Книга Нерассказанная история - Моника Али

По пути в город Лидия миновала поле для гольфа. По средам она полдня работала в кенсингтонском собачьем приюте: длинном блоке из вольеров и дворов, как раз на границе города. В приюте обитали дворняжки, подобранные в Кенсингтоне или доставленные из «царства мрака», как выражалась Эстер об остальном округе, где больше не было ни одного приюта. Четыре дня в неделю Лидия трудилась до шести вечера, заказывая все необходимое, вычищая вольеры, тренируя и выводя животных на прогулку, ворочая тридцатифунтовые мешки сухого собачьего корма «Нэйче вэрайети» и обедая принесенным Эстер в пластиковом контейнере салатом из курицы с рисом. Но по средам, ровно в полдень, Лидия будила Руфуса, легонько подталкивая носком кроссовки в бок. Обычно он, распустив уши, дремал в ее кабинете, а когда вставал, высоко подкидывал зад в воздух, упирался в пол передними лапами и тряс головой, словно не понимал, куда катится этот мир, а потом бежал впереди хозяйки, чтобы прыгнуть на заднее сиденье пыльно-голубого «форда-эксплорер спорт-трек».

Обычно Лидия вытаскивала его из картонной коробки и пересаживала на переднее сиденье. Но сегодня позволила ехать в коробке, так чтобы его длинные уши не трепал ветер. Поэтому, когда Лидия спросила, не пора ли ей перестать встречаться с Карсоном, удивленная мордочка не повернулась к ней, безмолвно прося продолжать.

Лидия пожала плечами, оглядела пустое пассажирское сиденье и включила радио.

Она ехала по Фэйрфаксу мимо спортивных полей, детской площадки, начальной школы и гостиницы, а потом свернула на Альберт-стрит. Припарковалась около булочной-пекарни, где купила два тоста с пастрами и швейцарские панини, после чего направилась к магазину Эмбер. Руфус семенил так близко, что она боялась споткнуться и упасть.

Магазин не закрывался на обед, и по средам продавщица Эмбер уезжала в школу парикмахеров, так что Лидия всегда завозила подруге сандвичи.

– Привет! – воскликнула Эмбер, поднимая голову от журнала и выходя из-за прилавка. Одернула юбку, поправила волосы, коснулась пальцем губ, убеждаясь, что помада не стерлась.

Первое, что усвоила Лидия среди множества истин, открывшихся перед ней, когда она нашла работу или работа нашла ее, – никогда не возиться подолгу с какой-то частью гардероба или косметикой. Этому в отличие от всего остального ее сумели научить. И она хотела бы передать этот урок Эмбер, которая не могла пройти мимо зеркала, а если не было зеркала, смотрелась в окно. Которая боялась, что на нее будут смотреть, и страшилась, что на нее никто не взглянет. Но Лидия давно решила, что это не для нее. Только глупцы и деревенщины заботятся о мнении окружающих.

– Классно выглядишь, – сказала она. – Новая юбка?

Эмбер кивнула и стала допытываться более детального мнения Лидии, объяснив, что это из ассортимента, который она собирается заказать для магазина. Лидия почти каждый день носила джинсы и майку, но Эмбер, похоже, считала, что подруга разбирается в одежде и моде: впечатление, которого Лидия вовсе не добивалась.

Они сидели на старом диванчике у окна. Эмбер сказала, что купила его для мужей, которым становится не по себе при виде ценников.

– Хотя здесь нет ничего дороже четырехсот баксов, – с легким сожалением добавила она.

– Я хотела показать тебе эти фото, – внезапно вспомнила Эмбер, вынимая глянцевый журнал из-под прилавка. – Это было сделано на прошлой неделе, а другое – в девяностых. Правда, тогда она выглядела совсем по-другому.

– Как и все мы, – пожала плечами Лидия, едва удостоив взглядом снимок.

– У нее ноздри неровные, а это верный признак, – заявила Эмбер.

Лидия откусила кусочек панини, чтобы не отвечать.

Эмбер принялась читать вслух.

– Похоже, ей делали подтяжку нижних век, и, судя по виду, хирург применил новый метод, зайдя под глазное яблоко, – это уменьшает риск образования шрамов и дает превосходные результаты.

