Книга Власть оружия - Виктор Ночкин

Тетка никак не могла уразуметь, о каком свертке толкует покупатель, и пока тот, перегнувшись через прилавок, тыкал пальцем, к нему пристроилась девчонка — такая же оборванка, как и давешний грабитель, но постарше. Игнаш едва сдержал ухмылку, когда узкая грязная ладонь скользнула в карман покупателя и тут же показалась обратно — уже с кошелем. Мошна приезжего была полнехонька, но девчонка сработала ловко, ни единая монетка не звякнула. Воровка сунула добычу под лохмотья и скользнула в толпу. Мажуга проследил взглядом за черной, неровно обстриженной головой, мелькающей среди спин и плеч все дальше, потом обернулся к седоусому продавцу:

— Хороший товар. Мне теперь не с руки, по делам иду, но как обратно соберусь — непременно зайду, куплю кой-чего.

Торговец степенно кивнул и разгладил белые усы. Мажуга тоже кивнул в ответ и пошел к центру. Он направлялся к пушкарской управе. Когда он удалился шагов на двадцать, позади заорал обокраденный приезжий — обнаружил пропажу, значит. Теперь Мажуга позволил себе улыбнуться. Зря мужик бранил харьковское ворье, местные мало что хватку не утратили, но еще и придумали, как ловко, в два приема работать. Сперва внимание отвлекли жалким кульком слизневиков, а потом кошель увели у простофили, да еще тетка торговка с ними в сговоре — отвела мужику глаза. Мажуга вспомнил старые времена — вот на таких, как этот приезжий, они с напарником и зарабатывали. Сейчас кошель вернуть было — что? Да плевое дело, вот что. Но теперь Мажуга не сыскарь, хватит с него этой мороки. Вот разве по заказу Самохи что-то провернуть придется, но тут уж дело такое, Мажуге сейчас помощь правления цеха пушкарей очень нужна.

Ближе к цеховой управе ветерок стал заметней, потому что отверстия воздуховода находились в здании. Этих мест Мажуга вовсе не узнавал, здесь всё перестроили совсем недавно — уже после того как он покинул Харьков. Новая управа перегораживала проход, занимая всю ширину подземной галереи, вдоль которой вытянулась улица. Стены и перекрытия еще не вполне пропитались вездесущей копотью и имели более светлый оттенок, чем многоэтажные ячеистые сооружения по сторонам улицы. У входа, под скрещенными пушками, выбитыми на камне, скучали охранники в черных кожаных жилетах, перетянутых скрипящими ремнями. На ремнях — кобуры, из них торчат рукояти пистолетов, все свеженькое, блестящее. И парни молодые — эти, конечно, Мажугу в лицо не могли знать, его время миновало прежде, чем они вошли в возраст. Слегка влажный ветерок дул из открытых окон, Мажуга ощущал, как поток из воздуховодов обдувает кожу лица и даже различал сквозь шум улицы, как рокочет вентилятор внутри управы.

— Кто таков? По какому делу?

— Игнаш Мажуга, к Самохе.

Парни переглянулись. Мажуга слышал, как скрипят их ремни, а чудилось — это мозги пушкарей скрипят, переваривая сказанные им слова. Потом один вроде припомнил:

— Мажуга… это я слыхал… Точно, Самоха ждет когось… Погоди-ка, я схожу старшого спрошу.

Пришлось подождать, пока пушкарь доложит начальству. Зато уж после этого Игнаша без задержек впустили и провели на второй этаж. Пока шли, он оглядывался — двери новенькие, лак еще не успел покрыться здешней черной копотью. Стены тоже блестят свежей краской. Дела у пушкарей идут неплохо, судя по тому как обустроились в новом доме. По дороге попалось несколько человек, кое-кто показался Игнашу знакомым, но имен он не припомнил. По своей прежней деятельности он больше со стрельцами дело имел, то есть с мастерами цеха стрелкового оружия.

