Книга Готический роман. Том 2 - Нина Воронель

– Сознайтесь, милая… – начал он и запнулся.

– Клара! – поспешно подбросила ему мяч Клара.

Ян легко подхватил его:

– Сознайтесь, милая Клара, когда вы последний раз проверяли состояние своего запасного колеса?

– А что? – испуганно выдохнула Клара, которая никогда ничего в машине не проверяла, полагаясь на то, что в случае необходимости всегда найдется кто-нибудь, кто сделает это за нее. Тем более, что до сих пор всегда кто-нибудь находился.

– А то, – сказал Ян с упреком, – что запаска ваша никуда не годится. Вы, небось, заменили ее когда-то, как заменили бы это колесо, – он пнул только что снятое им колесо, – за то, что она была дырявая. И с тех пор не удосужились починить, правда?

– Очень может быть, – неуверенно согласилась Клара, которая начисто забыла, когда и при каких обстоятельствах оказалась в багажнике эта запаска. Она так расстроилась, что почувствовала острую потребность немедленно закурить и начала было рыться в сумочке в поисках сигарет. Но Ян опередил ее, он достал из кармана пачку сигарет и вытряхнул одну ей на ладонь в сопровождении вопроса:

– Ну, так что мы будем делать?

Прикуривая от его зажигалки Клара не преминула отметить в уме это обнадеживающее «мы» – кажется, он не собирался бросать ее на шоссе среди ночи. И робко предложила, опасаясь, что он все-таки может передумать:

– Если бы вы подвезли меня к телефону, я бы вызвала буксир. Но только… дело в том, что ближайший телефон остался позади…

– Далеко? – уточнил Ян, раскуривая свою сигарету.

– Километра три-четыре… – соврала Клара. Она точно знала, что до телефонной будки на автозаправке не меньше шести, а то и все семь.

– Я бы мог просто отвезти вас в Тель-Авив, – вопросительно произнес Ян, немедленно выдавая свою иностранную сущность. – А утром вы все уладите. – Утром уже нечего будет улаживать, – пожала плечами Клара. – Машину на шоссе бросать нельзя: ее за ночь раскурочат догола, а то, что от нее останется, увезет дорожная полиция.

– Ладно, раз так, поехали звонить, – быстро решил Ян.

Отмахнувшись от благодарного лепета Клары, он наклонился положить в багажник снятое колесо, но подошва его башмака заскользила по гладкому гравию обочины. Пытаясь сохранить равновесие, он ухватился за дверцу и, опрокинув при этом стоявший под ногами колпак со всеми винтами и гайками, удержался на ногах. Чертыхнувшись по-немецки, он опустился на колени и начал шарить руками по гравию в поисках рассыпавшихся гаек.

– Оказывается, вы говорите по-немецки? – автоматически переходя на немецкий, удивилась Клара.

Ян поднялся с колен, пересчитывая на ладони собранные им гайки и винты:

– Естественно, говорю: у нас в Чехословакии все говорят по-немецки. – Он аккуратно ссыпал гайки в носовой платок, захлопнул багажник и отворил перед Кларой дверцу своей машины. – А вы, оказывается, тоже? Откуда?

– От родителей, – объяснила Клара, затягивая ремень. – Они были беженцы из Германии.

Говорить по-немецки было легко и приятно, так что они, заболтавшись, даже не заметили, как промчались шесть километров до бензоколонки. Разбуженный Кларой водитель буксира хмуро пообещал приехать часа через полтора, не раньше, но выхода не было, надо было его ждать. Клара медленно повесила трубку и медленно побрела к машине, стараясь хоть на пару минут сократить время предстоящего ей одинокого ожидания на темном шоссе. Она с тоской представила себе, как мучительно долго будут тянуться эти полтора часа и как она будет испуганно вздрагивать при приближении каждой проезжающей мимо машины – а вдруг это едет все еще не пойманный ночной насильник из бабских рассказов?

