Книга Дикие карты. Книга 6. Туз в трудном положении - Джордж Мартин

Контраст с дедом, стоявшим перед телевизором, был просто поразительным. Сосредоточенно щуря глаза, доктор Тахион слушал, как Джейн Поли из «Сегодня» беседует с политологами и при этом, зажав острым подбородком свою скрипку, наяривал сонату Паганини. Ему удавалось услышать в лучшем случае одно слово из трех, но это не имело значения. Он слышал все это и раньше. Столько раз слышал! Все то время, пока предвыборная гонка мчалась к этому месту – в Атланту. К этому моменту, июню 1988 года. Один человек, Грег Хартманн. Один приз – пост президента Соединенных Штатов Америки.

Тахион повернулся к Блезу и смычком указал на экран.

– Битва будет отчаянная.

И можно было подумать, что этот инопланетянин готовится к грядущей битве: он был облачен в сапоги и бриджи, а вокруг высокого кружевного воротника рубашки повязал черный шейный платок. Даже офицер наполеоновской армии не смог бы перещеголять яркостью наряда этого худого человечка в оглушительно-зеленом наряде. На груди у него вместо ордена Подвязки была приколота пластиковая карточка допуска, говорившая о том, что ее владелец – один из корреспондентов «Джокертаунского крика».

Блез скорчил презрительную рожу и откусил большой кусок круассана.

– Скукота.

– Блез, тебе тринадцать. Ты уже достаточно взрослый, чтобы отбросить детские забавы и интересоваться окружающим миром. На Такисе ты бы уже вышел из женской половины. Готовился бы начать интенсивное образование. Получил бы обязанности в семье.

– Ага. Но мы не на Такисе, а я не джокер, так что мне насрать.

– ЧТО ты сказал? – осведомился его дед ледяным тоном.

– Насрать. Понимаешь: насрать. Такое простое слово.

– Грубость не свойственна благородным людям.

– Ты так говоришь.

– Редко. И пожалуйста, делай как я говорю, а не как я поступаю. – Однако Тахион все-таки пристыженно улыбнулся. – Но, дитя, хоть мы и не джокеры, мы обязаны об этом думать. Мы – слишком уникальные личности, а если Барнет с его политикой угнетения попадет в Белый дом, то нас сожрут вместе с самыми жалкими обитателями Джокертауна. Он хочет всех нас отправить в санатории. – Тахион возмущенно фыркнул. – И почему он просто не произносит мерзкие слова «концентрационные лагеря»?! Мы – чужаки, Блез. Хоть ты и родился на Земле, в твоих жилах течет моя кровь. Ты унаследовал мои способности, и они навсегда отделят тебя от планетников. На какое-то время естественная склонность любого вида цепляться за своих и сторониться чужих не проявляла себя в людях, но это может измениться…

Блез раззевался. Тахион стиснул зубы, оборвав бесконечный поток слов. Он действительно становится занудой. Блез очень молод. Молодежь всегда черства и оптимистична. А вот в жизни Таха для оптимизма места не оставалось. С той ужасной ночи в июне 1987 года в ДНК Тахиона притаился клубок нестабильного вируса дикой карты. Пока болезнь не проявляла себя, но Тахион знал, что одного мгновения стресса, сильной боли, ужаса или даже радости может оказаться достаточно, чтобы разбудить вирус. И если ему не повезет вытянуть роковую даму пик и умереть, то даже он может стать джокером. Сложно надеяться на то, что он попадет в немногочисленную группу везунчиков и окажется тузом. В дверь номера постучали. Удивленно подняв брови, инопланетянин отправил Блеза открывать дверь, а сам бережно положил скрипку.

– Джордж!

Тахион напряженно застыл в дверях гостиной, вцепившись в косяк, чтобы не дать воли ярости и страху, которые его охватили.

– Что ты здесь делаешь? – осведомился он негромким ровным голосом.

Джордж Стил, он же Виктор Демьянов, он же Георгий Владимирович Поляков, отреагировал на едва скрытую враждебность инопланетянина чуть поднятыми бровями.

– А где еще мне быть?

Парнишка, крепко обнимавший немолодого толстяка, разжал руки, и Джордж звучно чмокнул его в обе щеки.

– Я работаю в «Брайтон-Бич обсервер». Освещаю события.

– Ах, просто чудесно! Ты – русский шпион – залез в отель, который кишит агентами Секретной службы. И ты у меня в номере! – Тахион внезапно прижал ладонь к груди, выровнял дыхание и понял, что Блез с интересом прислушивается к их разговору. – Спустись вниз и… и… – Он извлек бумажник, – и купи себе какой-нибудь журнал.

– Не хочу!

– Хоть раз в жизни не спорь со мной!

– Почему мне нельзя остаться? – заныл он.

– Ты еще мальчишка. Тебе не следует в это ввязываться.

– Всего минуту назад я был достаточно взрослым, чтобы мне велели проявлять интерес к серьезным вопросам.

– Предки!

Тахион шлепнулся на диван, пряча лицо в ладони.

Поляков позволил себе чуть улыбнуться.

– Возможно, твой дедушка прав… И тут действительно будет скучно, Блез, дитя мое. – Он дружески обнял паренька за плечи и развернул к двери. – Иди развлекись, пока мы с твоим дедушкой будем обсуждать мрачные вопросы.

– И ни во что не влипни! – проорал Тахион, пока дверь за Блезом закрывалась.

Инопланетянин намазал круассан джемом. Воззрился на него. Бросил обратно на тарелку.

– Почему он слушается тебя лучше, чем меня?

– Ты пытаешься его любить. По-моему, Блез на любовь реагирует плохо.

– Не желаю этому верить. Но что за мрачные вопросы нам надо обсуждать?

Поляков плюхнулся на стул и начал теребить пальцами нижнюю губу.

– Этот съезд – решающий.

– Шутишь? Извини, не собирался иронизировать.

– Заткнись и слушай! – Внезапно в голосе пришедшего зазвучала прежняя сталь и властность, как это было много лет назад, когда Виктор Демьянов забрал пьяного и отчаявшегося такисианца из гамбургских трущоб и обучил профессиональным тонкостям современного шпионажа. – Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.

Тахион попятился, выставив перед собой раскрытые ладони.

– Нет! Больше никаких дел. Я и так дал тебе больше, чем следовало. Позволил тебе вернуться в мою жизнь, сблизиться с моим внуком. Что еще тебе нужно?

– Много чего, и заслуженно. Ты мой должник, Танцор. Из-за твоего упущения в Лондоне я потерял жизнь и страну. Ты превратил меня в изгнанника.

– Это тоже то, что у нас с тобой общее, – с горечью отозвался Тахион.

Его собеседник снова нервно потеребил губу. Тахион с интересом присмотрелся к нему и решительно подавил желание проникнуть в глубинные слои этого полного тайн разума. По такисианским правилам в разум друзей не вторгаются. А от тех давних лет в Западном и Восточном Берлине между ними сохранилось достаточно дружбы, чтобы это правило оставалось в силе. Однако за все эти годы Тах ни разу не видел Полякова настолько выведенным из равновесия и дерганым. Инопланетянин поймал себя на том, что вспоминает события прошлого года: как они пили ночами, когда Блез уходил спать, как Поляков восторженно слушал, как Тах с Блезом наяривают Венгерский танец Брамса для рояля и скрипки, как этот русский не давал Блезу проявлять свои ужасающие способности в отношении окружающих его беспомощных людей.