Книга Я, хобо. Времена смерти - Сергей Жарковский

"Я проснулся. Река, дом на плоту, все сто тридцать "жил-плыл" счастливых лет на реке, в пути - сон. Наркосон. Наркаут. Нет женщины, нет собак, охраняющих остров, нет самого острова в устье реки… Устье? То есть где она впадает в море? Меня зовут не Ваарл. Меня зовут Марк".

Он без аффектации открыл глаза (просто - открыл их) и рассмотрел место укола, приблизив локоть к лицу. Синяк, набухшая кровью вена, к коже прилипла и сокращается капелька. Боль отдавала уже в кость. Он склеил щепотью швейник, прижал его к ране. Что-то произошло. Мир сдвинулся, мир повернулся, и вдруг Марк очутился на полу, громко каркающе вскрикнув. В момент подачи тяги его тело было вниз головой по отношению к палубе, но повреждений Марк не получил, закричав от неожиданности и испуга, и это был первый звук, изданный им после реанимации… Ему повезло, как редко везёт космонавту в подобной ситуации. Ускорение подалось опасное, за единицу, Марк сверзился почти с полутора метра на плечо - затылок - спину, но не травмоопасная консоль встретила падение, а какая-то толстая, мягкая, словно ватином набитая, тканевая масса. И острое осознание везения стало первой его настоящей "верхней" мыслью после воскрешения. Мог бы и сломаться. Второй мыслью стало: "БВС, сука, предупреждать в отсеки на подачу тяги - где?!"

Марк долго лежал. Ждал. Тяга оставалась стабильной, без боковых подач, освещение в отсеке цвет и интенсивность не меняло. Он рискнул сесть. Понял, что не заметил когда, но окружающий объём перестал фонить, сфокусировался, ощутился и усвоился кубометраж, сто - сто десять кубов. Марк отмечал предметы, попадавшие в поле зрения, и называл их про себя. Люк в воронке шлюзового адаптера. Швы фальшь-панелей. Светильники, один, два, три и дальше. Намордник распределительного щита. Шкаф. Ещё шкаф. Насест. Нет, норма. Космач в порядке… Или нет? Почему молчит медсерв? Или я сам должен себя вербально обозначить? Марк вдохнул порцию воздуха.

- Реанимант - медсерву, - сказал и прислушался. Без ответа. Нештат. Повреждение? Или так задано? Кто программировал наркаут? Он проверил уши. Нет, воска в ушах не было.

- Реанимант - к связи медсерва! - в два раза громче повторил он.

Без ответа.

- Ну, я не тётя Полли… - пробормотал он тогда. - Проживу сам.

Он подобрал под себя ноги, перешёл в режим "на четвереньках" и стал детализировать обстоятельства местоимения, поворачиваясь - на четвереньках - вокруг своей оси, отметивши предварительно условный полдень ровно на цифрах марки, нанесённой на выходной люк наркобокса. (Цифры были 12-7.) В районе четырёх часов, буквально в метре по носу, он увидел потерявший форму фланец на боку плащ-палатки, а спасла его во время падения, оказывается, ткань пакетного шлюза, к фланцу крепившаяся. На откинутой правой "штанине" Марк сейчас и стоял на своих четвереньках.

МАРК! ЗАЙДИ ВНУТРЬ!

Надпись. Полукругом от руки над верхней кромкой фланца, большими на оранжевом квадратами стёганном скате буквами белого светящегося цвета. "Марк. Но я - Марк. Я помню. Марк Байно. Большая вероятность, что призыв обращён ко мне. Знакомые буквы. Видал я такие".

