Книга Однажды в лунную полночь - Кэрол Финч

Дожидаясь своего часа, Микаэла с трудом передвигалась в толпе надменных испанцев и их французских прихлебателей, которые, подобно ее отцу, были готовы на что угодно, лишь бы заслужить благосклонность новых властей.

При мысли о том, что платой за эту благосклонность будет ее тело, Микаэлу чуть не стошнило. Пока ей еще не встретился мужчина, с которым она готова была бы уступить соблазну. Иногда Микаэла даже сомневалась, что в мире вообще существует мужчина, способный вызвать в ней что-нибудь, кроме отвращения. Лишь дядя Жак пробуждал у нее добрые воспоминания. «Мой настоящий отец», — напомнила она себе. Жан принимал ее такой, какова она есть, всячески поощрял ее живой темперамент и острый ум; Арно же, напротив, пытаясь уничтожить ее душу, высасывал из нее все соки жизни.

Пока Карлос кружил Микаэлу в танце, она напомнила себе о необходимости послать в Сент-Луис весточку Жану и сообщить о том, что наконец-то она сбежала из тюрьмы, которую прежде называла своим домом. Жан поймет и, если придется туго, поможет. Но и там тоже отец сможет отыскать ее, а она не должна подводить Жана.

Когда Карлос, передав Микаэлу другому партнеру, подошел переговорить о чем-то к дону Антонио, она невольно остановила взгляд на этом напыщенном типе, который теперь правил Новым Орлеаном. В государственных делах он разбирался не больше, чем в нуждах французских граждан, оказавшихся в результате росчерка пера Людовика XV его подданными. Дон Антонио был астрономом, и звездное небо ему было куда ближе, чем упрямые французы, всячески противившиеся его величественным планам.

Одетый в пышный камзол, дон Антонио, словно король, обращающийся к своему двору, поднялся со стоявшего на возвышении кресла и неторопливо двинулся вниз. Оркестр тут же замолчал.

— Мне только что стало известно, что один из моих ближайших помощников на днях женится. — Дон Антонио кивнул в сторону Карлоса, смуглое лицо которого тут же расплылось в белозубой улыбке. — Сеньорита Микаэла Рушар приняла предложение этого сеньора.

Ничего такого Микаэла не принимала, но она и слова не вымолвила, глядя, как дон Антонио поднимает кубок с мадерой.

— Пусть этот союз принесет мир и благополучие Новому Орлеану!

Поставив кубок, губернатор двинулся к Микаэле. Повинуясь его жесту, оркестр заиграл вновь, и дон Антонио повел Микаэлу к танцевальной площадке. Привыкнув больше смотреть на небо, чем на землю, дон Антонио танцевал так же бездарно, как правил городом. Когда он, склонившись, поцеловал Микаэлу прямо в губы, ей едва не стало плохо.

К ее ужасу, слюнявый поцелуй дона Антонио оказался далеко не последним: ее попросту пустили по кругу членов Высшего совета, словно поднос с закусками, однако при первой же возможности она отошла в сторону и отерла лицо.

Нет уж, больше с ней такие фокусы не пройдут!

Убедившись, что Карлос занят беседой, Микаэла начала потихоньку пробираться к двери в надежде на то, что ей удастся скрыться незамеченной. Она достигла дальнего конца галереи, когда жених нагнал ее и, не говоря ни слова, заключил в объятия, явно намереваясь подарить очередной поцелуй.

Почувствовав на груди мужскую руку, Микаэла, защищаясь, вцепилась ногтями в лоснящееся лицо Карлоса, а тот в ответ, злобно выругавшись, размахнулся, и Микаэлу тут же отбросило к четырехфутовой покрытой лепниной стене галереи.

— Чтобы ничего подобного больше не повторялось! — завизжал Карлос. — Отныне ты моя, душой и телом, и что бы и когда бы я от тебя ни потребовал — будь любезна соглашаться! А если не хочешь, чтобы я обращался с тобой как с женой, буду обращаться как с продажной женщиной.

— Об этом можешь забыть! Ни тебе, ни кому-нибудь другому я не позволю мной командовать! — ощетинилась Микаэла.

— В таком случае я заставлю тебя подчиняться! — прорычал жених, бросаясь к Микаэле.

Она встретила Карлоса ударом колена, от которого у него перехватило дыхание и подогнулись ноги. Его прерывистые проклятия сопровождали ее все то время, пока она спускалась вниз. Добравшись в темноте до экипажа, Микаэла отыскала спрятанную в нем сумку. Не сводя взгляда с ярко освещенных окон таверны, она торжественно поклялась себе, что отныне ни один мужчина не посмеет прикоснуться к ней и не будет ею командовать. Найдется и для нее место на земле, где она сможет распоряжаться собственной жизнью и принимать решения. Никогда, мысленно повторяла Микаэла, пускаясь бегом по деревянному настилу, никогда не окажется она в зависимости от мужчины!

Чувствуя, как бешено колотится сердце, Микаэла спряталась за груду ящиков, сложенных около таверны. Тут она поспешно стянула с себя платье и, нахлобучив на голову фетровую шляпу, облачилась в мужской костюм.

Не успела она застегнуть последнюю пуговицу на мешковатой рубахе и заправить ее в брюки, как из таверны донесся мощный рык. Надвинув шляпу пониже на лоб, Микаэла забежала за угол. Навстречу ей, направляясь в сторону дворца, двигалась вооруженная толпа: четыре сотни мужчин во главе с Жозефом Вильером атаковали охрану. Некоторое время Микаэла смотрела, как напуганные испанские солдаты обращаются в беспорядочное бегство, а затем растворилась в толпе повстанцев.

Повезло, ничего не скажешь — ее бегство совпало с таким грандиозным событием! Сейчас дона Антонио де Уллоа вместе с его придворными, среди которых, разумеется, и Карлос Моралес, вышвырнут с насиженного места.

Испытывая необыкновенный подъем, Микаэла наблюдала, как губернатор в сопровождении членов совета стремительно бежит по пристани к испанскому галеону, спасаясь от разъяренной толпы. Пристань осветилась ярким сиянием огней, и в воздух взвился французский флаг. Это была победа! Влажный ночной воздух огласился криками людей, призывавших к восстановлению независимости, свободной торговли и прав личности.

Микаэла почувствовала, что общий поток подхватил ее, и вместе со всеми стала кричать:

— Свобода!

Умолкла она лишь тогда, когда заметила устремленный на нее взгляд Карлоса Моралеса, в этот момент поднимавшегося по сходням: он ощерился в отвратительной усмешке и, потрясая кулаками, злобно прокричал:

— Погоди, ты мне еще за все заплатишь!

В этот момент на него обрушился град камней, и Моралес, изрыгая проклятия, побежал по палубе в поисках укрытия.

Пока губернатор и его приближенные метались по кораблю, вожаки восставших вытягивали якорную цепь. Вслед испанскому кораблю, разворачивавшемуся в сторону Мексиканского залива, понеслись торжествующие возгласы.

В тот момент, когда Карлос заметил ее, судьба Микаэлы была окончательно решена. Она не могла оставаться в Новом Орлеане хотя бы из страха перед возвращением испанцев: ей надо было как можно скорее бежать из города.

Перекинув сумку через плечо и низко опустив голову, Микаэла прокладывала себе дорогу в толпе американских матросов. Никем не замеченная, она торопливо взбежала по сходням на борт какой-то американской шхуны. На палубе не было ни души, так что и спросить, что ей здесь понадобилось, было некому. Микаэла принялась на ходу осматривать судно, заглядывая в каюты и складские помещения.