Книга Казаки в космосе. Атаман Альтаира - Алексей Ракитин

Я переключил робота-поводыря в режим экономии энергии и забросил в шкаф для скафандров, после чего на рысях помчался в пост управления.

Усевшись в кресло командира, немедля переключил управление корабля на себя. Это для того, чтобы Головной Компьютер знал, что исполнительные команды будут исходить отсюда, а не из запасного поста, расположенного тремя палубами ниже. В течение минуты шло сканирование и активация корабельных систем, после чего Головной Компьютер голосом мифического певца Витаса сообщил о готовности всех систем, узлов и агрегатов к взлету. Ха! Сказал бы он мне иное! Ведь еще и недели не прошло, как я с анонимного счета проплатил полную профилактику корабля.

– Взлетаем! – приказал я Головному Компьютеру с голосом Витаса.

Отсчитыватель начал было обратный отсчет, но тут же заглох. Голосом все того же мифического певца Головной Компьютер проплакал мне в уши:

– Диспетчерской службой космодрома запрещены взлеты частных кораблей…

Интересно, господин планетарный прокурор в самом деле думал, что застанет меня врасплох этой запоздавшей мерой?

– Включить трансляцию новостей, – распорядился я.

В планетарных новостях шли нескончаемые стенания по поводу остановки торгов на местной площадке Космической Биржи. Мое внимание привлекла информационная «молния», сообщавшая о гибели в результате несчастного случая Пепеданга Чивалдоси. Это сообщение вызвало массу комментариев, различавшихся лишь степенью наивности. Также сообщалось о попытке самоубийства Джеки Джулиани; бедолага, стало быть, понял, что с моим исчезновением ему светит прямая дорога в тюрьму, и полез в петлю. Джеки спасли. Положа руку на сердце, замечу, что этого можно было и не делать. Однако основной объем новостей представлял собою фейерверк потрясающих по своей демагогичной виртуозности заявлений должностных лиц разной величины. Все они гадали о масштабах ущерба, причиненного экономике Голубого Пепедука внезапным биржевым коллапсом. По моим собственным скромным подсчетам за последние три месяца я вывел с местной биржевой площадки сумму, эквивалентную двум годовым бюджетам Голубого Пепедука. В трюме «Фунта изюма» лежал контейнер с двумя миллиардами обналиченных УРОДов, а это лишь несколько процентов от средств, предусмотрительно рассыпанных мною по тысячам анонимных счетов во всех приличных банках Метагалактики.

Кстати, для тех, кто соображает медленно, либо не соображает вовсе, поясню: название денежной единицы «УРОД» вовсе не ругательная метафора. Это аббревиатура словосочетания «Универсальный Рассчетно-Облигационныи Депозит», ибо «УРОДы» являются в основном электронными деньгами.

Ознакомившись с новостями, я без труда уяснил ход мысли господина планетарного прокурора. Он велел остановить все вылеты с планеты из опасения, что в обстановке неопределенности мыши разбегутся из незапертой мышеловки. Генри О'Кук здорово опоздал, поскольку главная мышь (то есть я), уже находилась в посту управления собственным космическим кораблем.

– Новости выключить! – приказал я Головному Компьютеру. – Команды диспетчерской службы космопорта – игнорировать! Взлет!

Заработали стартовые двигатели, мелкая вибрация прошла по корпусу. Шум двигателей перешел в рев, а вибрация – в дрожь. Кораблю уже пора было стронуться с места, но «Фунт изюма» стоял не шелохнувшись. Я понимал, чем это вызвано: башмаки всех четырех опор не разблокированы командой с диспетчерского пункта космопорта. Я на сей счет не очень-то беспокоился, поскольку знал, что стартовые двигатели имеют колоссальный запас мощности.

Корабль дрожал, двигатели ревели, я сидел истуканом в командирском кресле. Что ж! Признаюсь честно, это мне нравилось. И Пепеданг Чивалдоси, и Влади Чпикагурик оказались достойны славного прошлого Ивана Караваева. Не опозорили, так сказать, ум, честь и совесть, не замарали, с позволения выразиться, эполет, галунов и лампасов.

