в сумке, которая висела на стуле, достала папку с исписанными листами. – Руководитель лаборатории профессор Голин помнит вас… – Найдя нужный листок, она зачитала: – «Слава Тыквин – неплохой гипнотизер – и все, пожалуй… Уверял, что ему доступен телекинез – провели ряд экспериментов, но ни один предмет так и не сдвинулся с места… У нас были люди, обладавшие уникальным даром, который мы не могли объяснить с точки зрения науки – но это не про Тыквина»…

Настя подняла взгляд на Ставицкого:

– Это же вы – Слава Тыквин? Я ничего не путаю?

Ставицкий молча, неотрывно глядел на журналистку.

– Вы кто: друг или враг?

– Я думала, вы легко прочтете мои мысли и поймете, что я просто хочу разобраться…

– Секундочку?.. – мягко перебил ее Ставицкий.

Он встал, подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул в коридор.

– Потише нельзя? Я не могу сосредоточиться!

На стуле возле комнаты отдыха сидел Гена Мальков, высокий, крепкий, чуть располневший мужчина. Он разгадывал кроссворд в газете, но при звуке голоса Ставицкого оторвался от своего занятия и встретился взглядом с целителем. Тот незаметно для сидящих в кабинете показал ему три пальца. Мальков, усмехнувшись, кивнул и отложил газету.

Ставицкий закрыл дверь и вернулся за стол, снова одарив Настю мягкой, чуть снисходительной улыбкой.

– Тогда, в восемьдесят третьем, я мало что показал – был зажат, нервничал… Но, если совсем начистоту, – он скептически покачал головой, – мог я тогда немногое. Это был ключевой момент моей жизни. Я понял: то, что дано нам свыше, можно потерять… А можно отточить и развить. И я решил посвятить этому жизнь. И с тех пор год от года во мне растут силы, о которых раньше я не мог и мечтать.

…Тем временем Гена Мальков подошел к стоящему возле ДК «москвичу» с кузовом и прикрепленной за лобовым стеклом табличкой «ТВ», бросил взгляд по сторонам и, убедившись, что никого поблизости нет, достал из кармана складной нож с мощным лезвием. Нож легко проткнул колесо машины…

* * *

Верхний свет выключили. Настольная лампа залила теплым светом фотографию улыбающегося молодого мужчины. Николай сидел за столом, неотрывно глядя на снимок. Его ладони с чуть приподнятыми над столешницей пальцами лежали по обе стороны от фотографии. По неподвижному лицу со лба стекали капельки пота…

Хаотично меняются вспышки, картинки, образы…

…вот лицо брата…

…вот оно исчезло и через несколько секунд снова появилось…

…вот брат в каком-то деревенском доме…

…вот указатель на обочине дороги, на котором написано: «Калинково»…

…держать, держать…

Пошатываясь, он вышел в прихожую. Из гостиной тут же молча возникли Анна Владимировна и Михаил. Николай с трудом поднял голову и встретился взглядом с матерью.

– Колинко2во… Или Коли2нково?.. Деревня какая-то…

* * *

– Люди с уникальными способностями, о которых говорил профессор Голин – где они?.. А у меня график – на полгода вперед, завтра снова эфир на телевидении… К вопросу о том, что любой дар надо развивать, с ним надо работать!.. – Ставицкий просто сиял. – Я ответил на ваш вопрос?

– Вполне, – улыбнулась в ответ Настя.

Ставицкий встал, давая понять, что разговор окончен. Настя тоже встала, а Витя Даглец выключил камеру.

Целитель подошел к журналистке и галантно поцеловал ей руку:

– Только, пожалуйста, будьте осторожны… – он запнулся. – Не знаю, как объяснить – думаю, это вообще вне нашего понимания… – Ставицкий подался вперед и доверительно поделился: – В последнее время происходят странные вещи… У тех, кто хочет мне навредить – у самих вдруг начинаются различные неприятности. Конечно, это могут быть совпадения…

– Вы меня что, пугаете?!

– Нет-нет! – поспешно заговорил Ставицкий. – Просто вы мне чрезвычайно симпатичны и… хотелось предостеречь.

Настя и Витя с камерой и штативом вышли из ДК и направились к своей машине.

– Надо же, какие мы галантные, заботливые! – язвительно бурчала журналистка. В конце концов, усмехнувшись, она решительно заявила: – Я этому мракобесу устрою веселую жизнь.

– Ч-черт!.. – расстроенно произнес Витя.

Настя проследила его взгляд и увидела, что у их «москвича-каблука» спущены колеса. Витя обошел машину.

– Все четыре.

Настя мрачно хмыкнула:

– Зря он это сделал.

* * *

По загородному шоссе мчалась старенькая иномарка. Вел Михаил, рядом с ним на пассажирском сиденье смотрел в темное окно Николай. Когда в свете фар показался указатель «Колинково», Михаил свернул с трассы и поехал в сторону видневшихся вдали огоньков. Миновав несколько старых деревянных домов, он притормозил у обочины.

– И что теперь?.. Все дома обходить?

– Помолчи.

– Чего?