Книга Бегство от безопасности - Ричард Бах

Сиджей и другие виднелись точками высоко в небе; временами зависая, они с трудом поднимались вверх, переходя от потока к потоку. Они сражались упорнее, чем я, и наградой за их труд было то, что они все еще были в воздухе, тогда как я уже стоял на земле.

Я разложил крыло на земле и стал складывать его от краев к центру, пока оно не превратилось в мягкий прямоугольник; я прижал его к земле, чтобы вышел весь воздух из складок, туго свернул и уложил в рюкзак.

— Хотите, подброшу вас наверх?

Голос ангела парапланеристов, благая весть о спасении от полуторачасовой) подъема пешком на вершину горы.

— Спасибо! — Я обернулся и увидел седоватого коротышку с дружеским взглядом преподавателя колледжа. Он наблюдал за мной, скрестив руки и прислонившись спиной к машине.

— Интересный спорт, — сказал он. — Отсюда снизу вы выглядите как фейерверк.

— Да, это приятная забава, — сказал я, поднимая тюк за одну лямку и направляясь к машине, — но вы не представляете, насколько лучше ехать, чем идти пешком в гору.

— Отчего же, представляю. И рад помочь вам. — Он протянул мне руку. — Меня зовут Шепард.

— Ричард, — сказал я.

Я бросил рюкзак с парапланом на заднее сиденье, а сам устроился рядом на пассажирском месте. Это был ржавенький «фордик» 1955 года выпуска. Рядом с водителем на истрепанной обшивке переднего сиденья лежала книга заглавием вниз.

— Сверните налево по трассе, и там еще около мили до следующего поворота, — объяснил я маршрут.

Он завел мотор, дал задний ход и выехал на трассу.

— Отличный день, не правда ли? — сказал я.

Уж если кто-то настолько мил, что сам предлагает подвезти тебя на вершину горы, то, видимо, нужно с ним поболтать из вежливости.

Он помолчал некоторое время, будто бы внимательно следя за дорогой.

— Вам приходилось встречать когда-нибудь людей, похожих на героев ваших книг? — вдруг спросил он.

У меня упало сердце. Это, конечно, еще не конец света, если незнакомец знает твое имя. Но я мечтаю об обществе Анонимных Знаменитостей, ведь никогда не знаешь, почему тебя узнал именно этот незнакомец и чем это может закончиться. Ощетинься на цветы поклонников — покажешься высокомерным дураком. Но и обниматься с пучеглазым маньяком немногим лучше, чем целоваться с бомбой.

В первую секунду я подумал, что передо мной маньяк и мне следует немедленно распахнуть дверцу и выпрыгнуть на дорогу. Но затем я решил, что это можно пока отложить на случай крайней необходимости, тем более что в качестве ответа на заданный вопрос прыжок из машины выглядит не очень хорошо.

— Все герои моих книг существуют реально, — ответил я, решив, что доверчивая правдивость будет лучшим средством от неприятностей, — хотя с некоторыми из них я не встречался в пространстве-времени.

— И Лесли тоже действительно существует?

— Ее любимый вопрос.

К чему он клонит? Разговор с каждой минутой становится все менее невинным.

— Здесь лучше свернуть, это дорога к вершине. Она грязная и местами крутая, но по ней легче подниматься. Будьте внимательны на вершине. Эти парапланы такая заразная вещь, что вы даже не заметите, как попадетесь на крючок и никогда уже от этого не отделаетесь.

Шепард пропустил мою уловку мимо ушей.

— Я спрашиваю потому, что я сам один из тех, о ком вы писали. Я был с вами, еще когда вы были мальчишкой. Я ваш ангел-учитель.

Я объявил Максимальную Боевую Готовность, защитная стена была возведена в мгновение ока.

— Хватит вопросов. Скажите прямо, что вам нужно?

— Дело не в том, что мне нужно, Ричард, а в том, что нужно тебе.

Машина поднималась в гору достаточно медленно, и я мог выпрыгнуть, не рискуя сломать себе шею. Не торопись, подумал я, пока что он не обозвал тебя безбожным антихристом и, кажется, не вооружен. Кроме того, во мне еще сохранилось тепло первого впечатления. Парень нес чушь, но был симпатичным.

— Если ты ангел-учитель, то должен знать ответы на все вопросы, — сказал я.

Он взглянул на меня удивленно и улыбнулся.

— Конечно, знаю! Собственно, ради этого я здесь. Как ты догадался?

— У меня есть вопросы, я спрашиваю, ты отвечаешь, идет? — Если Шепард — персонаж из моих книг, то сейчас это выяснится.

— Идет, — ответил он.

— В детстве у меня были две любимые игрушки, как их звали?

— Твой верблюд был Кемми, зебру звали Зпбби.

— Мое первое изобретение. Что это было? Хитрый вопрос.

— Это реактивный двигатель длиной восемь дюймов, — ответил он. — Диаметр четыре дюйма, шов спаян оловом, все смонтировано на конце штанги длиной пять футов. Ты знаешь, что олово не выдержит температуры и двигатель взорвется через одну-две минуты, но прежде чем это произойдет, ты увидишь, что идея работает. Спирт в качестве топлива. Двигатель взрывается. Пламя по всему двору…

Он говорил, продолжая вести машину, и описывал мои ракеты, мой дом, друзей и семью, мою собаку; он сообщал такие подробности давно минувших событий моей жизни, которых я бы сам никогда не вспомнил без его рассказов.

Конечно, персонажи моих книг совершенно реальны, но некоторые из них представляют собой что-то вроде тахионов[2]… Они существуют в своем пространстве, такие же яркие проявления жизни, как мы в своем. Из книг они могут проникать в мой мир и изменять его.

Шепард был либо одним из этих существ, либо величайшим в мире психологом.

— …олеандровые джунгли прямо за углом дома. Из дымохода на распорке свисает конструкция, которую ты собрал из листа меди и сварочного прутка. Искривленные эллипсы — ты называешь это Радаром. В гараже стоят корзины с древесным углем и картины — домашние работы твоей мамы, она ходит на художественные курсы. Дровяная пристройка, через которую ты незаметно проникаешь в дом…

— Вопрос.

Он сразу перестал рассказывать. Мы ехали молча. Вечнозеленые деревья защищали дорогу от полуденного солнца. Старая машина на малой скорости с трудом преодолевала крутой подъем.

— Ты не говоришь было, ты говоришь есть, — сказал я. — Это время моего детства. Оно для тебя все еще существует. Тот, кого ты называешь мной и кому, как ты считаешь, что-то нужно, — это Дикки, то есть я в моем далеком прошлом?

Он кивнул.

— Конечно. Это время никуда не ушло, оно не дальше, чем противоположная сторона улицы.

— Еще вопрос.

— Спрашивай что хочешь.

— Сколько будет сто тридцать один в кубе?