Книга Врач - убийца - Джеймс Уайт

Командор опустил руку и заметил:

– Тем не менее, когда речь идет о засекреченных материалах, подобное право у обвиняемого имеется и с этим правом надо считаться.

– А я готов поспорить с его правом на совершение правового самоубийства, – возразил О'Мара. – В противном случае я бы не стал предлагать свои услуги в защите высокоразвитого, обладающего прекрасным профессиональным уровнем существа, но при этом – непроходимого тупицы. Материалы, о которых идет речь, носят конфиденциальный характер и предназначены для служебного пользования, но они ни в коем случае не засекречены, поскольку ими могли и могут пользоваться любые сотрудники, имеющие соответствующий допуск и желающие получить исчерпывающую психологическую информацию о кандидате на какую-либо должность или соискателе более высокой должности. Хочу без ложной скромности сказать, что именно благодаря составленному в моем отделении психологическому портрету хирурга-капитана Лиорена его и приняли в Корпус Мониторов. Думаю, немалую роль эти материалы сыграли и в его последующей карьере – за последнее время Лиорена трижды повышали в должности. И даже если бы у нас была возможность самым старательным образом проследить за психопрофилем обвиняемого со времени его ухода из госпиталя, нет никакой уверенности, что трагедии на Кромзаге удалось бы избежать. И личность, и мотивации существа, ставшего причиной трагедии, были к тому времени полностью сформированы и устойчивы. Увы, прежде я не видел причин что-либо менять в психопрофиле обвиняемого.

Главный психолог на миг умолк и обвел взглядом аудиторию, после чего вернулся глазами к офицерам во главе с Дермодом. Суфлирующий экран загорелся, но О'Мара только мельком взглянул на быстро бегущие строчки значков и продолжил:

– Перед вами психологический портрет существа, отличающегося беззаветной преданностью своей профессии. Несмотря на то, что во время проведения тестирования в госпитале работали соотечественницы Лиорена, тарланки, он не проявлял к ним не малейшего интереса. Добровольное безбрачие имеет место среди ряда представителей разумных видов, к нему прибегают по различным причинам – личным, философским, религиозным. Подобное поведение редко, даже необычно, но не является психическим отклонением.

В жизни Лиорена не было никаких случаев – происшествий, поведенческих реакций, особенностей мышления, – которые я мог бы счесть аномальными. – О'Мара решительно взглянул на тарланина. – Он ел, спал и работал. В то время как его коллеги в свободное от работы время отдыхали или развлекались, Лиорен учился или приобретал дополнительный опыт в тех областях, которые его особенно интересовали. Когда Лиорен получал повышение, это вызывало крайнее недовольство как среднего медицинского персонала, так и обслуживающего, занятого в той палате, где работал тарланин: Лиорен требовал от своих подчиненных такой же отдачи, как и от себя. Но вот тем пациентам, которые попадали в палату к Лиорену, поистине везло. Правда, редкостная преданность уходу за больными и почти полное отсутствие гибкости ума заставляли задуматься о том, что должности диагноста Лиорену не получить никогда.

Однако Главный Госпиталь Сектора Лиорен покинул не по этой причине, – поспешно добавил О'Мара. – Причина была другая. Лиорена угнетала недисциплинированность ряда сотрудников, их не слишком серьезное отношение к собственным промашкам, безответственность в часы, свободные от дежурства. Лиорен захотел продолжить работу в атмосфере более строгой дисциплины. Все его повышения по службе в рядах Корпуса Мониторов были заслуженны, включая и назначение руководителем операции по спасению населения на Кромзаге, которая в итоге закончилась трагедией.

Главный психолог опустил глаза, но не для того, чтобы посмотреть на монитор, – О'Мара почему-то закрыл глаза. Затем резко и неожиданно открыл их и заговорил снова.

– Перед нами, – сказал он, – психопрофиль существа, у которого не было иного выбора, как только поступить именно так, как оно и поступило. Поэтому действия Лиорена в сложившихся обстоятельствах были верны. Ни о какой беспечности, ни о какой халатности тут не может быть и речи, и следовательно – подчеркиваю, – не может быть и речи о виновности. Только после того, как немногие из оставшихся в живых кромзагарцев пробыли в нашем госпитале под наблюдением в течение двух месяцев, мы сумели выявить вторичные эндокринологические осложнения того заболевания, которое на Кромзаге лечил Лиорен. Так что если в чем Лиорен и провинился, так это в некоторой поспешности да еще в том, что был твердо уверен: медицинского оборудования на его корабле хватит для выполнения поставленной задачи.

Буду краток. Мне остается только просить суд, чтобы наказание соответствовало степени преступления, а не его последствиям – на чем так настаивает подсудимый и на что, безусловно, обратит свое внимание обвинение. Как бы катастрофично и ужасающе ни выглядели последствия деяний хирурга-капитана Лиорена, вина его сама по себе невелика, а именно так к ней следует относиться.

Пока О'Мара говорил, Лиорену все труднее удавалось сдерживать возмущение. Бледные, желто-зеленые кожные покровы тарланина покрылись коричневыми пятнами, оба наружных легких раздулись, и из них вот-вот должны были политься слова протеста – оглушительные, невнятные, способные нанести значительные повреждения органам слуха многих из присутствующих.

– Обвиняемый близок к эмоциональному расстройству, – поспешно проговорил О'Мара. – Я настаиваю на том, чтобы дело против хирурга-капитана Лиорена было прекращено, либо, в том случае если оно прекращено не будет, чтобы приговор не предусматривал тюремного заключения. Идеальным мне представляется вариант решения, согласно которому обвиняемый остался бы здесь, в госпитале, где ему всегда могла бы быть оказана психологическая помощь и где он мог бы по-прежнему радовать наших больных своим вниманием, пока...

– Нет! – воскликнул Лиорен, и транслятор захрипел от звуковой перегрузки. – Я поклялся именами великих целителей Седита и Врезрина, что до конца своих дней не буду больше заниматься медициной!

– А вот это, – в тон ему прокричал О'Мара, – было бы настоящим преступлением. Это было бы постыдное и непростительное зарывание в землю великого таланта, и в этом вы были бы повинны целиком и полностью.

– Будь мне дано хоть сто жизней, – прохрипел Лиорен, – я бы все равно не смог спасти никого из тех, кто умер по моей вине.

– Но вы могли бы попытаться... – начал было О'Мара, но не договорил, поскольку командор Дермод снова поднял руку.

– Обращайте ваши доводы к суду, а не друг к другу, – распорядился Дермод, глянув по очереди на О'Мару и Лиорена. – Это – последнее предупреждение. Майор О'Мара, не так давно вы заметили, что будете кратки. Следует ли суду предположить, что вы уже сказали все, что вам оставалось сказать?

Главный психолог на секунду замер и тяжело вздохнул.

– Да, сэр. – Он сел.

– Очень хорошо, – резюмировал командор. – Теперь суд заслушает обвинение. Хирург-капитан Лиорен, вы готовы?

Кожные покровы Лиорена отражали бушующую в его душе гамму переживаний, однако поверхностные воздушные мешки уже осели вполне достаточно для того, чтобы Лиорен смог довольно-таки спокойно выговорить: