Книга Ночь Дон Жуана - Ганс-Йозеф Ортайль

Паоло постучал в дверь и вошел с огромным подносом. Поставив его на небольшой столик, слуга произнес с сожалением в голосе:

— Синьор Джакомо, это все, что мне удалось раздобыть за такое короткое время. Кухарка говорит, что обычно его сиятельство граф завтракает очень скромно.

— Что себе позволяет эта кухарка?! — закричал Казанова, но сразу поспешил к столу, чтобы взглянуть на свой завтрак. — Жидкий кофе, хлеб не ржаной и к тому же черствый, а корка вообще засохла. Сыр вовсе никуда не годится, масло несвежее… А что это? Что это вообще такое?

Он поднял кусочек какого-то липкого вещества, лежавшего на одной из тарелок.

— Копченое сало, синьор Джакомо.

— Копченое сало? В Венеции им кормят обезьян, если их крепит.

— Я немедленно передам это кухарке, — ответил Паоло и уже бросился было к двери, но Казанова велел ему остаться. Он сел к небольшому столу, наклонился к подносу и стал есть руками. Паоло невольно отступил к окну. Ему еще никогда не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь так ел. Правой рукой Казанова макал хлеб в кофе, левой намазывал на него масло, правой накладывал немного белка, а сверху клал небольшой кусочек сыра. Не переставая жевать, синьор Джакомо разлил в одной из тарелок желток, накрошил туда кусочки хлеба и сарделек, полил все вином, а затем принялся отправлять эту массу в рот, запивая каждую порцию глотком кофе.

— Еще кофе и побольше вина, — велел он Паоло. Тот с опаской приблизился к столу, как будто перед ним было неизвестное и, возможно, опасное животное, которое может напасть в любой момент.

— Поторопись, — приказал Казанова. Повелительный тон немедленно отрезвил слугу. Он налил своему господину кофе и оставался у стола, пока тот разливал вино по тарелкам и мискам и заправлял его все новыми ингредиентами. Казанова постоянно что-то перемешивал, подкладывал и приправлял различные блюда, так что Паоло не мог уследить за его движениями. Порой ему казалось, что приезжий господин решил смешать все в одну кучу. Именно тогда получится то, что нужно, — что-то вроде крема или соуса, такого, как в самой маленькой тарелочке.

Затем Казанова взял чайную ложечку и попробовал блюдо. Невероятно, но, кажется, ему понравилось то, что получилось. Он закрыл глаза от удовольствия, поглощая полученную смесь.

— Паоло, скажи кухарке… А впрочем, нет, не надо, я сам поговорю с ней. Сегодняшний завтрак мне понравился. Вот только эта комната… Мы сделаем ее светлее. Передвинь письменный стол к окну. Принеси мне все свечи, которые найдешь. На маленький столик поставь тарелки со свежими фруктами и цукатами. На большом столе будут стоять графины с вином, водой и ликером, а рядом — печенье и пирожные. Остальные распоряжения я дам позже. Сначала нам нужно кое-куда сходить. Ты пойдешь со мной. Меня хочет увидеть один мой приятель в гостинице у Капустного рынка. По крайней мере, он сообщил мне в своем письме — кстати, оно написано очень нескладно, — что он там остановился. Не будем заставлять себя ждать. Синьор Лоренцо да Понте пишет, что у него работы невпроворот. Он сочиняет текст для оперы, всего лишь текст, либретто. Подумаешь, пара каких-то стихов. И это он называет работой! Ну да ладно, не следует злословить. Мы будем рады увидеться с синьором Лоренцо.

Казанова указал на разбросанную одежду, и Паоло тотчас поспешил подать ее. Натягивая плащ, Казанова успел сделать еще один глоток кофе, а надевая у двери шляпу с белыми перьями, он допил остатки вина из серебряного бокала, который прихватил с собой в путешествие. Как игрушку, которой порой забавлялся.

Глава 3

Лоренцо да Понте все еще был в театре. Он ожидал одного из певцов — молодого актера Луиджи, игравшего главную роль. Вчера во время репетиции Луиджи пожаловался на свою партию: он очень редко появляется на сцене, ведь у него всего несколько выходов. Ни одной арии, только пара дуэтов. Он не позволит, чтобы к нему так относились!

С Луиджи нельзя было ссориться. Он любимец благородных дам, следивших в лорнеты за каждым его шагом на сцене. К тому же Луиджи был неглуп и достаточно ловок. Порой он любил пошутить, пародируя ту или иную роль. От этого малого зависел весь успех представления, так как он задавал тон, создавал общее настроение. Иногда Луиджи нашептывал свое мнение об опере до тех пор, пока оно не становилось всеобщим.

Луиджи опаздывал. Конечно, он заставил его, Лоренцо да Понте, ждать, чтобы выказать ему свое презрение! В общем-то, это композитор должен был поговорить с Луиджи, но маэстро не забивал себе голову подобными пустяками. Моцарт не устает повторять, что у него много работы и ему нет дела до деталей. В конце концов, важнее всего сейчас закончить оперу.

Но почему опера до сих пор не готова? Почему все эти месяцы Моцарт не мог сесть и сочинить ее одним махом, нота за нотой? Ему не нравился текст, поэтому опера не была дописана до конца. Как актеры могли репетировать первый акт, если не известно, чем закончится представление? Однако это не беспокоило его высочество композитора, ведь он неподражаем, а его музыка — дар Божий. Наивысший и уникальный дар, сравнимый разве что с милостью самого Создателя, вложившего музыку в небо и землю.

А как же текст? Никто не понимал, что успех оперы зависит от текста, от легкости стиля, от звучания слов, от хода событий, от персонажей, от их воодушевленного и вдохновенного облика, зачаровывающего публику! Именно хороший текст помогал композиторам создавать музыку. За благозвучным словом, словно по волшебству, выстраивались звуки!

Лоренцо ждал уже около получаса. Он поднялся и зашагал между рядами партера. Пальцы скользили по спинкам кресел. Эта опера — его шедевр! В этом нет ни малейшего сомнения. Никогда еще текст не захватывал его так! Чаще всего Лоренцо расправлялся с текстами, словно занимался опостылевшим ремеслом, но сейчас все было иначе. Он сам выбрал тему. Он и никто иной! Сейчас да Понте уже не помнил, как ему в голову пришла эта идея. Вдруг перед его глазами появился лик соблазнителя, словно его собственное, но в то же время незнакомое и коварное отражение в зеркале. Это было озарение свыше. Он сразу же сел за работу и написал первые сцены.

Моцарта же пришлось уговаривать, потому что ему сначала не понравился замысел. Когда ему вообще что-то нравилось с первого взгляда? Сегодня он говорит одно, завтра — другое. Все композиторы легкомысленны, непостоянны, ведь от успеха оперы зависит их будущее. Им обязательно нужно понравиться, они атакуют публику до окончательной победы. Каждая опера — это творение сердца, полет чувств, здесь нет места небрежности.

Из залов, расположенных наверху, доносились голоса певиц, репетировавших свои арии. Да, Тереза была прекраснее всех. Господи, какая она красавица! Катарину тоже нельзя было не заметить. Если бы только ее мать не ходила за ней по пятам! Значит, Катарина не подходит, о ней не стоит и думать. Ее мать не проведешь. А что же Тереза? Лоренцо из кожи вон лез, чтобы завоевать ее симпатию, но она тщеславна и высокомерна! Уже при первой встрече Тереза дала ему понять, что ей нет дела до его лести, даже если бы он прилагай вдвое больше усилий!