Книга Мертвая армия - Сергей Самаров

Но он ошибся.

— Наше федеральное правительство готово выделить средства большего масштаба, если вы согласитесь возглавить лабораторию, которую мы создадим специально для вас. Тем более вы уже имеете результат, которым пока воспользовался только ваш заокеанский коллега.

— Ничего не понимаю. Чем воспользовался профессор Стоцки? Какой результат я имею?

— Профессор Стоцки, — торжественно произнес Гросс, — обещал американскому правительству создать в две тысячи четырнадцатом году генетическое оружие[2]. А вы уже сделали его нечаянно, и Стоцки воспользовался кое-чем из вашей методики.

— Я никогда не занимался созданием оружия.

— И тем не менее создали то, что в состоянии уничтожить японскую нацию. Работы над таким видом оружия ведутся уже не первый год во всех интеллектуально развитых странах мира, и мы просто не имеем права отступать. Я не знаю, Стоцки или кто-то другой испытывал на китайцах птичий грипп, но мы точно знаем, что это дело рук американских специалистов. По нашим данным, уже готовы испытательные образцы у русских. Ведутся работы и в самом Китае, и в Великобритании, и во Франции, и даже Болгария в настоящий момент способна уничтожить всю турецкую нацию, всех носителей турецкого гена. Израиль, согласно нашим прогнозам, в течение ближайших пяти лет создаст штамм бактерии, которая уничтожит арабов, но не евреев. Даже в том случае, если они будут жить рядом. Даже в случае, когда, к примеру, муж-еврей имеет жену-арабку. Неизвестно, правда, что будет с их детьми, но это дело израильтян. У них же, кажется, национальность передается по матери… В настоящее время науке известны генетические коды около пяти десятков этносов, различимых на генетическом уровне. Это открытый материал, но есть еще и закрытые. Если, скажем, американцы вплотную будут заниматься изучением генетических структур китайцев и открывать эти данные, Китай заявит, что США готовит против него генетическое оружие, и будет готовить контрмеры. Поэтому многие исследования носят закрытый характер. И над многими из этих кодов работают талантливые специалисты, ищут возможность внести в них катастрофические изменения. Так вот… Может ли Германия в такой обстановке остаться единичным исключением из числа крупнейших и развитых государств мира?

— И вы мне предлагаете…

— Я не предлагаю вам возглавить только еще создаваемую лабораторию, самостоятельно подобрать для нее опытные и перспективные кадры, а просто предлагаю стать автором системы немецкого генетического оружия.

— А моральная сторона вопроса вас не волнует?

— Об этом я хотел бы сказать несколько слов особо. Как раз о моральной стороне вопроса. Когда вы стоите на железной дороге, а на вас едет поезд, что вы сделаете?

— Уйду с рельсов, и все.

— Резонно. Железная дорога это позволяет. Теперь второй вариант. Вы не спеша едете в своей машине и видите, что на вас сзади на огромной скорости несется тяжелый грузовик. Что вы сделаете?

— Скорее всего, если нет возможности свернуть…

— Нет у вас такой возможности. Нет ни одного поворота, нет ни одного съезда с дороги. Вы вообще на высокой эстакаде.

— Тогда я могу только резко добавить скорости, чтобы оторваться от грузовика.

— Но для этого что вы должны уметь?

— Управлять автомобилем.

— Вот именно! А чтобы уметь им управлять, необходимо его иметь, необходимо изучать его возможности. То же самое с генным оружием. Если кто-то создаст такое оружие, которое будет истреблять выборочно только представителей немецкого народа, чем мы сможем ответить?

Профессор промолчал.

— Не имея опыта работы с таким оружием, мы будем обречены на вымирание. Весь наш народ. Именно потому нам необходимо сначала сделать оружие, а потом уже противооружие, ведь не имея оружия, создать его невозможно. Мы обязаны знать хотя бы технологии его создания.

— Возможно, это аргумент, — согласился профессор. — Но я пока говорю — возможно…

— Я приведу вам еще один аргумент. Лично для вас он должен быть весомым. Случай с вашей женой… Ее нелепая гибель…

Жена Огервайзера ехала на велосипеде, как она делала каждое утро, и ее буквально переехал грузовик, за рулем которого сидел турок-наркоман, даже не заметивший, по его собственным словам, что переехал человека.

— Каждое четвертое преступление в нашей стране совершается мигрантами, — продолжал герр Гросс. — Еще три года назад каждое пятое преступление совершалось мигрантами, а пять лет назад — каждое седьмое. Это о чем говорит? О том, что немцы стали более добропорядочными? Нет. Это говорит об увеличении числа мигрантов, значительная часть которых не может жить у себя на родине из-за своих преступных наклонностей. А как нам закрыть мигрантам путь? Это не позволяют ни законы, ни явно выдуманная мораль. Если ее применять шире, то скоро мы будем считать нормальным, когда мигранты станут заселяться в наши квартиры, а мы будем уступать им место. Нет. С этим бороться можно только тихо, и чтобы никто не подозревал, в чем дело. Ну, вреден вдруг оказался германский климат для мигрантов с юга…

— Да, это аргумент… — Огервайзер вдруг осознал, что доктор Гросс слишком много о нем знает, чтобы не суметь уговорить. Знает о том, что профессор несколько раз делал денежные вклады в пользу неонацистской партии, активно выступающей против миграции, наверняка читал его интервью по этому же вопросу одному французскому интернет-изданию. И как бы профессор ни отказывался, всегда будут появляться новые аргументы, которые заставят его согласиться. Да он уже и не хотел возражать…

— Аргументов много, герр профессор.

— Предложение заманчивое, но мне надо подумать, — начал было мямлить Огервайзер, глотая свой уже остывший кофе. Но тут же решительно добавил: — А что тут думать? Я согласен, хотя это не совсем то, чем я занимался раньше. Но если у меня получилось нечаянно, думаю, может получиться и преднамеренно. По большому счету, я сам уже думал о том, что произошло в Японии, именно в этом русле. Нужно будет только поднять старые материалы, и… И работать над ними. Главное, уяснить систему, и тогда все пойдет… Я согласен…