Книга Поцелуй незнакомца - Мэри Грин

— Дражайшая Андриа, ты знаешь, как глубоко меня ранит твое равнодушие, — ухмыльнулся Бо. — Я не приму так легко твой отказ. Не отнимай у меня надежду…

Она резко мотнула головой, пресекая его пылкую речь, и, придерживая юбки, поспешила к двери, провожаемая любопытными взглядами джентльменов. Кузен проводил ее глубоким поклоном и насмешливой улыбкой. Захлопнув за собой дверь, Андриа облегченно вздохнула. Она всегда отличалась повышенной чувствительностью к чужому настроению, и эта неожиданная встреча с Бо оставила в ее душе тревожный осадок.

Она поморщилась, обнаружив, что руки ее холодны как лед, а на лбу выступила испарина. Общение с Бо снова подняло со дна души поток горьких воспоминаний, таких живых и ярких, будто все произошло только вчера. Неужели ее мучения никогда не кончатся? Она поняла, что совершила ошибку, приехав сюда, чтобы встретиться с прошлым. Сейчас она увидит места, где играла и смеялась Бриджит. От одной этой мысли ей стало плохо.

Но если бы она не приехала, воспоминания преследовали бы ее всю жизнь.

— Андриа, взгляни на эти шелка, дорогая. Я хочу, чтобы ты помогла мне выбрать цвет. Какой из них больше подойдет к моей коже — рубиновый или гранатовый? — Леди Стоу подняла свои быстрые, как у птицы, глаза и посмотрела ей в лицо. — О, родная моя, у тебя такой продрогший вид. Я ведь говорила, что не стоит ходить на прогулку в эту ненастную погоду. От холодного северного ветра недолго получить воспаление легких.

Андриа принудила себя улыбнуться, чтобы развеять ее тревогу.

— Пустяки, леди Стоу. Прогулка подействовала на меня благотворно. — Андриа перебрала разложенные на столе образцы. Ее движения были слишком быстры и нервны. — Вот этот, пожалуй. Определенно рубиновый, миледи. Он подчеркнет вашу безупречную кожу. И потом, этот цвет хорошо сочетается с каштановыми волосами.

— У тебя безошибочный вкус, — ласково улыбнулась пожилая дама. — Неудивительно, что ты такая прекрасная художница, дорогая. — Она поднесла шелковый лоскут к свече.

— Вы мне льстите, миледи. — Чтобы избежать испытующего взгляда леди Стоу, Андриа принялась сосредоточенно рассматривать лоскуты шелка. — А этот темно-зеленый должен очень хорошо смотреться вместе с рыжим бархатом вашего плаща.

Непринужденно болтая, они выбирали ткани, обсуждали фасоны и строили планы. Наконец портниха сложила в корзиночку свои образцы и, присев в реверансе, покинула комнату.

— Я очень довольна. Хорошо, что мы сделали здесь остановку. Мне нужно было как-то развлечься. Ничто не поднимает настроение лучше, чем новое платье… или даже пара платьев. — Леди Стоу пристально посмотрела на свою спутницу. — Андриа, мне не нравится, что ты называешь меня «миледи». В самом деле, ведь твой титул даже выше, чем мой!

— Я бы не хотела, чтобы мне напоминали об этом. И потом, на сегодняшний день вы — мой работодатель. Мой долг — оказывать вам уважение и… быть благодарной.

— Чепуха! — возразила леди Стоу. — К чему такие формальности? Я знаю, что ты меня уважаешь, как и я тебя. Мне невыносимо сознавать, что ты киснешь в Лондоне, выполняя поденную работу. От зари до зари разрисовывать веера в шляпном магазине — это ужасно!

— Мне совсем неплохо там жилось. Миссис Хопкинс была добра ко мне. — Андриа стряхнула с плаща кусочки раскрошившихся сухих листьев. — Когда я делала эту работу, мне удавалось на время забыть…

Леди Стоу начала обмахиваться расписным веером, будто в комнате стояла невыносимая жара.

