Книга Огненный дождь - Леопольдо Лугонес

Внешняя легкость чуда, разумеется, обманчива. Фокус ведь в том и состоял, чтобы скрыть пот творца. А к тщательнейшей работе над поэтической формой модернистов побуждала, конечно, всецело владевшая ими идея Красоты. У произведения искусства, если оно стремится быть действительно прекрасным, не должно быть изъянов. И важнейшее значение латиноамериканские модернисты всегда придавали музыке стиха, звучанию слова. На своих знаменах они не случайно начертали знаменитый верленовский девиз: «De la musique avant toute chose» (первая строка стихотворения Поля Верлена «Искусство поэзии»; в переводе Бориса Пастернака — «За музыкою только дело»).

На аллитерациях, на полнозвучных внутренних рифмах построены многие стихотворные произведения модернистов. Нередко и свою прозу они старались создавать по законам поэзии. И пожалуй, лучше всех собратьев по континенту уроки гармонии, преподанные Верленом, усвоил аргентинец Леопольдо Лугонес: музыку испанского языка он в своих стихах довел до совершенства. Вероятно, окружающий мир и в самом деле представлялся ему «звучащей раковиной» (см. стихотворение «Псалом дождя»; а может быть, такой раковиной он ощущал самого себя?). Рубен Дарио, обладавший едва ли не абсолютным поэтическим слухом, понял это мгновенно, — познакомившись со стихами Лугонеса еще до выхода его первой книги. И с удовольствием сказал юному автору-модернисту, что он — самый благозвучный из всех.

Жизненные пути двух латиноамериканских поэтов — Дарио и Лугонеса — пересеклись в 1896 году.

Никарагуанец Рубен Дарио в последнее пятнадцатилетие XIX века без устали ездил по странам Испанской Америки и собирал единомышленников под знамя модернизма. Всегда доброжелательный, не испытывающий черной зависти к другим литераторам, а старающийся всячески помогать им, Дарио притягивал к себе молодых поэтов, словно магнит. В Буэнос-Айресе, где он начиная с 1893 года прожил несколько лет, вокруг него сразу же образовался кружок талантливых писателей, только-только вступающих в литературу. Двадцатилетний Леопольдо Лугонес, приехавший в аргентинскую столицу в начале 1896 года и ведомый судьбой, не мог не оказаться в этом кружке: он уже прочитал вышедшую в 1888 году в Чили книгу Рубена Дарио «Лазурь» (принято считать, что именно книга «Лазурь» возвестила о рождении в Латинской Америке модернизма)[16]. Второй модернистский сборник Дарио — «Языческие псалмы» — вышел в 1896 году в Буэнос-Айресе. Теперь никарагуанский поэт становится общепризнанным вождем созданного им литературного течения. Через год, в 1897-м, появилась и первая значительная книга аргентинского модернизма. Ее автор — Леопольдо Лугонес. Название — «Золотые горы» («Las montañas del oro»).

Как замечает литературовед Карлос Облигадо, «есть в этой книге юношеское стремление обновить поэзию»[17]. Но если зачастую амбиции «юных гениев» оказываются безосновательными, то в данном случае они были оправданными. Стихи Лугонеса стали действительно новым словом в аргентинской литературе. Рубен Дарио принял книгу Леопольдо Лугонеса с восторгом. Никарагуанский писатель — без каких-либо «но» — признал незаурядный талант молодого поэта и был искренне рад тому, что нашел в Аргентине друга и ученика. Нет, уже не ученика — зрелого мастера. Среди многочисленной толпы маленьких аргентинских «рубендарийчиков» Лугонес, конечно, резко выделялся: с самого начала он сумел соединить общемодернисткую «музыку губ» с собственной «музыкой души».

Среди нервически возбужденных поэтов Леопольдо Лугонес выделялся и своим внешним спокойствием. Молодой аргентинец почти всегда старался не выплескивать наружу страсти, несомненно обуревавшие его. По всей видимости, это в Лугонесе особо понравилось Рубену Дарио. Позже, в «Маленькой карнавальной поэме» (сборник «Песнь Аргентине»), никарагуанский литератор напишет о нем:

В Лугонесе я с давних лет

ценю бесспорно: он — поэт,

таящий в сердце жар и свет

иллюзий и фантазий.

Спустя почти столетие, в 1984 году, Хорхе Луис Борхес в беседе с аргентинским радиожурналистом Освальдо Феррари говорил: «Нет сомнения, одно из важнейших течений в испанской литературе — это модернизм; как указывает или как замечает в своей „Краткой истории модернизма“ Макс Энрикес Уренья[18], это течение, повлиявшее на великих поэтов Испании, зародилось по эту сторону Атлантики; вспомним великие имена: Рубен Дарио, которого Лугонес называл своим учителем, вспомним самого Леопольдо Лугонеса, Хаймеса Фрейре[19]и еще многих других… Все они были нашими писателями, писателями Америки, а позже повлияли на великих поэтов Испании. Я вспоминаю свой разговор с одним из крупнейших испанских поэтов — с Хуаном Рамоном Хименесом; он говорил мне, что был изумлен, когда читал книгу Лугонеса „Золотые горы“. Он давал читать эту книгу своим друзьям, и они тоже изумлялись. Позже Хуан Рамон Хименес стал… да, он как поэт превзошел Лугонеса; но это не должно нас смущать, Лугонес все же был раньше него. Конечно, можно сказать, что модернисты просто-напросто подражали Верлену и Гюго; но ведь нет, наверное, труднее задачи, чем перенести музыку с одного языка на другой…»[20]

Во второй книге — «Сумерки в саду» («Los сгерúsculos del jardín»), вышедшей восемь лет спустя после «Золотых гор» и принятой модернистами тоже на «ура», Леопольдо Лугонес предстал перед читателями в основном как автор сонетов. Поступил он довольно хитро: старую стихотворную форму соединил с новым поэтическим языком. И надо отметить, сонет был одной из любимых форм Лугонеса. В этом нет ничего странного, ведь сонеты позволяли ему наглядно показать мастерство стихотворца, которым он овладел уже в совершенстве. (В рассказе «Секрет Дон Хуана» Леопольдо Лугонес ничтоже сумняшеся упоминает самого себя — как автора безупречных сонетов.)

А третья книга Лугонеса — «Чуждые силы» («Las fuerzas extrañas»; 1906) — оказалась для аргентинских читателей совершенно необычной. Это была книга фантастических новелл. В беседах с Освальдо Феррари восьмидесятипятилетний Борхес вспоминает о сборнике Леопольдо Лугонеса не раз. «Я полагаю, что первым аргентинским писателем, сознательно разрабатывавшим фантастический жанр, был Леопольдо Лугонес, автор сборника „Чуждые силы“… Книга не заигрывает ни с декоративной прозой модернистов, ни с архаизированной прозой тех, кто подражал испанцам… Это, без сомнения, — великая книга». И далее: «…литература Южной Америки, в отличие от североамериканской литературы, была в целом литературой реалистической либо костумбристской[21]. Лугонес первым опубликовал на нашем континенте, в Южной Америке, книгу фантастических рассказов; разумеется, я говорю о книге „Чуждые силы“, она появилась, кажется, в 1905 году, хотя я могу и ошибаться[22]. Но как бы там ни было, это первая у нас книга фантастических рассказов; Лугонес написал ее, конечно же, под влиянием Эдгара Аллана По, но ведь Эдгара По мы все читали, но никто не написал книги „Чуждые силы“. Никто, кроме него…»[23]