Книга Заговор во Флоренции - Франциска Вульф

Спустя день

В церкви стояла благоговейная тишина. Сквозь узкие витражи струился солнечный свет, отбрасывая на алтарь и распятие красноватые, зеленые и желтые отблески и смешиваясь с мерцанием свечей перед ликом Богоматери. Произносимые вполголоса молитвы двух старушек, подобно журчанию ручья, заполняли церковь, отдаваясь эхом. Невольно возникала мысль о тленности бытия и всемогуществе Господа. Козимо не просто зашел в церковь – его занесло сюда, словно порывом грозового ветра. Всем своим существом он ощущал эту тревожную атмосферу: не в природе или на городских улицах бушевала буря. То была буря в его душе.

Он сделал несколько шагов по главному проходу, в сторону алтаря, громко ступая по каменному полу. Кажется, сами каменные плиты гневались на его вторжение. Козимо остановился, стараясь привыкнуть к полумраку. Дверь с шумом захлопнулась за его спиной, и шепоток молитвы внезапно смолк. Старушки неодобрительно покосились на чужака, нарушившего благоговейную тишину храма. Козимо почувствовал неловкость оттого, что вторгся на чужую территорию. Атмосфера церкви всегда действовала на него удручающе, а теперь, когда его терзали противоречивые чувства, она казалась невыносимой. Может быть, он лишен веры? Нет, это не так. Он, правда, не был членом семейства Пацци, богатых флорентийских купцов, построивших когда-то эту церковь во славу Божию. Козимо принадлежал к другому семейству, не воспринимавшему свое богатство бременем, облегчить которое должны были ежедневные покаяния.

Каждый раз, когда Козимо входил сюда, он чувствовал непреодолимое желание сразу же бежать прочь. Сегодня он явился сюда не для того, чтобы принять участие в многочисленных семейных богослужениях семьи Пацци. Он пришел сюда за своим другом Джакомо де Пацци, чтобы, как и договорились накануне, вместе отправиться на встречу с Арианной. Они должны обязательно идти вместе, даже если придется тянуть Джакомо за рукав. В последний момент Джакомо, вероятно, струсил, а Козимо никак не хотел, чтобы подтвердились сомнения колдуньи.

Он глубоко вздохнул, проходя мимо двух молящихся старушек, которые в ужасе осенили себя крестом, словно увидев дьявола в обличии семнадцатилетнего юноши. Козимо улыбнулся, вспомнив, что был одет не в свое обычное платье из бархата и шелка и в дорогое, сшитое по последней моде белье из тонкого льна, а в штопаные лохмотья сапожника-подмастерья. Никто бы не узнал в нем отпрыска Медичи. А Медичи никогда не отступают от своей цели, какие бы препятствия ни стояли на их пути, и, уж конечно, его не могли смутить ни мягкая улыбка ведьмы, ни злобные взгляды двух беззубых старух.

Как и ожидалось, Джакомо был здесь. Его друг, склонив голову и опустившись на колено, молился прямо перед алтарем. Скрестив руки, как на иконах, развешанных на стенах, казался погруженным в молитву. Но он видел стоявшего рядом Козимо.

– Привет, Джакомо! – сказал Козимо, схватив его за плечо и не утруждая себя шепотом. Он уже потревожил покой двух старушек. Нарушить же покой Джакомо он считал своим долгом. – Что ты здесь делаешь? Целый час ждал тебя у ворот и не дождался.

Джакомо поднял голову. На лице его было выражение стыда. Если его и одолели сомнения, то это случилось совсем недавно, ибо одет он был в те же лохмотья, что и вчера. Он покачал головой. Козимо все понял. Его друг струсил. А цель была так близка.

– Иди один, Козимо, – прошептал он, опустив глаза. – Я не пойду.

– Что?! Да ты сошел с ума! Почему не пойдешь?

– То, что мы с тобой затеяли, дурное дело. Нам не стоит связываться с ведьмой. Это претит христианской вере. – Его слова звучали вымученно и неубедительно, словно он затвердил их, повторяя с чужих уст.

