Книга Тело и душа - Шейла Нортон

— Что вы имеете в виду под словом «душа»? — спросила я.

—Душа, внутренний мир, внутреннее содержание, называйте как хотите. Меня интересует ваше «я». Вы как личность. Дайте мне слово, которое передает ваше внутреннее «я».

Господи, я ощущала на себе взгляды окружающих, словно товар, выставленный на витрине. Я вся сжалась. Ну почему я? Разве меня недостаточно наказали за опоздание? Спросите кого- нибудь другого!

— Доброта, честность, — предложила менеджер по персоналу. Мне она показалась нервной и, по-моему, страдала от икоты.

Я пристально посмотрела на нее. Какого черта она лезет вперед с непонятными высказываниями? Если все, на что она способна, — это доброта и честность? Какая же картинка получается? Я лучше умру, чем подумаю о себе как неискренней, жалостливой, неопределенной. Мне приходят на ум совсем другие определения…

— Динамичная! Творческая личность! Харизма!

Черт, кто меня за язык тянул? Я почувствовала, как краснею, все вновь обернулись в мою сторону. Сара подбадривала меня.

— Хорошо! — похвалила лектор, записывая мои слова на доске. — Замечательно! Кто-нибудь еще?

По мере того как заполнялась самыми разными словами правая сторона доски, я сидела, ошеломленная, видя только свои три: «Динамичная — творческая личность — харизма».

Я слушала с большим интересом, пока Альпинистка рассуждала о том, как помочь человеку вести здоровый образ жизни.

— Не важно, какое внимание вы уделите левой стороне, то есть вашему физическому состоянию, если вы в такой же степени не позаботитесь о вашем внутреннем мире. Подумайте, какими вы себя видите.

Даже если вы стройны и подтянуты, но ощущаете внутреннюю дисгармонию, возможно, вы переусердствовали с физической подготовкой. Тогда вам следует поменьше ходить в спортзал и побольше встречаться с друзьями. Если же вы ощущаете душевное спокойствие, но недовольны своим внешним видом, значит, вам просто стоит посидеть на диете.

— Все это так очевидно, — разочарованно шепнула мне Сара.

Я задержалась после лекции.

— У вас все в порядке, Рози? — спросила Альпинистка, проходя мимо.

— Да, спасибо. — Я засомневалась. — Могу я у вас кое-что уточнить?

— Конечно! — улыбнулась мне она.

— Что бы вы посоветовали человеку, у которого физическое состояние подобно старому развалившемуся креслу, а душа творца, лидера, жаждущего постоянно быть в движении?

— Избавиться от старого кресла, — сказала она уверенно, посмотрев на меня так, что я представила себя в церкви в исповедальне. — Творите, Рози! Двигайтесь! Будьте лидером!

— Возможно, я бы последовала вашему совету, если бы знала как!

— Барри, ты считаешь меня динамичной? — спросила я мужа, в очередной раз столкнувшись с ним в кухне. Мы всегда мешали друг другу, когда одновременно находились там. Как раз в этот момент я пыталась почистить и потушить овощи с мясом. Он же пытался сварить кофе, при этом толкая меня локтями, проливая на меня воду, хлопая дверцами буфета.

— Э-э-э… — протянул Барри, присев за кухонный стол почитать газету, пока закипал чайник. Другого занятия он себе, конечно, не мог найти, мужчина, что ж поделаешь.

— Что ты имеешь в виду под «э-э-э»? Это не ответ. Мне нужен нормальный, разумный ответ. Ты находишь меня подвижной? Считаешь ли ты меня лидером? — Я выдержала паузу. — Может, ты ощущаешь себя со мной… — Барри оторвался от газеты. Возможно, чтобы послушать меня, а может, просто посмотреть, закипел ли чайник. — Комфортно? Как в старом кресле?

Он пристально посмотрел на меня.

— Ну? — повторила я еще раз, размахивая полуочищенной морковкой. — Что ты мне скажешь?

