Книга 188 дней и ночей - Януш Леон Вишневский

Счастливым его не назовешь, зато он востребован. Я знаком с ним.

Сердечный привет,

ЯЛВ

Варшава, вторник

Пан Януш,

Вы не до конца поняли мою мысль. Я вовсе не считаю, что первый шаг к близости закреплен за какой-то одной из сторон. Особенно когда в игру вступает «отравленная» любовью стрела Амура. В этой игре нет ни правил, ни ролей. Истинная независимость — это такая, которая позволяет мне делать то, что я в данный момент хочу. Если речь идет о серых клетках, то я не сторонница каких-либо разделений. Я вовсе не против и мне даже нравится, когда мужчина открывает передо мной дверь, не садится первым, таскает тяжести, меняет колесо и подает мне пальто. От этого не страдает ни мой феминизм, ни тем более чье-то мужское эго.

А разве Вы, пан Януш, не бабник? Логически развивая вчерашний Ваш вывод об эмансипированных женщинах, я задаюсь вопросом: неужели и Вы хотели изменить значение хромосом в нашей жизни? Ведь именно они ответственны за то, что каждый мужчина без исключения, и Вы тоже, бабник, причем настолько, насколько позволяют внешние условия и обстоятельства. Помню, как меня поразили результаты исследования, проведенного в одном из американских кампусов. Оказалось, что 90 % респондентов решились бы на насилие, если бы оно сошло им с рук. Это речь о насильниках, а уж что говорить о бабниках! Как видите, феминизм научил меня более внимательно вдумываться в слова, произнесенные и написанные мужчинами. И в Ваши тоже. Нужно быть осторожной.

Этот рассказ о несчастной любви врача напомнил мне историю, случившуюся несколько лет назад. У жены одного из моих знакомых обнаружили рак груди. Перед первым причастием сына она мыла окно и внезапно почувствовала боль в груди. Да ладно, наверняка ничего серьезного, обойдется… Профессор взял Басю за руку и дрожащим голосом спросил: «Почему вы не пришли ко мне три месяца назад?» Три месяца. Бася хотела жить, у нее были сын и дочь, был муж. Последний раз мы поужинали с ней за неделю до ее смерти. Она вяло ковыряла вилкой лосося и все время спрашивала, не выглядывает ли из-под ее шарфика дренажная трубка. Умирая, она умоляла не звонить ее обожаемой дочери, которая в то утро сдавала экзамен. Не хотела ее расстраивать… Когда рыдавшая мать хоронила свою Басю, на пасмурном небе, как бы дико это ни звучало, появилось солнце. Зачем я об этом пишу? Через три месяца после ее смерти муж Баси женился. Вернее, так: сначала он купил микроволновку, пару поваренных книг и был почти уверен, что в этом и заключается ведение домашнего хозяйства, но тут-то он и потерпел поражение. У него не было иного выхода. Он должен был жениться. О нем я забыла, а о ней молюсь двадцать восьмого числа каждого месяца.

Спокойной ночи,

МД

Франкфурт-на-Майне, среда, ночь

С Вашего позволения еще раз вернусь к «бабнику», которым вы припечатываете меня, а заодно и всех остальных мужчин. На первый взгляд Вы правы, и на Вашей стороне аргументы всей истории эволюции. Мужчины всей планеты вступают в половой контакт пятьдесят миллиардов раз в году, что в сумме дает около миллиона литров спермы в день. Каждую секунду на всем свете производится около двухсот тысяч миллиардов сперматозоидов, что дает мизерные пять рождений в секунду. Женщина за всю свою жизнь может родить безмерно меньшее количество детей по сравнению с тем, скольким малышам может дать жизнь мужчина. Мужчина, с эволюционной точки зрения, имеет громадное превышение предложения (спермы) над спросом. Уже один этот факт предопределяет полигамную природу мужчин. Если так хотел Бог, то, видимо, в этом был какой-то смысл. Если природой так заложено, то, вероятно, у этого есть какая-то цель. В последнее время имеют хождение две теории, объясняющие такое перепроизводство спермы у мужчин. Одна из них говорит, что лишь небольшая часть спермы годится для целей оплодотворения, тогда как остальная часть содержит генетический брак и пропадает. Согласно другой теории, так много спермы самцу нужно для того, чтобы выиграть в соперничестве с конкурентами. Ни одна из теорий тем не менее не является достоверным объяснением этого превышения предложения над спросом.

К этому еще надо прибавить тестостерон, которого у мужчин значительно больше, чем у женщин. Это губительный гормон. Не только потому, что подталкивает мужчин в направлении полигамии, а еще и потому, что сокращает их жизнь. Многолетние исследования на репрезентативных выборках показали, что кастрированные мужчины живут в среднем на 13 лет дольше, а кастрированные в очень молодом возрасте — на 30 лет дольше. В то время как хозяева гаремов умирали, их стражи продолжали жить. Бывало, что к радости обитательниц гарема, у которых, как свидетельствует история, самый лучший секс был как раз с евнухами.

В этом контексте положение мужчин, перепроизводящих сперму и постоянно находящихся на «высоком тестостероне», в определенной степени объясняет результаты исследований по американскому кампусу, на которые Вы сослались. С другой стороны, биологи-эволюционисты, антропологи и социологи отказываются от модели, согласно которой гены диктуют поведение человека. Теперь считается, что наше поведение лишь на 50–60 % определяется унаследованным нами геномом. Остальное — влияние среды, в которой нам довелось жить. Исследования на однояйцевых близнецах (проведенные на репрезентативной выборке в США), которых разделили в младенческом возрасте, полностью подтверждают этот тезис.

Кроме того, не могу представить себе, что 90 из 100 мужчин, даже с избытком спермы в тестикулах и тестостерона в крови, стали бы насиловать студентку в американском кампусе, даже если бы им была гарантирована безнаказанность. А Вы не считаете, что статистическими данными можно манипулировать с целью доказать справедливость собственного тезиса? Нет ничего более убедительного, чем красивая таблица со статистическими данными. Многим ученым кажется, стоит им только показать числа, так никто из присутствующих не разберется, что их затащили в софизмы. Статистика не врет. Врут статистики. Мне на память пришла забавная фраза, сказанная некогда Уинстоном Черчиллем: «Ни за что не поверю в статистику, к изменению которой я не приложил руку».

Но оставим статистику и сперму. Инициатива первой близости гораздо более интересный сюжет. Я нахожу много очарования в этих словах. И так случилось, что как раз сегодня у меня был особый для этого повод.

Мне позвонил Михаэль, один мой немецкий приятель. Вот уже три года подряд он исправно звонит мне 5 ноября. Три года назад он пришел к дверям моей квартиры в четыре часа утра, постучался и спросил, не выпью ли я с ним водки. Он принес наполовину опорожненную бутылку польской водки и счел, что это достаточный повод для разговора по душам. Он полагал, что в Германии только к поляку можно прийти в четыре часа утра и поговорить о чем-нибудь. «Немцы, — сказал Михаэль, — вызвали бы если не полицию, то уж наверняка скорую психиатрическую». Я не стал пить с ним водку (я вообще не пью водку, что явилось для Михаэля величайшим открытием и сломало один из укоренившихся в нем национальных стереотипов), но откупорил бутылку вина. Так мы и сидели на кухне — я с аргентинским мерло, он с польской водкой, — сидели и разговаривали.