Лидия скорчила гримасу и помахала сандвичем в сторону стопки журналов на кофейном столике.

– Зачем ты читаешь этот вздор?

– Знаю-знаю, – пробормотала Эмбер. – Это смешно. Тем более что она определенно делала ботокс.

– Кому какое дело? – фыркнула Лидия. – Она и другие актрисы ее возраста.

Эмбер привычно заправила волосы за уши. В прошлом году она их остригла и теперь снова отращивала. Волосы постоянно лезли в глаза и, конечно, мешали. Так что жест стал частью ее ритуала прихорашивания, но иногда она использовала его, чтобы продемонстрировать свое раскаяние.

– Сама не знаю, почему читаю все это. Как все, так и я. Представляешь, сюда приходит даже преподаватель колледжа и проводит больше времени, перелистывая журналы, чем рассматривая товар. Полагаю, сама она их не покупает, но что, по-твоему, читает, сидя в парикмахерской? Наверняка не учебник!

Лидия протянула Руфусу ломтик пастрами.

– А мы думаем, что это глупо, верно, парень?

Руфус лизнул ее пальцы в знак согласия.

– О Господи! – вздохнула Эмбер.

Лидия обожала манеру, в которой Эмбер взывала к Богу. Так по-американски! Ей это напоминало о том, какой безнадежной англичанкой она чувствовала себя после того, как провела почти десять лет в Штатах, и что теперь, когда ее прошлая жизнь казалась такой далекой, полузабытой, ее английская суть оставалась неизменной.

Почти десять лет… Она приехала в 1997-м. Не десятилетие. Тысячелетие назад.

– О Господи. Совсем забыла! У меня в заднем помещении платья, которые тебе просто необходимо примерить. Они так сказочно выглядят! Не терпится это увидеть!

Эмбер побежала в кладовую, сняла с вращающейся вешалки несколько платьев в пластиковых чехлах и перекинула через руку.

Когда Лидия только приехала в Кенсингтон, именно Тевис продала ей дом, но подружилась она прежде всего с Эмбер. Они сидели за одним столом в кондитерской, где было всего четыре стола, так что приходилось делить их с незнакомыми людьми. За капуччино для Эмбер и чаем «Эрл Грей» для Лидии они признали друг в друге родственные души, и Лидия, которая семь лет окружала себя исключительно знакомыми, была счастлива сдаться на волю неизбежности. Она была, конечно, осмотрительна, но после нескольких бесед по душам, во время которых они увлеченно рассказывали о себе, в осторожности отпала необходимость. И в один прекрасный день Лидия стала удивляться тому, что так долго держалась отчужденно и на расстоянии от окружающих.

В ту первую встречу Эмбер рассказала Лидии о своем замужестве. О браке со школьной любовью. О том, как он изменил ей с ее же лучшей подругой. Как она простила обоих, потому что «так уж вышло»: любовники были адвокатами в одной фирме, а она – обычной домохозяйкой и матерью, и по большей части выглядела довольно убого. И когда посмотрелась в зеркало, почувствовала нечто вроде вины за случившееся. Конечно, она начала следить за собой, и они с мужем стали откровеннее друг с другом, назначали свидания в ресторане, часто говорили по душам, и он даже признался, как ненавидел ее мясной рулет, но мужественно об этом молчал. И все было чудесно и мило… некоторое время… пока она не узнала об очередном романе, на этот раз с официанткой того ресторана, где они назначали свидания. Но муж уверил, что это всего лишь «физическая измена», и Эмбер снова его простила. Правда, поплакала, как каждая бы на ее месте. И Донна утешила ее. Донна, ее лучшая подруга. Которая все еще спала с ее мужем, как, возможно, знали все, за исключением Эмбер. Когда Эмбер застала их вместе, в те несколько мгновений, пока ее не заметили, она поборола отчаянное желание потихоньку удалиться и сделать вид, будто ничего не было. В тридцать девять лет, при наличии двоих детей и полном отсутствии карьеры, казалось более благоразумным рассматривать происходящее как галлюцинацию, чем встать лицом к лицу с омерзительной правдой.