– Он сказал, что выезжает немедленно, – с притворной бодростью объявила она, отворяя дверцу в теплый уют машины Яна. – Так что довезите меня обратно до моей машины и можете ехать домой.

Ян завел мотор и спросил, не глядя на Клару:

– И вы готовы героически ждать на темном шоссе, где даже машину оставить опасно?

Клара пожала плечами:

– За все надо платить, за любовь к искусству тоже.

– Вы наверно были на концерте в Бассейне Султана? – догадался Ян. И не дожидаясь ее ответа добавил: – Я тоже.

– Вы любите Вагнера?

– Люблю? Это слишком сильно сказано.

– Что же вас потянуло на концерт?

– А вас?

– Ну, у нас Вагнер практически запрещен, так что мой интерес вполне объясним: раз можно – значит, нужно!

Ян откинулся на сиденье и захохотал:

– Каюсь, такого мощного повода для посещения концерта у меня не было! Я – простой меломан.

Впереди обозначились смутные очертания покосившегося «Ситроена», и Клара начала было произносить сбивчивую благодарственную речь, пытаясь при этом расстегнуть ремень, который ни за что не хотел расстегиваться. Пока она, стесняясь задерживать любезного иностранца в столь поздний час, тщетно перебирала пальцами какие-то бесполезные клавиши на поверхности неуступчивой пряжки, Ян выехал на обочину и затормозил. В этот момент пряжка, наконец, поддалась, так что Клара, не тратя времени, приоткрыла дверцу машины и приготовилась выпрыгнуть в темноту. Тяжелая теплая ладонь легла на ее плечо:

– Куда вы?

– Как куда? Заберусь в свою машину, зажгу свет и буду ждать буксир.

– Вы, кажется, допускаете, что я способен бросить среди ночи одинокую женщину в поломанной машине?

– Но не можете же вы сторожить меня полночи? Ведь он приедет не раньше, чем через полтора часа.

– Почему не могу? Ведь меня никто не ждет.

– Но мне неловко вас отягощать: уже второй час ночи, а у вас завтра, небось, рабочий день!

– Послушайте, – сказал Ян с легким раздражением, – перестаньте думать только о себе! Подумайте обо мне – что будет со мной, если я завтра узнаю, что с вами тут что-то случилось? Вы потом будете мне всю жизнь сниться!

Клара просто опешила от этой вывернутой наизнанку логики. Она тихо закрыла уже распахнутую было дверцу и молча уставилась на этого неправдоподобного чеха, не находя слов, чтобы ему возразить. А он, довольный произведенным эффектом, победно ей улыбнулся:

– Давайте лучше поговорим о Вагнере, – предложил он, вынимая из кармана пачку сигарет. – Не правда ли, удивительно, что этот щуплый, низкорослый урод, с цыплячьей грудкой, почти карлик, писал музыку такой силы?

Неспешно раскуривая свою сигарету, Клара спросила без особого интереса, а просто чтобы выиграть время на обдумывание сложившейся ситуации:

– Вагнер был низкорослый урод? Откуда вы это взяли? Я почему-то всегда представляла его себе могучим красавцем.

Еще несколько лет назад ее бы ничуть не смутила готовность незнакомого мужчины просидеть с ней в машине пару ночных часов. Она бы даже считала, что делает ему одолжение, соглашаясь провести эту пару часов в его обществе. Но за последнее время ее вера в собственную неотразимость снизилась просто катастрофически. Не то чтобы возраст стал заметно проступать на ее лице, скорей он повел разрушительную атаку на ее душу. Началось это все из-за Ури – в тот страшный год, что он сперва безучастно лежал на госпитальной койке, уставясь невидящими глазами куда-то вдаль, а потом вдруг вскочил на ноги, одержимый какой-то первобытной яростью, и стал крушить все, что было ему дорого. Никто, кроме нее, не смог вынести непредсказуемые приступы его враждебности – ни друзья, ни подружки, и только у нее одной хватало сил терпеть и прощать.