– Диспетчерская Служба космодрома «Нуэва-сеговия» приказывает командиру частного космического корабля «Фунт изюма» прервать протокол взлета, заглушить двигатели и немедленно явиться в Центральный Диспетчерский…

Чпоньк! Грохнуло что-то внизу (и громко!), мою яхту подбросил вверх мощный удар. Это опорные башмаки оказались оторваны с мясом. Двигатели к тому моменту уже развили мощность, намного превышавшую потребную для отрыва от поверхности Голубого Пепедука, и потому «Фунт изюма» был подброшен вверх – подобно камню из баллисты. Или из катапульты? Не помню, из чего там древние метали в злых людей камни…

На миг в глазах потемнело – перегрузка явно превысила допустимые 10g – и потому я невольно пропустил окончание выразительной тирады парня из диспетчерской службы. Когда же зрение и слух полностью восстановились, до меня донеслись его истерические вопли:

– Ваш взлет будет рассматриваться как несанкционированный!

Угу, меня это, конечно, могло сильно расстроить.

– Вы злостно нарушаете Атмосферный Кодекс нашего планетарного сообщества! – надрывался диспетчер. – Вами умышленно повреждено оборудование космодрома «Нуэва-сеговия»! Ваше поведение скандально и… и… и беспрецедентно! Вы хам и варвар! Вот!

«Фунт изюма» уже шел на скорости три километра в секунду и безудержно разгонялся. Поверхность Пепедука осталась где-то далеко внизу; огромные планшетные мониторы в посту управления заполняла панорама чистого бирюзового океана (из-за него-то как раз Пепедук и был назван Голубым) и чернеющего космоса над головою.

Нет, господин диспетчер, Влади Чпикагурик (он же Иван Караваев, он же Иван Объедалов, он же Петр Разорвирубаха, он же Пепеданг Чивалдоси – да кем я только не был!) вовсе не хам и уж точно не варвар. Если диспетчер решил, будто я умышленно повредил имущество космопорта и трусливо улетел, то он плохо знает жизнь и совсем не знает меня. Я просто до нитки разорил его дурацкую планету и немного повредил при старте космодром. Всего-то!

Я рассмеялся вполне беззлобно. Я имел на то все основания. Давно замечено, что хорошо смеется вовсе не тот, кто имеет белые зубы, а тот, кто умеет хорошо бегать.

2.

У меня есть мечта. Правда, в отличие от мечты Мартина Лютера Кинга, она никак не связана с межрасовым братанием. Я всегда мечтал иметь собственную планету.

Сейчас, когда Земная Цивилизационная Лига объединяет на правах ассоциированных членов, по меньшей мере, двенадцать тысяч планетарных сообществ, примерно еще столько же планет-колоний всячески избегают союза с праматерью цивилизации. Делают они это всеми правдами и неправдами (преимущественно, конечно, неправдами). Понятно, почему внуки и правнуки Земли тяготятся объятиями постылой родины: собственно, ведь для того, чтобы избежать этих самых объятий, они и рванули в далекий космос.

Если в планетарном сообществе люди вынуждены жить сообща, создавая некие структуры власти и правовые инструменты регулирования отношений между собой, то единоличное владение планетой делает человека неограниченно свободным… Ну, или почти.

Покупая планету на Космической Бирже, человек получает в свое распоряжение целый мир. Он строит его сообразно своим представлениям о гармонии; ограничением служит лишь возможность оплаты задуманного. Десант строительных роботов-терраформеров способен не только возвести многокилометровые дворцы, но даже изменить планетарный рельеф, ландшафт и газовый состав атмосферы. Холодные планеты можно обогреть и осветить подвешенными на стационарных орбитах зеркалами, полярные шапки (где таковые есть) – растопить термоядерными реакторами, а плотность разреженной атмосферы – многократно повысить газовыми синтезаторами.