Книга Как кошка с собакой - Евгения Пастернак

Я так увлекся этими рассуждениями, что совершенно забыл о периметре. Очнулся только тогда, когда сообразил, что стою посреди совершенно незнакомого двора.

И не просто стою, а жадно втягиваю в ноздри какой-то странный, не резкий, но необычный запах.

Очень приятный запах.

Кошка

Я сидела на окошке и смотрела в небо.

Обида на Ольку постепенно уходила. Собственно, я не злопамятна, больше пары суток редко когда обижаюсь, а сегодня даже до вечера дуться неохота. Потому что вечер сегодня какой-то особенный. И небо такое… Такое, как будто все хорошее, что есть на свете, сегодня обволакивало меня со всех сторон. Было тихо, уютно и не думалось ни о чем, просто сиделось и смотрелось на небо.

Этого пса я почувствовала сразу. И сразу удивилась тому, что он не испортил мне вечер.

Это меня настолько поразило, что я чуть было не повернула голову, чтоб посмотреть на него. В последний момент удержалась. Ведь если я на него посмотрю, то мне сразу придется уходить, презрительно фырча. А мне этого делать совсем не хочется.

Пес наивно полагал, что я смотрю вверх. Вообще, многие наивно полагают, что кошке нужны глаза, чтобы видеть. То есть глаза — это конечно хорошо, но это не основное. Глазами я вижу внешнюю оболочку, а это же ничто, почти никакой информации. Взять, к примеру, Ольку. Внешне она одинаковая и утром, и днем, и больная, и здоровая. Ну посмотришь на нее глазами — ничего нового, ну накрасилась, ну переоделась, но в целом-то Олька и Олька. А вот если глазами не смотреть, а взять и почувствовать ее, то сразу понятно, какая она сегодня: грустная, веселая, добрая, злая, болит у нее что-то или пить ей хочется, хорошо ей или плохо, а если плохо, то как плохо. Обиднее всего, что обычно я знаю, что ей нужно: в ванне полежать или чаю попить. Но поди ж объясни!

Кошки человеческим языком почти не владеют, то есть все понимают, а вот с воспроизведением полная беда. Правда, люди еще хуже, они и не понимают ни черта по-кошачьи, а если уж мяукать возьмутся, то хоть на край света беги — ни слуха, ни голоса, как у собаки.

Собаки…

Удивительный попался пес. Я чувствую его, и мне не противно. В нем нет агрессии, нет грубости, а есть… Даже не понимаю, что это… Нежность? Да быть этого не может! Он же собака, он не может быть нежным. Восхищение? Да чем он тут может восхищаться! Жратвы нет, а что еще кроме еды может восхищать дворового блохастого пса?

Я?

Нет, этого не может быть, потому что не может быть никогда, но все же… Я же чувствую! А уж чувства меня никогда не подводили!. Я ему нравлюсь. Я ему… Кошка собаке. «Офигеть!» — как сказала бы Олька.

Я так изумилась, что повернула голову и посмотрела на пса. Надо же, не все собаки полные уроды, этот ничего. Мне даже захотелось посмотреть на него поближе, возможно даже…

Тут я одумалась и быстро сиганула внутрь комнаты. Наверное, это старческий маразм приближается. Или течка скоро.

Пес

Я принюхался сильнее и впервые в жизни не поверил собственному носу.

Пахло кошкой!

Нет, сам по себе факт уникальным не являлся — этих тварей полно в каждом дворе. Так и шастают, так и норовят какую-нибудь подлость учинить.

Но чтобы кошачий запах показался мне приятным!

Повращался вокруг себя, поводил носом, сел и зажмурился для полноты ощущений.

Бред какой-то!

Пахло кошкой, но мне не хотелось чихнуть, выдувая эту мерзость из носа. Потому что никакая это не мерзость была, а… Вот представьте: немного запаха слегка подвяленной рыбы, немного запаха тепла, тонкий аромат шерсти — теплой и мягкой. И еще капелька человеческого запаха. Хорошего, молодого, смелого, заботливого. И пахло еще уверенностью в себе, ленивой силой, грустью какой-то уютной пахло…

Нет! Не перескажу я вам, чем пахла эта кошка! Там ведь не в составляющих запаха дело, а в том, как они переливались, не смешиваясь, как дышали, как наплывал и отступал этот аромат.

Короче, поверьте на слово — ничего подобного до того случая мне в нос не попадало. Это точно. Я даже выдыхать забыл. Сидел кот знает сколько времени, держал в себе вдох и пошевелиться боялся. Потом понял — все, хватит. Запах запахом, а дышать тоже иногда чем-то нужно. Я резко выдохнул, вдохнул, закашлялся и поднялся. Первая волна немного откатила, я даже соображать начал. Определил направление, присмотрелся.

Кошка сидела в открытом окне второго этажа и смотрела в небо.

Волк меня подери, она так смотрела в небо, что хотелось подпрыгнуть со всех четырех лап и зависнуть перед ее шикарными усами. Чтобы прижаться носом к ее носу и понять, вынюхать, как это ей удается — так смотреть на обычное, ничем не примечательное небо. Не было в том небе ни птичек, ни хотя бы каких-нибудь человеческих безделушек типа самолетов. Там, кажется, даже облаков не было. Хотя тут я могу и ошибаться. Глаза — не нос, соврать могут.

Неважно, были там облака, не были. Все равно смотрела кошка так, как никто никогда никуда не смотрел. Как будто она уже все это видела и знала, что через минуту увидит. И как будто ничего интересного ей, конечно, уже не покажут, но смотрит — чисто из жалости, хотя могла бы встать и уйти.

А потом мне расхотелось прыгать и зависать. Что за глупость — зависать? Мне вдруг стало ясно, что нужно броситься, всех победить, разодрать на части, принести к лапам моей красавицы, и бросить, и смотреть, как она медленно-медленно моргнет, а потом, может быть, поведет носом в мою сторону.

Потому что до сих пор она меня не замечала. Я был для нее все равно что булыжник или куст. Этого допустить я никак не мог.

Хорошо, что сдержался, не бросился побеждать, грызть и вообще не совершил никаких резких движений. Я вдруг вспомнил основу кошачьего языка, весь напрягся, пасть захлопнул и пошел к кошке. Шагов десять я сделал в ее направлении. И все думал: «Вот, кошак меня дери, не помню — а с хвостом что делать? Махать нельзя, это точно, а можно что?» Я попытался нести хвост неподвижно. Это оказалось невозможно, хвост то и дело сам собой покачивался из стороны в сторону. Тогда я поджал его — это было унизительно и глупо. На девятом шаге я вспомнил — коты при встрече поднимают хвост трубой! Конечно, я сто раз сам видел: идут, морду вперед вытягивают, понюхают неоднократно, пока лапу поставят… а хвост торчит прямо вверх.

Я попытался. Громко и с чувством понюхал (какой запах, волк меня дери, какой аромат!). Осторожно поставил лапу на землю. Изо всех сил попытался задрать хвост.

Не знаю, как это выглядело со стороны, но кошка насмешливо фыркнула, потянулась и ушла с подоконника в комнату.

Я снова сел и чуть было не заскулил. Она ушла в дом — и сразу стали неважны все эти драки, помойки, вожаки и даже мама. Я посидел, пытаясь запомнить запах. Понял, что невозможно это ни запомнить, ни вообразить, ни кому-нибудь пересказать.

Я встал и побрел на свою территорию.