Книга Привет, красотка! - Патрик Санчес

— Смотри, вон вошел… Держу пари, голубой. — Джереми кивком указал на одетого с иголочки красавчика лет тридцати с брезентовой сумкой через плечо и «Вашингтон пост» в руке.

— Вряд ли, — не согласилась Руби.

— Руби, я часто ошибаюсь?

— Нет, — признала она. — Но мне кажется, этот парень предпочитает женщин.

— Шутить изволите? — Джереми смерил вошедшего внимательным взглядом. — Брюки «Банана репаблик», рубашка «Джей-Крю», ботинки «Тимберленд», носки от «Структуры», ремень, похоже, «Коуч»… Держу пари, трусишки у него от Калвина Клайна. — Джереми обладал уникальным талантом определять, где человек приобрел ту или иную деталь одежды. — Если бы такой ансамбль нарушала пара носков от «Джей-Си-Пенни» или туфли «Пейлесс», я бы еще допустил, что он натурал, но…

Джереми оборвал свой монолог на полуслове, увидев, что раунд остался за Руби.

— Ха, я выиграла! — рассмеялась девушка: объект наблюдения раскрыл газету на спортивной странице.

Ставить ребром последний доллар

На следующий день Руби возвращалась из банка, где сняла немного денег со сберегательного счета. Она всем говорила, что копит деньги к Рождеству, хотя счету больше подошло бы название «Стройная Руби». Уже несколько лет каждые две недели она переводила в банк три процента заработной платы, изредка пополняя сумму вкладами из редких свободных денег. Руби удалось накопить три тысячи долларов, которые она намеревалась спустить на наряды, косметику и салоны красоты, когда похудеет.

Обидно было тратить деньги со «Стройной Руби» на цели, к которым счет не имел отношения, но в последнее время со средствами у реальной Руби стало туго, и пришлось потрясти заветную мошну.

Жалованья Руби вполне хватало на жизнь: на одежду она много не тратила и светской жизнью не интересовалась, статьями расходов были в основном автомобиль, продукты и посещения кафе. Огромную брешь в бюджете пробивали взносы за дом.

Единственное, что Руби захотела оставить себе при разводе, — это жилье. Боже, как она любила свой дом!

Перед свадьбой они с Уорреном приобрели трехэтажный кирпичный дом, в который Руби влюбилась с первого взгляда. Построенное около ста лет назад и кое-как подновленное здание нуждалось в ремонте, и это стало одной из причин, почему дом пришелся по сердцу будущей хозяйке к ему требовалось усовершенствование, в точности как ей самой. Кстати, именно поэтому покупка оказалась по карману молодой паре. Логансёркл, район на окраине Вашингтона, имел дурную славу опасных трущоб. Сначала Руби была против переезда — город только-только начал оправляться после многих лет запустения и коррупции, процветавшей при отличном — от других — мэре. Муниципальные услуги вроде уборки снега и вывоза мусора казались редким счастьем, и Боже помоги бедолаге, обратившемуся в департамент транспортных средств: процедура продления водительских прав отнимала целый день, и это при исправно функционирующем компьютерном учете!.. Но коренной горожанин Уоррен упирал на преимущества жилья вблизи от работы, возможностью пользоваться общественным транспортом, ходить в лучшие рестораны и развлекаться в самых достойных местах.

Риелтор настойчиво твердил, что Логансеркл ожидает возрождение — откроются новые магазины, Четырнадцатая улица запестреет модными ресторанами, — и вполголоса добавлял, что в районе вновь начали селиться белые. Сознавая, что жилье в Дюпон-сёркл или в окрестностях Капитолийского холма[4]им не потянуть, Руби и Уоррен всерьез задумались о Логан-сёркл. Перебрав несколько десятков домов, они остановились на классическом трехэтажном доме у самой Род-Айленд-авеню, с кухней, гостиной (она же столовая) и маленькой «берлогой»[5]на первом этаже. На втором этаже размещались две маленькие спальни и ванная с туалетом, а третий этаж занимала комната-люкс, прекрасная и просторная. Буквально в день заключения договора Руби при символическом участии Уоррена энергично принялась за приведение жилища в божеский вид. Ремонт и перестройка тянулись несколько лет. В крошечном палисаднике Руби посадила цветы и декоративные кустарники, перекрасила комнаты, наняла мастеров отполировать и тонировать деревянные полы и полностью обновила сантехнику. Через пару лет она надеялась приступить к ремонту кухни, хотя не представляла, как справится с этим при нынешнем состоянии финансов. Сейчас нельзя было поручиться даже за то, что ей вообще удастся сохранить дом.

По пути домой Руби обдумывала различные пути выхода из финансового кризиса. Можно найти вторую работу или пустить квартирантку… Ни один из вариантов ее особенно не привлекал, но расставаться с любимым домом Руби не собиралась — ведь она вложила в ремонт всю душу и создала, так сказать, оазис уюта в этом жестоком мире. Риелтор оказался прав: Логан-сёркл действительно возрождался, за несколько лет качество жизни значительно улучшилось. Население района представляло собой интересную смесь городских бедняков, прозябающих на пособие, небольшой армии гомосексуалистов и быстро растущей популяции богатеньких ДЗБД (две зарплаты, без детей) — традиционных пар, приобретавших старые дома и не жалевших денег на ремонт. В Логан-сёркл появились хорошие рестораны, несколько баров, ночные клубы, но все равно чего-то недоставало, пока на Пи-стрит не открылся магазин органических пищевых продуктов «Фрэшфилд».

Обитатели Логан-сёркл гордо упоминали новостройку в качестве ориентира: «Да, я живу недалеко от «Фрэшфилда»«. Или — ««Фрэшфилд» знаете? Вот там я и живу», словно дорогой супермаркет в шаговой доступности автоматически превращает трущобы в Бель-Эйр[6]. Несмотря на «Фрэшфилд» и размножающиеся как кролики модные клубы, злачных мест в районе по-прежнему хватало. Проститутки все так же делали минет, наркодилеры толкали крэк и экстази с той лишь разницей, что теперь это происходило на задворках ресторанов с белоснежными скатертями и в переулках позади магазинов, предлагающих выращенные без химии яблоки и неотбеленную муку.

По дороге домой Руби пришло в голову, что подработку трудно сочетать с основной работой, к тому же в продавщицы или официантки идти не хотелось, а при мысли о сетевом маркетинге ее передергивало: она и без того достаточно часто наталкивалась на непонимание, а тут сотни людей станут бросать трубку, не дослушав, что она говорит. Задумавшись над перспективой сдать комнату, а вырученные деньги пустить на покрытие расходов по дому, Руби вспомнила, что привыкла жить одна и посторонний человек в доме ее стеснит, но решила, что с этим можно смириться, если найти подходящую квартирантку.

Взвесив все «за» и «против», она пришла к выводу, что пустить жиличку будет меньшим злом, чем выкладываться на двух работах, и решила дать объявление в «Вашингтон-сити-пейпер» или «Вашингтон пост». Идеальным вариантом было бы поселить у себя кого-нибудь из знакомых, но привычный круг общения Руби состоял из матери и Джереми. У последнего была квартира в кондоминиуме в Арлингтоне, а при мысли, что придется жить вместе с Дорис, у Руби сразу портилось настроение. Оставалось одно — искать жильцов старым проверенным способом: встречаться с кандидатами, уповая на то, что не промахнешься с выбором.