Книга Рамсес II Великий. Судьба фараона - Жеральд Мессадье

Никто не осмелился подать голос. Сановник не потерпел бы неуместных намеков. Само имя Па-Рамессу внушало уважение: «Ра» означало «солнечный диск», «мес» — «царственное дитя», «су» — «растение будущего». Па-Рамессу — всего лишь дитя, но дитя из царской семьи.

— Бог Сет спас мир, пронзив своим копьем змея Апопа, — добавил первый писец еще более высокопарно. — И он же создал оазисы посреди пустыни!

Он надеялся, что никто не решится сказать непристойность — напомнить, что бог Хор в свое время отрезал Сету яички в отместку за то, что тот выбил ему в схватке глаз. Он не сомневался, что, посудачив какое-то время о неудачах этого бога со странной головой, похожей одновременно на голову лисицы и мангуста, кто-нибудь мог опрометчиво задаться вопросом о родословной рыжеволосого принца и его родителей.

Женщинам пришлось проглотить не слишком лестные предположения относительно туманного происхождения матери Па-Рамессу, Туи, Первой супруги Сети. Все знали, что она родом с востока. А ведь старики, много повидавшие на своем веку, говорили, что ка одного из предков может перейти в потомка, минуя много поколений. Маленький принц, вне всяких сомнений, носил в себе ка какого-то хетта или гиксоса, иными словами — варвара.

Это же надо — родиться рыжим!

Пассажиры судна продолжали вполголоса обсуждать увиденное. Однако вскоре тема изменилась — заговорили о происшествии во время похорон, блестяще организованных Верховным жрецом Амона и наследником двойной короны Верхнего и Нижнего Египта. Речь шла о явном недомогании жреца-чтеца, который надолго умолк во время чтения священного текста. Одни говорили, что у него заболело сердце, потому что этот жрец достиг весьма преклонного возраста.

— Всему виной волнение, — наставительно изрек первый писец.

На борту царской барки, под навесом, между сестрой Тийи и старшим братом Па-Семоссу, смирно сидел необыкновенный мальчик, которому хотелось поскорее вернуться в Уасет. На его бледном и нежном лице ясно читалась досада.

— Я только хотел посмотреть на рыбок, — сказал он.

— Рыбы — мятежные обитатели глубин, которые годятся в пищу простому люду, — обронил Па-Семоссу.

На носу судна Рамсес беседовал со своим сыном Сети, но слов было не разобрать. Когда дедушка посмотрел в их сторону, Па-Рамессу подумал, что тот выглядит усталым. Похоронная церемония стала для всех ее участников испытанием не столько духа, сколько тела. Па-Рамессу и сам чуть было не задохнулся от пыли.

Никто из находившихся на борту не подозревал о том, что цвет волос принца Па-Рамессу станет одной из памятных деталей церемонии, ознаменовавшей отбытие предыдущего фараона, божественного правителя Та-Мери[3], в чертоги Маат на Великом Западе.

Весла сидящих под палубой рабов бились о коричневую воду так же ритмично и непрерывно, как кровь в жилах человека.

Неужели никто и никогда не говорил взрослым, что их манера разговаривать с детьми просто смехотворна? Кошка — и та бы поняла, послушав их, что они пытаются скрыть правду.

Когда путешествие, на которое ушло два дня, наконец подошло к концу и пассажиры плавучего кортежа ступили на набережную Уасета, по лицам обитателей дворца Па-Рамессу прочел, что стенания плакальщиц и атмосфера скорби, царившая в царских покоях около трех месяцев, были чистейшей воды лицемерием.

— Они выглядят довольными, — шепнул он на ухо своему старшему брату Па-Семоссу, глядя на толпу сановников, придворных, писцов и прочих, которые с медоточивыми улыбками толпились вокруг их деда Рамсеса и смотрели на него влюбленными глазами.

Па-Семоссу прижал указательный палец к губам, призывая к молчанию.

Однако факт оставался фактом: до недавнего времени соправитель и визирь покойного Хоремхеба, наследный принц Верхнего и Нижнего Египта Рамсес скоро станет новым царем. Так решил монарх, чьи останки отныне и на многие века упокоились в глубинах выдолбленной в скале усыпальницы в Верхнем Египте. Бывший военачальник Эхнатона — фараона, о котором ныне если и говорили, то намеками, иносказательно и очень редко, умер в возрасте семидесяти двух лет, и правление его продлилось тридцать лет. Не имея собственных детей, наследником он назначил Рамсеса.

Приближенные принца-соправителя заранее поздравляли себя со скорым восшествием на трон своего покровителя, поскольку это событие предвещало и их собственное восхождение по лестнице дворцовой иерархии.

— Так значит, Хоремхеб не был потомком фараонов? — спросил как-то раз Па-Рамессу у своего наставника, приятного и обходительного Тиа, сына Амонуахсу, писца и распорядителя продовольственных запасов дворца при Хоремхебе.

Тиа был на двенадцать лет старше своего воспитанника. Все, кто знал этого человека, любили его за красоту, живость ума и незлобивость.

— Нет. И все же Хоремхеб был человеком выдающимся, — ответил своему воспитаннику Тиа. — Он восстановил порядок в стране, истребил разбойников, покончил с взяточничеством и запретил владетельным вельможам держать собственные вооруженные отряды. Кроме того, он возродил и укрепил культ Амона и многие другие религиозные традиции.

Несколькими ловко построенными фразами он объяснил суть заблуждений Аменхотепа IV, который чрезмерно возвеличивал бога Атона, воплощением которого являлся Солнечный Диск, чем было весьма недовольно жречество в обоих царствах, Верхнем и Нижнем. Скорее всего, Тиа было бы неприятно рассказать своему ученику правду — о том, что Хоремхеб, высочайшее воплощение Амона на земле, на самом деле происходил из незнатной семьи, жившей в городе Хут-Несут, расположенном в средней части страны, и остался до последнего вздоха верен религиозным традициям тех мест, где родился. Па-Рамессу, со своей стороны, понимал, что нехорошо задавать слишком много вопросов, однако из ответа наставника следовало, что до Хоремхеба в стране царил хаос. С помощью Тиа он выучил последовательность царствований фараонов. До Хоремхеба правил Аи, до Аи — Тутанхамон. До Тутанхамона — Сменхкара. До Сменхкары — Аменхотеп IV…

Кто из этих фараонов был ответственен за беспорядки в стране? И почему пришел в упадок культ Амона? Па-Рамессу решил дождаться случая, чтобы об этом расспросить. И все-таки он задал еще один вопрос, на этот раз адресовав его своему отцу:

— Хоремхеб — наш предок?

— Нет. Он назначил моего отца наследником, потому что высоко ценил его достоинства.

Но чей же тогда сын Рамсес?

Сети с улыбкой посмотрел на сына. Его следующие слова показались мальчику исполненными таинственного смысла:

— Благодать Амона может воплощаться в человеке, которого божество выбирает независимо от того, кем были его предки. Мой отец происходит из семьи чиновников, жившей в центральной части страны. Хоремхеб, вдохновленный мудростью Амона, своей милостью возвысил его и приблизил к себе.

Значит, Рамсес не сын фараона. И следовательно, он, Па-Рамессу, не является потомком царей.