Книга Тропою волка - Ирина Сербжинская

Румита снова сгребла кости трясущимися руками, запихала в мешок, засунула его за пазуху и бросилась к Фитчу:

— Не говори никому, что было! Скажи, что не видел, коли придут!

— Уходи отсюда, — вполголоса проговорил старина Фитч, не глядя на нее. Румита видела, что ему сильно не по себе. — Давай, убирайся быстро из кабака! Я-то не скажу, другие скажут!

— Меня здесь не было, не было! — вдруг опомнился Бретен и мгновенно пропал за дверью.

— Исчезай, — посоветовал ей братец, оглянувшись на всякий случай. — И на улице не показывайся!

Румита выскочила в дверь и пропала. Мелфин вытер испарину со лба, переглянулся с кабатчиком и опустился на лавку. Матросы пьяно галдели за столом, позабыв и про гадалку, и про разговор, который только что вели. Мелфин посидел, подумал, разглядывая грязную столешницу, потом снова глянул на старину Фитча: оба нутром чуяли, что просто так все это не закончится. Фитч поджал губы, поскреб пятерней подбородок, заросший седой щетиной, и угрюмо уставился в окно. За мутными стеклами было уже совсем темно, бушевал ливень, и ветер с моря стучал полуоторванным ставнем. После этого случая Мелфин и Бретен двое суток не показывали и носа из своих нор. Лишь к вечеру третьего дня они выползли наконец наружу, поглядели друг на друга, потоптались в раздумьях и отправились навестить старину Фитча.

Кабатчик встретил друзей неприветливо. Он был хмур и неразговорчив: то ли из-за недавнего происшествия, то ли потому, что вчера вечером пьяные посетители устроили драку и проломили деревянную перегородку между общим залом и кладовой. Лохматый плотник, такой же сердитый и неприветливый, как Фитч, забивал дыру, держа гвозди во рту. Спотыкаясь о доски, пахнущие свежей сосной, приятели пробрались в свой угол и устроились за столом. Спустя пару минут старина Фитч поставил перед ними кувшин с пивом, брякнул на стол кружки и удалился, не вступая в разговоры.

Народу в кабаке, несмотря на вечерний час, было совсем немного, три полупьяных моряка возле окна: ветер вчера ненадолго утих и многие корабли сразу же покинули бухту, а местные жители кабак Фитча не жаловали и заглядывали к нему редко. В помещении стояла непривычная тишина, только плотник стучал молотком да возле черного входа хлопотал возница, приехавший забрать пустые бочки из-под пива.

— Кажись, повезло, — проговорил наконец Бретен, отвечая на свой собственный незаданный вопрос, и поскреб в голове. — А могло бы....

Мелфин кивнул. О том, что «могло бы», говорить не хотелось.

— А куда... — помолчав, начал было Бретен. Он хотел спросить у приятеля, куда же делась Румита, но договорить не успел.

Дверь с размаху ударилась о стену, словно ее открыли ногой. Мелфин глянул и тут же почувствовал, что его сердце рухнуло куда-то в желудок. Бретен проследил за его взглядом и замер с открытым ртом, держа на весу кружку с пивом.

На пороге стояли двое. Оба высокие, неуловимо похожие друг на друга, с темными, мокрыми от дождя волосами, в одинаковых форменных серых плащах. Дверь заскрипела, покачиваясь, ворвался ветер, пахнущий морем и мокрыми водорослями. И вместе с ветром влетел страх.

«Норлоки, — промелькнуло в голове у Мелфина. Он боялся пошевелиться: ему мгновенно захотелось оказаться как можно дальше от этого проклятого кабака, а может, и от Доршаты. — Они. Их ни с кем не спутаешь. С людьми тем более».

Бывало, конечно, что приезжие по первости путались и ошибочно принимали их за рунонцев, темноволосых и сероглазых жителей города Рунон, что на Восточном побережье, тем более что выглядели норлоки совсем как люди. Но те, кто жил в Доршате, таких опасных ошибок никогда не допускали.

— Где гадалка?

Мелфин и Бретан обмерли — вот угодили! Принесла же нелегкая норлоков именно сегодня! Нагрянули бы они вчера — этой встречи, пожалуй, и не случилось бы.

Впрочем, у них, как известно, так просто никогда ничего не бывает. Бретен, услышав про гадалку, осторожно опустил кружку на стол и тихонько отодвинулся от приятеля на край лавки.

Старина Фитч со второй попытки выдавил севшим голосом:

— Исчезла она... Ушла...

Плотник, по-прежнему сидя на корточках, торопливо закивал головой, хотя понятия не имел, о чем идет речь.

Один норлок повернулся к Мелфину:

— Когда ушла?

— Э... — начала было он и почувствовал, как холодные мурашки пробежали по спине: увидел, как блеснули клыки. Не такие, как у зверя, конечно, но побольше немного, чем полагалось бы обыкновенному человеку. На левой скуле у каждого норлока татуировка, словно легкий росчерк черной тушью.

«Волки» Сульга... еще того не легче. Вот ведь с кем приходится делить Доршату людям! А что делать? С давних пор так повелось: и люди, и норлоки считают Доршату своей землей.

— В тот вечер и ушла... — пробормотал Бретен и тут же прикусил язык: один из «волков» глянул в его сторону.

— Как погадала... — добавил Мелфин и по быстрому взгляду старины Фитча, брошенному в его сторону, догадался, что про гадание лучше бы не говорить. — Так и...

Бретен торопливо закивал, тараща глаза. Мол, ушла, ушла. Исчезла. Кто ж будет врать, жизнью рисковать ради дуры, два раза подряд нагадавшей смерть Великому норлоку, да еще и при свидетелях? Теперь понятно, что дальше будет. Дуру эту из-под земли достанут, а свидетелей могут и того... Только сначала кожу на ремни порежут, чтобы помирали подольше. Говорят, по этой части норлоки большие мастера....

Мелфин угадал, о чем подумал приятель, и поежился.

Он опустил глаза, глядя в грязный дощатый пол, когда осмелился глянуть на порог, там уж никого не было. «Волки» Сульга исчезли. Дверь покачалась на мокром ветру и с размаху захлопнулась, отсекая черную дождливую ночь. Старина Фитч у себя за стойкой опустился на табурет и перевел дух.

В тот вечер Мелфин с Бретеном еще долго сидели в кабаке. На улицу, где шумел дождь и завывал ветер, они выходить боялись: все казалось, что эти двое стоят прямо за дверью.

Из Доршаты Румита скрылась той же ночью. Она ненадолго заскочила домой, выгребла из тайника под кроватью свои небогатые сбережения и заторопилась дальше. Дождь лил как из ведра, на мокрых улицах не было ни души. Еще утром такой погоде Румита радовалась, но сейчас слезы наворачивались на глаза. Если б не бушевал на море шторм, можно было бы добраться до гавани и купить место на корабле. На большом торговом пассажирские места, конечно, стоят дорого, скопленных денег вряд ли хватит, но ведь есть и маленькие суденышки, такие крохотные, что их даже не досматривают перед отплытием. Доршата — крупный порт, каждый день десятки кораблей отходят в синее море, так что и норлокам не удалось бы отыскать среди них тот, в трюме которого свернулась в клубочек глупая гадалка. А дальше — просто: в ближайшем порту сойти на берег, пересесть на другой корабль, замести следы и навсегда скрыться от страшных «волков» с их Великим норлоком. Румита всю свою недолгую жизнь прожила в Доршате, но никогда его не видела, а теперь, после того, что произошло, знала совершенно точно: лучше и не видеть, а удирать как можно дальше и быстрее.