Книга Мой темный принц - Джулия Росс

Однако стойла были уже заняты. Но не лошадьми, а дровами и корзинками с овощами. Николас спрыгнул с коня, желая лично удостовериться в этом. В последнем стойле обнаружилось нечто еще более странное. Из одних маленьких клеточек на него смотрели яркие сверкающие глазки, в других на сухих листьях крепко спали колючие коричневые шарики. Господь Вседержитель!

Кто осмелился собирать на его землях ежиков? И пасти коров на его лужайке? И запереть дверь, не пуская его в собственный дом?

Внутри зародилась слепая ярость, не подвластная ни здравому смыслу, ни контролю. Сорок воров завладели его душой, а у него не было волшебного слова, чтобы найти дорогу обратно. По милости Карла его будущее низвергнуто в хаос. Теперь ему не остается ничего, как разбить окно и вломиться в свое прошлое, словно он и сам вор какой-то. Одну за одной он открыл все клетки, выпуская ежей на свободу.

Сквозь алый туман Николас вернулся назад к своему коню. Квест лежала на земле, тяжело дыша после долгого бега. Он погладил ее по голове, стараясь взять себя в руки, прежде чем повернуться к своим людям.

– Отпустите коней… вон за те ворота. Они ведут на верхний луг. Майор, проберитесь в дом любыми средствами. Ларс, Квест остается с тобой, накорми ее, пусть отдыхает. Хенц и все остальные, раздобудьте еду. Забейте гуся, если потребуется. – Он улыбнулся им как мужчина мужчинам, подбадривая своих людей, и похлопал Алексиса по плечу. – В конюшне полно картофеля.

Николас взлетел в седло. Пока остальные снимали с коней сбрую, Алексис побежал открывать ворота. Он поехал один по полям. Впереди показались острые зубцы башен, заросшие плющом и вьюнком, затерянные среди английских дубов. Полуразрушенная крыша все еще покрывала стоящий неподалеку огромный амбар. Николас остановил коня и поглядел сквозь стволы деревьев. Это было то самое место, которому суждено стать руинами, место, когда-то заполненное мальчишескими мечтами: остатки давно заброшенного укрепленного особняка, дома, в котором било ключом его детское воображение. Здесь когда-то звучала музыка давно минувших времен. Кричали воины, клацало оружие, звенели мечи – это король Артур бился с Ланселотом за Гиневру.

Конь нервно топтался на месте, уловив настроение хозяина. Николас успокоил его и поехал дальше, призывая на помощь отточенное годами насмешливо-ироничное отношение к жизни, – и замер на месте.

Из окружавшего руины подлеска показалась женщина с корзинкой. Ежевика и шиповник тянули к ней свои усеянные шипами лапки. Она дернула юбку и освободилась от их цепкой хватки. Длинные темные тени вперемешку с яркими полосами света легли на траву, в волосах незнакомки полыхнул огонь, стоило ей выйти на открытое место и повернуться к скатывающемуся за башни солнцу.

Невыносимая боль сжала сердце. Чужой! Чужой здесь – в его священном месте! У нее нет никакого права – и никаких оправданий тоже нет – стоять здесь, среди руин Раскалл-Мэнора, с таким выражением, будто она их владелица!

Вдали словно гром прогремел – эхо давно канувших в Лету рыцарей.

Конь мотнул головой и попятился в сторону, отпущенные на свободу лошади дружно пронеслись мимо, нацелившись прямиком на незнакомку.

Глава 1

Земля задрожала у нее под ногами. Она резко обернулась и выронила корзинку. Взбрыкивая на ходу, на нее с храпом неслись лошади. Вожак подлетел прямо к ней, прижав уши и встав на дыбы. В нескольких дюймах от ее головы мелькнули копыта. Еще одно животное последовало примеру вожака. Девушка присела и завизжала. Запах лошадиного пота пригвоздил ее к земле. О Боже! Она в ловушке! Кровь застыла у нее в жилах, обернувшись льдом, но сердце, как ни странно, судорожно трепыхалось в груди, сбившись с ритма.

Она обхватила голову руками и съежилась. Огромный жеребец толкнул ее и чуть не сбил с ног, потом ткнулся носом в корзинку. Ежики посыпались в траву. Жеребец всхрапнул, поднял голову и ткнулся мордой ей в локоть. Шесть лошадей сгрудились вокруг, расталкивая друг друга, одна наступила копытом на корзинку. Жеребец прихватил огромными желтыми зубами ее рукав, непрочная ткань не выдержала и затрещала.

– Встань! – прикрикнул на нее мужской голос. – И руки убери!

Она была не в состоянии поднять глаза. Просто не могла, и все тут. Если она двинется, лошади непременно уничтожат ее. Их жаркое дыхание заполнило ее ноздри, по щекам текли слезы. Она словно приросла к месту, задыхаясь, дрожа всем телом, не в силах пошевелиться.

Мужской голос прозвучал ближе – властный, не терпящий возражений:

– Дурачье! Пошли прочь!

Жеребец мотнул черной гривой и отступил. Остальные нервно переминались с ноги на ногу.

– Пошли вон! Дурачье! – В голосе явно слышалось веселье – ему было смешно! Кем бы ни был этот незнакомец, ей захотелось придушить его.

Он щелкнул пальцами. Лошади тут же растворились, как осколки льда под горячими солнечными лучами. Только земля дрожала под копытами.

– Какого черта ты так себя вела? – спросил мужчина. – Еще минута, и они бы напали на тебя.

Она все пыталась набрать в легкие воздуха, краем глаза уловив полы темно-зеленого камзола и обутую в сапог ногу, покоящуюся на боку черного коня. Сердце гулко стучало в груди, не давая вдохнуть. Язык не слушался. У нее было такое чувство, будто голос попал в плен где-то под грудной клеткой и бился там, задавленный страхом.

Черный жеребец обошел ее по кругу.

Девушка помотала головой, стараясь справиться с неодолимой яростью. Она практически заглянула смерти в лицо, а ему смешно!

– Почему? – еле выдавила она одно-единственное слово.

– Они решили, что у тебя в корзинке зерно. А когда ты присела и съежилась, они совсем растерялись. Ты сбила их с толку.

Конь незнакомца начал танцевать. Он гарцевал на одном месте, ритмично поднимая каждое копыто и замирая на мгновение, прежде чем переменить ноги. Цок. Цок. Цок. Она раздвинула пальцы и глянула в образовавшиеся щелки. Черный конь мягко закусил удила, выгнув шею грациозной дугой. Несмотря на исходившую от животного силу, его глаза излучали спокойствие и удовлетворенность, мягкие, безмятежные.

Мужчина ритмично покачивался в седле. Снова объехал ее по кругу.

Ее взгляд поднялся чуть выше, по черному сапогу и крепкому, обтянутому белыми бриджами бедру, скользнул по сильным рукам, длинным, затянутым в перчатки пальцам, нежно ласкающим лоснящуюся шкуру, – казалось, он ведет с животным неведомую неслышную беседу – и дальше, по зеленому камзолу.

О Господи, помоги! Вместо приличного, аккуратно повязанного платка на шее болтается небрежно накинутый красный шелковый шарф!

По-прежнему прикрываясь руками, она заглянула ему в лицо.

Безупречное. Равнодушное. Красив, как дух леса. В ярких, ускользающих лучах закатного солнца на нее безучастно взирал сверху вниз сам принц ночи, на губах играла едва уловимая улыбка. В глазах смешались пламень и тени, взгляд казался и юным, словно оторванным от этого мира, и очень древним, впитавшим в себя вековую мудрость.