Перед дверью с вырезанной эмблемой — скрещенными пушками и взрывом — провожатый остановился, поглядел на гостя со значением, и только потом постучал. Давал понять Мажуге, к каким важным людям его привел. Пустое дело — Мажугу сюда Самоха сам пригласил, так что большой чин пушкарского советника гостя не смущал.

В кабинете сидели двое, Самоха и кто-то из цеховых начальников, но рангом поменьше, чем хозяин кабинета. Мажуга заметил, как второй пушкарь глядит на Самоху — когда тот встал навстречу гостю, младший тоже торопливо поднялся, чтобы от старшого не отстать. Самоха, кряжистый тучный коротышка, полез из-за стола, протягивая руку, и заулыбался так искренне, что Мажуга даже поверил, что пушкарский управленец рад встрече. Когда-то они и впрямь были в добрых отношениях, насколько позволяла разница в положении. Самоха пушкарем был знатным и в должности поднимался быстро, а Игнаш-то все на прежнем месте оставался — росла его слава, да и доходы увеличивались, однако людей в подчинении у сыскаря не прибавлялось. Если работаешь на себя, иного не жди. А работал Мажуга очень даже здорово, до сих пор помнят в Харькове.

Второй пушкарь Мажуге сразу пришелся не по душе. Хотя держался цеховой вежливо и старательно улыбнулся, пожимая квадратную заскорузлую Мажугину ладонь, было в его глазах что-то неприятное, будто ему не нравится этот гость, да приходится терпеть, потому что начальник Мажугу позвал, а подчиненному теперь возражать бесполезно.

Самоха отправил охранника за дверь и, вжимая округлый живот, уселся за стол, Мажуге кивнул на стул напротив себя. Гость стянул кепку, открывая коротко стриженную шевелюру, которую пересекала дорожка седины, проходящая чуть правее макушки и разделяющая голову на две почти равные рыжие части.

— Это Харитон, помощник цехового казначея, — представил второго пушкаря Самоха. — Ну а про тебя, Игнаш, я говорить ничего не стану. Имя твое в Харькове известно.

— Помнят, значит, — покачал головой Мажуга. — Это слышать приятно. А то я уж и сам забывать начал — себя-то прежнего. Рассказывай, Самоха, что за дела у тебя. Для чего звал?

— А ты торопишься, что ли? Сразу к делу! — Самоха притворно огорчился. — Нешто не хочешь так просто посидеть, старое время повспоминать?

— Заботы дома оставил, — объяснил Игнаш. — Но ежели ты позвал, то понимаю так, что дело впрямь важное, мои заботы и погодить могут. А если дело важное, так говори уж сразу, чего тянуть. О прошлых деньках повспоминать и после можно.

— Слышишь, Харитон? — Самоха тяжело завозился на стуле, разворачивая грузное тело к помощнику казначея. — Вот как в прежние-то времена к делам подходили. Сечешь?

— Секу, — с готовностью отозвался тот.

Мажуга украдкой разглядывал Харитона — довольно молодой, но дрябловатый, бледный, как большинство харьковчан. Живут без солнца, в дымном облаке, да и дышат отравой. Здесь-то, в управе, воздух почище, чем на улице, через множество фильтров просеян. Но не все могут такую продувку оплатить, вот и дышат гарью.

— Что же, Игнаш, перейдем к делу. — Самоха перестал улыбаться и сразу будто постарел на десяток сезонов, на круглых щеках проступили тени, морщины по краям рта углубились. — Вышла у нас покража, надобно вора сыскать, да и похищенное возвратить. — Он умолк и уставился на гостя.

— Говори уж, — подбодрил тот, — чего в молчанку играть? Почему к призренцам не пошел?

— Цеху призрения об нашем деле знать не следует, — отрезал Самоха. — Им неведомо было, что у нас такое имущество хранится, и тем более знать не надо, что оно из наших рук ушло. Иначе беды не оберемся. И вообще об этом деле пять человек всего знают. — Управленец для наглядности поднял растопыренную пятерню и добавил: — Вот ты теперь шестой. Я знаю, Харитон знает, глава совета нашего, да казначей, Харитонов начальник, да дознаватель наш — Востряк Птаха. Так что имей понимание.