Но не процедурное ведь действие белая марка на продавленном скате предлагает произвести. Плащ-палатке вообще нечего делать в отсеке. Не входит в состав оборудования наркобокса. Пожароопасно. Эх, да кто это так с ума сошёл?! Подкачал-то кто-то как! Надута-то палаточка! И на восхождении так была? Да наверное. Вот так повезло-приехало: могли бы и погореть. Ничего себе! Проговаривая это всё шёпотом, Марк сообразил, что на провокацию-то поддался: набрасывает на себя штанины шлюзового пакета, нащупывает по сторонам от себя швейники, привычно липнет их, кольцует, протягивает, изнутри уже, в темноте, взбивает пакет (изнанка начинает флуоресцировать), рукой вперёд продвигается к входной пробке… И он остановился. "Стой, кнюк! Чего тебя ёрзает? Сначала делаешь, потом думаешь - второй раз уже! И отсек надут, зачем ты шлюзуешься? Штаны лежали в развал, как на параде, с чего тебя так-то уж обложило на устав? Спросонок?"

Но Марк не стал раздёргивать шлюз обратно. Продолжил движение. Пробка подалась под ладонью, пропуская его внутрь.

Три кубометра прилично освещены стенками. Воздух редкий, но хороший. Следов возгораний нет. Кто-то хорошо подготовил палатку и к долгой невесомости, и к переменным ускорений, ну, а с пожаром повезло - не случился. Спальный мешок, несколько полусдутых подушек, плоские ящики "рациона стандартного", круглый CWC с ободками крест-накрест ("крест-накрест…") крепления, гигиенический мешок, переносной климатизатор (не включённый). Предметы оборудования и обихода на местах, хорошо закреплены, многие и нештатно, но крепко. Стоя торсом в палатке, а задом - в шлюзе, Марк опустил глаза. На полу у порога теми же печатными буквами крупно было написано: "МАРК! ОТКРОЙ ПЕРСОНАЛ!" - и пририсована стрелка. Стрелка, действительно, точно указывала на пошарпанный край модуля "персонала", торчащий из застёгнутого стенного кармана. Не застегнув за собой вход, Марк выбрался на свободную середину (гофра трико на коленях уже продулась, каждый стежок шва на полу читался кожей), перевернулся и сел, и огляделся. Ему хотелось сразу последовать указанию неведомого маркировщика, но соблазн подавляло… отсрочивало его ощущение (или воспоминание?): кроме таинственного "персонала", в палатке есть ещё нечто, едва ли менее важнейшее… к чему необходимо прикоснуться немедленно… Вот как расшифровывалось "ощущение или воспоминание", и Марк, чуть ли не с облегчением, подчинился ему, словно навзничь в сено упал… вот оно "нечто": твёрдый на вид, большой прямоугольный свёрток.

Деревянный лакированный ящик с пузатой крышкой. Белый скотч поверх слоя РСМ. Долой; и вот - деревянный (деревянный!…) лакированный… сундучок. Вот так вот. И - интенсивнейшее удовольствие от прикосновения к цветному дереву крышки, сладкая молния! Марк несколько минут сидел, оглаживая сундучок, и сон как будто потёк где-то за закрывающимися глазами… Сундучок сработан на Земле, из настоящего земного дерева - нет сомнений. Марк применил довольно большое усилие, чтобы встряхнуться. Сундук - Марк помнил - не заперт. Марк осторожно поднял и откинул крышку, глядя внутрь во все глаза. Два отделения, ровно пополам. Правое залито пеной по край, торец чёрного овального футляра высовывался из пены, футляр с трудом помещался в отделении, стоя в рыже-белой пене наискось. Марк не стал его трогать - по наитию: позже, не сейчас, не готов… А левое отделение доверху исполняла исписанная бумага, видная сквозь целлофан упаковки, и на этот целлофан, покрывающий верхний лист стопы, Марк возложил руку, словно на крышку исторического гроба.

Через неизвестное никому (и даже мне) время - он убрал руку. Закрыл сундучок, снова тщательно обернул его тканью, закрепил на полу как было и, повернувшись к сундучку спиной, дотянулся до обозначенного восклицательным знаком кармана на стенке. Клапан отстегнулся с трудом. Марк вытащил увесистый модуль, сел по-турецки и раскрыл его на коленях (и совершенно автоматическим движением включил бывший удобно поблизости климатизатор). Ореховый дисплей вспыхнул:

приветствие

txtbx samsung-must

iuecyilq65