– Разве ты забыл, что еще вчера вечером сгорал желанием узнать тайну?

– Теперь я думаю иначе.

– Понимаю. Ты передумал. И кто тебе в этом помог? Уж не твой ли отчим?

Джакомо то сжимал, то разжимал кулаки.

– Знаешь… я… Ты прав, – признался он наконец. – Вчера, когда я выходил из шатра колдуньи, меня узнал приближенный епископа. Как тебе известно, он – духовник моего отчима и все рассказал ему. Ты даже не представляешь, что мне пришлось выдержать сегодня утром. – Джакомо мрачно уставился на свои руки. – И вот теперь я три дня должен молиться и поститься. Я еще легко отделался.

Козимо хорошо знал мрачного, вечно всем недовольного Джулио де Пацци, отчима Джакомо, который одновременно был и его дядей. После смерти своего старшего брата он не особо медлил – женился на красавице вдове Лючии, матери Джакомо. Он ежедневно молился, не меньше раза в неделю исповедался. Никто не видел его улыбающимся. Козимо невольно вспомнил улыбку Арианны. Она, конечно, узнала их. Возможно, она даже догадалась, что благочестивый, лишенный чувства юмора отчим Джакомо мог запугать его.

– А тебе не приходило в голову, что ради этой тайны стоит рискнуть и выдержать даже сорокадневный пост? Неужели так трудно отказаться от жареных голубей и стакана вина? Разве тебе не хочется жить своей жизнью и самому решать, что можно, а чего нельзя? Или твой отчим будет до конца дней все решать за тебя?

– Тсс, не говори так громко, – в страхе зашептал Джакомо, боязливо оглядываясь по сторонам, словно здесь мог скрываться шпион его отчима. – Это церковь, и мы здесь не одни. Если эти старухи…

– Какое мне дело до этих старух? – гневно перебил его Козимо, но все же понизил голос. Даже если мнение этих старух было ему глубоко безразлично, никто не должен слышать их разговора. Ведь речь шла о тайне. Об их тайне. – Разве не ты предложил мне пойти к колдунье?

– Да, но…

– То-то же! Послушай, Джакомо, мы вместе заварили эту кашу, вместе нам и расхлебывать. Сейчас мы пойдем к Арианне в Сан Миниато аль Монте и выслушаем то, что она нам скажет.

– Но…

– Никаких «но». Я обязательно пойду туда, а если ты откажешься сопровождать меня, никогда тебе этого не прощу. Идем, поторопись.

Джакомо медлил. Он снова оглянулся по сторонам, боясь, что из-за соседней колонны вдруг появится отчим и будет взывать к здравому смыслу. Однако никто не появился. Не считая двух старушек, снова принявшихся за молитву, они были одни.

– Ладно, – сказал Джакомо. И поднявшись, протянул Козимо руку. – Ты прав. Это наша тайна. И мы должны ее разгадать.

– Вот таким ты мне нравишься больше, – ответил Козимо. – А теперь поспешим, иначе Арианна уйдет, не дождавшись нас.

И оба быстро вышли из церкви. Когда они пересекали реку Арно через мост, который был ровесником Флоренции, зазвонили колокола городских церквей, и в общем звоне Козимо ясно различал колокола Санта-Мария дель Фьоре и церкви Сан-Лоренцо, которую обычно посещали Медичи. Наступило время обедни, и колокола звонили в честь Благовещения. То были привычные звуки, но сейчас каждый удар колокола звучал напоминанием, что надо торопиться. Друзья бежали со всех ног, с развевающимися на ветру волосами. Они мчались чуть не сбивая прохожих. Некоторые с улыбкой покачивали головами, глядя им вслед, другие осыпали их ругательствами или грозили кулаками. Но это не смущало молодых людей. Они мчались навстречу волнующему приключению. Много лет спустя Козимо часто будет вспоминать этот день, раздумывая над словами друга, сказанными в маленькой церковке семьи Пацци. И каждый раз он будет спрашивать себя, мог ли предвидеть Джакомо – в самом потайном уголке души, – в какую авантюру они пускаются, охваченные юношеским порывом.