— Я понимаю. После того как уехал Раф, я сама ни одной ночи толком не спала. Подожди, дай мне только его увидеть! Уж он у меня получит взбучку! Бросить тебя на произвол судьбы, оставить одну в нищете! Как он мог?

— Не знаю.

— У меня в голове не укладывается, как это могло произойти. — Леди Стоу вытерла набежавшие слезы кружевным платочком. — Раф всегда был моим любимцем, но я горько в нем разочаровалась. Не знаю, что на него нашло? Не могу понять. Уйти ни с того ни с сего, без всяких объяснений?

— Он был разгневан и… растерян.

— Не оправдывай его, Андриа. Ты, как никто другой, имеешь право его ненавидеть.

Андриа тяжело вздохнула и опустилась в кресло.

— Все давно перегорело. Сейчас у меня остался только страх. Я боюсь узнать что-то, чего еще не знаю.

Леди Стоу взяла ее руку и стала согревать в своих ладонях.

— Дорогая, ты отморозила свои бедные пальцы. Я очень хочу тебе помочь, поддержать тебя, но не представляю, как выяснить то, что тебя интересует. Ну как ты сможешь проверить, умер Джулиан собственной смертью или его убили? И где ты будешь добывать сведения о Бриджит? — Леди Стоу щелчком захлопнула веер, и в воздухе закружились крошечные пылинки. — У меня заходится сердце, стоит мне подумать о последствиях.

— Вы, верно, считаете, что все это фантазии? И все мои догадки — плод воспаленного мозга?

— Честно сказать, я не знаю. — Леди Стоу беспомощно взглянула на Андрию. — Но я всегда доверяла тебе, дорогая. Ты не склонна предаваться фантазиям, однако у тебя чересчур доброе сердце.

— Увы, теперь уже нет. Мне не положено иметь сердце. И даже жизнь.

— Но нельзя же до бесконечности хоронить себя в какой-то дыре!

— Мне помогает живопись — моя гордость и мое утешение.

— О, как бы я хотела повернуть время вспять! Вы с Рафом были так счастливы и так подходили друг другу! Более славной пары я никогда не видела. Мне очень жаль, что у вас все разладилось. — У леди Стоу задрожали губы. Она сжала пухлые кулачки и прижала их ко рту. — Даже язык отказывается произносить его имя.

— Я предпочла бы, чтобы вы не упоминали о нем, — с горечью проговорила Андриа. У нее защемило сердце при воспоминании о тех презрительных взглядах, которыми ее встретила в баре местная знать. — Не стоит так расстраиваться из-за меня. Я не тепличный цветок.

— Надо думать! — Леди Стоу тряхнула головой. — Иначе бы ты уже давно сломалась. Не знаю, выдержала ли бы я такое тяжкое испытание… Бог дал тебе огромную внутреннюю силу, Андриа.

Андриа стиснула зубы. Безмерная скорбь, которую она с трудом загнала в дальний уголок своего сердца, грозила вырваться на волю.

— С чем бы я ни столкнулась в будущем, ничто, я повторяю, ничто не может быть хуже того, что я пережила в последние два года.

— О, милая…

Они обменялись долгими взглядами.

Андриа чувствовала себя очень одинокой. Она любила леди Стоу, но знала, что ее родственница не способна прочувствовать всю глубину ее боли. Это доступно только человеку, побывавшему в схожей ситуации.

Лошади с трудом тащили карету по размытой дождями и изрезанной колеями дороге. Рафаэль Ховард, граф Деруэнт, на жеребце по кличке Гром скакал рядом. «Скоро уже прибудем на место, а я совсем не помню Йоркшир». Это походило на посещение незнакомой страны, хотя сам воздух был ему знаком. В пронзительном дыхании поздней осени смешались запах прелой листвы и высохшего вереска. Экипаж медленно взбирался на вершину холма. Раф остановился, наблюдая, как карета, преодолев подъем, начала спускаться по крутому склону в долину. Поднимавшийся следом второй всадник, поравнявшись с ним, остановил лошадь.