Барри послушно взглянул на меня, как будто заранее знал, что неправильно ответит на мой вопрос, поэтому сразу предпочел сдаться.

— Чего это ты вдруг? — попытался он выиграть время.

Я вздохнула и вернулась к жарке котлет. Мне не хотелось рассказывать мужу, что парень на работе, на десять лет моложе меня, обозвал меня старым креслом. Он, конечно же, не удержится и посмеется надо мной, а потом при наших последующих ссорах не упустит такой замечательной возможности, чтобы уколоть меня. Ну и что, что я ленива, эгоистична и у меня несносный характер, по крайней мере я не выгляжу как старое кресло!

— Я не хочу стареть, — сказала я с раздражением, бросая морковку на сковородку.

— Что такое с тобой происходит, глупышка?

После этих слов я почувствовала, что возвращаюсь к жизни. Может, я вообще зря беспокоюсь? По крайней мере, муж не считает меня старой развалиной. Правда, он больше не смотрит на меня, как раньше, но если бы вдруг в нем проснулся прежний интерес ко мне, то он не увидел бы унылую, седеющую, занудливую Рози, а разглядел бы прежнюю активную, яркую личность, которую полюбил всем сердцем.

— Конечно, тебе сорок, но ведь и мне тоже, — мягко ответил Барри, возвращаясь к чтению газеты. — Тебе придется смириться с этой мыслью, старушка!

Старушка?! Черт побери! Я металась по кухне, со злости побросала овощи в раскаленную сковородку. Они зашипели на огне, и мне тоже очень хотелось зашипеть им в ответ. Я пихнула мужа со всей силы, на которую была способна, когда мы в очередной раз столкнулись с ним по дороге к холодильнику.

—Что с тобой опять? — спросил он раздраженно. — Тяжелый день на работе?

Что со мной?! Как он мог забыть — только что, буквально три минуты назад он задел за живое, напомнил о возрасте, назвал старой? Неужели он не понял, как мне обидно сейчас, как задето мое самолюбие? А сам преспокойно читает газету. Какие-то ураганы в западной Франции волнуют его больше, чем я?

— Ну и долго ты так обо мне думаешь? — спросила я, прервав молчание, царившее за ужином.

— Что, прости? — Он посмотрел на меня так взволнованно. — О чем я думаю долго? Что вообще происходит?

— Как долго ты считаешь меня старой, занудливой, надоедливой?

— А… я понял. — Он довольно кивнул, гордый собой. — Ради Бога, Рози, ты спрашиваешь о моем мнении, и когда я тебе сказал, что думаю, тебе это не понравилось!

Конечно, мне не понравилось. Идиот! Тебе надо было соврать.

— Я не говорил, что ты зануда, — добавил он, посмотрев так, как будто и, правда, так не думал. — Какой смысл притворяться? Нам за сорок, обоим.

— Ну и что, а я не хочу, — настаивала я.

— А как же я?

Мужчины всегда стремятся повернуть тему разговора таким образом, чтобы говорили только о них.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты хочешь сказать, что не думаешь обо мне как о человеке, которому за сорок?

К счастью, у меня был полный рот еды. Я медленно прожевывала и проглатывала пищу, стараясь выиграть время, раздумывая, как бы получше ответить. Вот в чем разница между нами: я всегда уважала его чувства и думала, что говорю. Я не стремилась вонзить ему нож в спину, поступить так, как он три минуты назад. Но к моему глубокому сожалению, мне пришлось мысленно признать, что он был прав. Разумеется, я знала, что ему за сорок, и он выглядел на сорок! Барри был всегда взрослым, с двадцатипятилетнего возраста, пожалуй! Он всю жизнь копался в теплице, бормоча что-то. Он рассуждал о шестидесятых как о добрых старых временах, осуждал поведение подростков, ругал поп- музыку, поправлял окружающих, если они неправильно произносили слова или делали ошибки. Иногда меня посещали мысли, что я живу не с мужем, а с отцом.