Книга Пираты XXI века. Операция `Копье` - Антон Первушин

В самом деле, если вселенная появилась в результате случайной флюктуации, как утверждают учёные, и за любым процессом, в том числе за жизнью человеческой, ничего не стоит, кроме бездушных физических законов, как утверждают материалисты, тогда всё и вправду бессмысленно, и смерть друзей от пуль чеченских бандитов напрасна, и сама эта война среди гор Кавказа не имеет никакого значения. А самое главное – получается, что не существует разницы между тем, что делают эти убийцы и насильники, превратившие некогда цветущий край в преисподнюю, и тем, что делает он, майор Семён Колчин, сражающийся за целостность своей страны, за будущее своих детей, – перед лицом вечной пустоты и мрака, который ждёт их всех после смерти. И те, и другие равны, и не будет никогда высшего и справедливого суда, по приговору которого каждому воздастся по делам его.

Такое положение вещей не устраивало Семёна, и однажды он собрался с духом и пришёл к отцу Мефодию (кстати, бывшему офицеру), устроившемуся при штабе группировки. Отец Мефодий выслушал его, не перебивая, потом спросил:

– Крещён ли ты, сын мой?

– Да, – кивнул Колчин. – Меня бабушка окрестила. Тайком от отца и матери.

– Это хорошо, – высказался отец Мефодий. – Тогда тебе ничто не препятствует обратиться в православную веру. Вот возьми книжку, почитай, потом придёшь и расскажешь, что ты понял.

Книжку, которую отец Мефодий выдал Колчину для изучения, можно было легко спрятать в нагрудный карман. Называлась она «От Иоанна Святое Благовествование».

В тот же вечер майор, освободившись от текущих дел и расположившись на койке в казарме, устроенной в одной из местных школ, раскрыл эту книжку и стал читать, шевеля по привычке губами. Первый же абзац принёс неожиданное открытие. «В начале было Слово, – писал Иоанн, – и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Майор озадачился. Он где-то слышал, что именно так начинается Библия, а потому ещё раз взглянул на обложку. Нет, всё правильно: «От Иоанна Святое Благовествование». Про «Библию» ни слова.

«Никто ничего толком не знает, – подумал Семён с неудовольствием. – Лишь языком умеют трепать».

Он углубился в чтение, и очень скоро понял, что перед ним Евангелие – одно из жизнеописаний Иисуса Христа. О Евангелиях он слышал больше, хотя до сих пор не проявлял любопытства в этом направлении и в своей небольшой домашней библиотеке «Новый завет» не держал. Несмотря на довольно трудный для понимания язык, текст Благовествования увлекал, и Колчин не заметил, как пролетел час, выкроенный им у сна. Но и потом, перевернув последнюю страницу, спрятав книжку и накрывшись с головой одеялом (он всегда спал, накрывшись с головой), майор долго ворочался на жёсткой койке, вспоминая прочитанное.

«Всё, что даёт Мне Отец, ко мне придёт, и приходящего ко мне не изгоню вон; ибо Я сошёл с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца. Воля же пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить, но всё то воскресить в последний день; воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день».

В ту ночь Семёну Колчину снился древний город и три деревянных креста на горе над ним.

Через неделю, перечитав книжицу раз восемь, а некоторые места выучив наизусть, Семён снова пришёл к отцу Мефодию.

– Я понял слова Сына Божьего так, – без предисловий начал Колчин. – Если верить в него и следовать его заповедям, он гарантирует всепрощение и защиту.

Отец Мефодий улыбнулся чему-то своему.

– Ты богохульствуешь, Семён, – сказал он. – Но это от незнания. Запомни, Бог никогда и ничего не гарантирует, его милость нельзя купить за пять копеек. Думать иначе – значит, пытаться предугадать волю Господа, а это грех.

– Но я хочу быть уверен, что сражаюсь за правое дело, – возразил майор. – А для этого я должен быть уверен, что моё дело угодно Богу.

Отец Мефодий покачал головой, с сомнением глядя на Колчина, потом достал из стола обитую бархатом шкатулку и открыл её. Семён увидел, что в шкатулке лежат маленькие позолоченные крестики. Отец Мефодий пощёлкал над раскрытой шкатулкой пальцами, выбирая, затем ухватил один из крестиков за стальную цепочку, продетую сквозь ушко, и подал крестик майору.

– Носи, Семён, – сказал отец Мефодий. – Может быть, это придаст тебе уверенности.

Колчин с благодарностью принял крестик. Однако побыть православным ему дали недолго. Всего лишь через двое суток, поздно вечером, его вызвал к себе заместитель командира отдельной вертолётной эскадрильи – полковник Шуринов. Выглядел полковник невыспавшимся и смертельно уставшим, а потому, даже не поздоровавшись, протянул планшетку.

– Здесь полётное задание, – сообщил полковник скупо. – Слетаешь в Пятигорск, заберёшь новых пилотов.

– Почему ночью? – рискнул спросить Колчин, который тоже не высыпался.

– По кочану, – отвечал полковник, но потом снизошёл и добавил: – Слушай, Семён, я знаю, как ты устал. Мы все устали. Но эти ребята уже завтра утром должны сесть на штурмовики и лететь на Грозный. Таков приказ командования, и не нам с тобой его обсуждать. Так что, извини, выспишься потом.

Колчин козырнул и вышел.

«В конце концов, – рассуждал он, – всего сто сорок километров над своей территорией. Одна нога здесь, другая – там».

Он, конечно же, помнил, что в нескольких десятках километров южнее его маршрута проходит граница Федеративной Республики Народов Кавказа,[1]активно поддерживающей чеченских сепаратистов и воинственной настолько, что на государственный флаг у неё были вынесены аж два стилизованных изображения автомата Калашникова, но в последнее время активность на этом участке заметно снизилась, и Колчин подумал: авось, пронесёт.

Майор поднял на ноги навострившегося вздремнуть штурмана, и через пятнадцать минут его вертолёт – транспортная модификация «Ми-8» – под натужный вой турбин поднялся над аэродромом в Моздоке и, быстро набрав скорость, взял курс на северо-запад. Ещё через полчаса он заходил на посадку в Пятигорске.

– Вас ждут, двадцать восьмой, – порадовал по ближней связи дежурный с вышки КДП.[2]

– Отлично, – сдержанно отозвался Колчин.

Когда шасси «Ми-8» коснулись бетона вертолётной площадки, майор резко убавил газ, но останавливать лопасти не стал, предоставив им возможность вращаться на холостом ходу.

– Пойди открой люк, – приказал он штурману.

Тому очень не хотелось вылезать из удобного кресла, он заворчал невнятно, но спорить не посмел, а, повозившись со страховочными ремнями и наконец расстегнув их, пошёл к люку. Клацнули замки, и в нутро вертолёта ворвался холодный осенний воздух. Колчин инстинктивно поёжился.