Книга А я люблю женатого - Каринэ Фолиянц

Его заметил толстый дворник, с которым здоровалась Лариса, и стукнул метлой по мягкому месту:

– Интересно, да?

– Ага! – честно признался Славка.

– А ну, слазь оттуда! – приказал дворник, перестав мило улыбаться. – Ах ты мерзавец! Ты что в окна подглядываешь, а?

Слава учуял опасность, быстро спрыгнул с уступа, но дворник поймал его и схватил за ухо:

– Я тебе покажу как подглядывать! Ишь, умник! Еще раз здесь увижу, уши напрочь оторву!

Слава вывернулся из рук дворника и бросился наутек. Ухо болело нещадно…

Он разложил свои фотографии на полу в комнате Ники, они принялись их внимательно рассматривать.

– Вот что дала разведка боем. Но предупреждаю, мне там больше светиться нельзя. Обещали уши оторвать, а они мне еще, сама понимаешь, пригодятся.

Ника разглядывала любовницу отца. Нет, совсем не такой она себе ее представляла. Ей виделась женщина «вамп» с обложки глянцевого журнала. Такая классическая роковая красотка-разлучница. А эта… Какая-то невзрачная, не глянцевая. Обыкновенная. Что же отец в ней нашел? Странно.

Она взяла в руки фото, где Лариса стояла у портрета пожилого мужчины.

– Это что, отец ее?

– Ну отец там или дед – это ж не написано, какая разница!

– Художница, говоришь? – Ника закусила губу.

– И еще учительница. Я узнал, там через два квартала художественная школа для дарований, которые картинки малюют. Она в этой школе и преподает.

– И со скольких лет туда принимают? – спросила вдруг Ника.

Слава засмеялся:

– Ты чего, надумала учиться рисовать на старости лет? Ты же в жизни ни одной ровной линии не провела! Я за тебя на рисовании пять лет отдувался. У тебя крыша поехала?

Ника не успела ответить. В коридоре хлопнула дверь – пришел отец. И мать Ники встретила его опять криком:

– Где ты был? Где шлялся?

– Ты же знаешь, Таня, у меня по пятницам совещания, – оправдывался он.

– Ха! Так я и поверила! Я теперь знаю, знаю про все твои совещания! Учти, Нечаев, тебя я из дому запросто выгоню, но дочь останется со мной и ты ее больше никогда не увидишь. Заруби это на носу!

Родительский скандал не умолкал еще долго. Слава и Ника притихли.

Ника вздохнула:

– Крыша поедет от такой жизни!

Она встала, сгребла фотографии и чуть не заплакала. Увидев эти едва заметные слезинки, Слава попытался ободрить подругу.

– Миллионы людей так живут! Ты думаешь, только твои родители? Ты ошибаешься. Миллионы, я тебе точно говорю!

– А я не хочу быть миллион первой. Понимаешь, не хочу и не буду! – упрямо заявила Ника. – Я буду бороться. А ты…

– А я буду тебе помогать! – с готовностью заявил юный рыцарь.

На другой день Ника уже сидела в кабинете директора художественной школы и умоляла директрису – пожилую даму с хитрыми глазами, глядящими из-под очков на юную леди очень подозрительно.

– Меня мучают ночные кошмары, – врала девочка, – я не могу спокойно спать. И только вы можете мне помочь.

Директриса еще более хитро посмотрела на посетительницу:

– Да, и чем же? Чем я могу вам помочь?

– В своих снах я рисую. Красками на холсте. Или карандашом, на простой бумаге. Однажды я проснулась и поняла, что если не начну рисовать, то просто умру!

– Вот как? – удивилась дама.

– Вы что, мне не верите? – чуть не заплакала маленькая лгунья, которая и карандаша-то в жизни в руках не держала, разве что в первом классе, пока не убедилась окончательно, что к рисованию она совершенно не способна и это занятие ничуть не влечет ее.

– Я буду платить за обучение сколько нужно! Я знаю, учебный год уже начался, но мне очень надо у вас учиться! – просила девочка.

Директриса вздохнула, сняла очки.

– Плата за обучение не главное, детка. Главное – есть ли у тебя способности.

– Есть! Есть! Вот увидите!

Директриса задумалась.

– Занятная история! У нас с начинающими работают два педагога – Сергей Станиславович и Лариса Дмитриевна. Я бы, конечно, посоветовала Сергея Станиславовича…

Ника, не выдержав, закричала от нетерпения:

– Я хочу заниматься только у Ларисы Дмитриевны. Пожалуйста, пожалуйста! Я про нее столько слышала хорошего! Я вас очень прошу!

Это был вопль отчаяния.

– Ну что ж, попробуем! – ухмыльнулась директриса, – я ее сейчас позову!

«Ура! – ликовала про себя Ника. – Первый шаг сделан!»

В обеденный перерыв Олег вышел прогуляться с другом Виктором. Они знали друг друга сто лет, работали вместе. Невысокий, кругленький Витя всегда был не дурак поесть. Ну и выпить тоже. В отличие от Олега, в свои сорок оставался убежденным холостяком и потому никогда особо не торопился домой.

– Давай хоть зайдем перекусим, – предложил друг, увидав симпатичное кафе. – Кухня здесь очень приличная!

– Она не поверит, что я был с тобой, – испуганно отнекивался Олег, – скажет, что в обеденный перерыв тоже ходил к любовнице!

– Мужик ты или тряпка, Нечаев? Пошли, тебе говорят! – Витя схватил Олега и поволок туда, где хорошо кормили.

Посетителей в кафе было немного. Обслужили их очень быстро. Если вы думаете, что Витя не заказал графинчик водки, значит, вы не знаете Витю.

Выпили по одной. На душе у Олега стало легче.

Выпили по второй. Потом по третьей… Витя жевал свои салаты и бифштексы, а Олег заговорил, потому как три рюмки – это уже повод к исповеди.

– Дурость какая-то, – всхлипывал он. – Никогда не думал, что это со мной случится. Помнишь, фильм был «Осенний марафон».

Витя добродушно покивал, не отрывая взгляда от тарелки:

– Помню. Фраза там была душевная: «Хорошо сидим!». Мы тоже сидим неплохо. Надо еще налить!

Он налил себе и Олегу. Оба выпили.

– Да я не про это, – сказал Олег после четвертой рюмки. – Герой там был, главный, вот как я сейчас, меж двух огней метался. И любимую женщину бросить не мог, и от жены все не уходил. И всем троим было больно.

– «Осенний марафон», говоришь? Ты что задумал, бегать что ли по утрам? Так на тебе и так ни грамма лишнего жира. Смотришься как мальчик, – продолжая жевать заметил Виктор, – чего тебе бегать-то?

– Да ты опять не про то! Я про треугольник, а ты…

– А! Это ты про баб, что ли? Про Татьяну свою и Ларису? – Виктор засмеялся так, что Олегу стало неприятно.

Он стукнул кулаком по столу:

– Стоп! Их нельзя называть словом «бабы». Татьяна выдающийся человек в своей области. Она всего достигла сама. Я помню ее с детства, с первого класса! Татьяна…