Книга Дрожь - Мэгги Стивотер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако она осталась стоять в отделе биографий.
Я не догадывалась, что все волки в лесу — оборотни, пока не погиб Джек Калпепер.
В сентябре моего предпоследнего школьного года в нашем маленьком городке только и разговоров было что о Джеке. При жизни Джек ничем выдающимся не отличался, если не считать самой дорогой машины во всей школе, включая директорскую. И вообще он был придурок. Однако стоило ему погибнуть, как его немедленно причислили к лику святых. Причем душок у этой святости был мрачный и скандальный, слишком уж при необычных обстоятельствах все произошло. За пять дней, минувших с его смерти, я успела услышать в школьных коридорах тысячу версий этой истории.
В итоге все теперь панически боялись волков.
Поскольку мама у меня новостей обычно не смотрит, а папы никогда не бывает дома, всеобщая паника проникла в наш дом не сразу, а с запозданием в несколько дней. За прошедшие шесть лет мое приключение с волками выветрилось из маминой памяти, но нападение на Джека, видимо, воскресило воспоминания.
Мама не была бы мамой, если бы ее беспокойство вылилось в логичное желание уделять побольше времени своей единственной дочери, на которую тоже когда-то напали волки. Вместо этого она стала еще более рассеянной.
— Мам, тебе помочь с ужином?
Мама с виноватым видом взглянула на меня и, оторвавшись от телевизора, который был виден с кухни, вновь принялась кромсать грибы.
— Это совсем близко от нас. Место, где его нашли. — Она ткнула ножом в сторону телевизора.
Ведущий новостей с притворной искренностью дождался, когда рядом с расплывчатой фотографией волка в правом углу экрана появится карта нашего округа. «Расследование обстоятельств инцидента продолжается», — сообщил он. По-моему, за неделю бесконечных пересказов одной и той же истории можно было научиться хотя бы не перевирать простейшие факты. Зверь с их фотографии вообще принадлежал к совершенно иному виду, чем мой волк с его иссиза-серой шкурой и темно-желтыми глазами.
— У меня это просто в голове не укладывается, — продолжала между тем мама. — Совсем рядом, за Пограничным лесом. Там его убили.
— Или он сам умер.
Мама нахмурилась, усталая и прекрасная, как обычно.
— Что?
Я оторвалась от домашнего задания — успокаивающе аккуратных строчек букв и цифр.
— Может, он просто потерял сознание на дороге, а волки утащили его в лес. Это совсем другое дело. Не надо наводить панику.
Мама снова уткнулась в экран с отсутствующим видом, продолжая крошить грибы на кусочки, с которыми справилась бы даже амеба.
— Они напали на него, Грейс, — покачала головой она.
Я посмотрела в окно на лес — бледные ряды призрачных деревьев на фоне темного неба. Если мой волк и был там, я его не видела.
— Мама, ты сама постоянно твердишь мне, что волки обычно ни на кого не нападают.
«Волки — миролюбивые существа».
Эти слова я слышала от мамы много лет подряд. Думаю, она не смогла бы дальше жить в этом доме, если бы не убедила себя в том, что волки относительно безобидны, а нападение на меня — разовое явление. Не знаю, считала ли она на самом деле их миролюбивыми, но я считала. Глядя на лес, я год за годом наблюдала за волками, изучила их характер и могла уже отличать друг от друга. Да, среди них был тощий пятнистый волк, который скрывался в чаще и показывался на глаза лишь в самые холодные месяцы. Все в нем: его тусклая свалявшаяся шерсть, рваное ухо, единственный гноящийся глаз — прямо-таки кричало о каком-то телесном недуге, а горящий взгляд наводил на мысль о больном уме. Я помню, как его зубы рвали мою кожу. С него вполне сталось бы снова напасть на какого-нибудь человека в лесу.
Была еще белая волчица. Я читала, что волки выбирают себе пару на всю жизнь, и видела ее с вожаком стаи, крупным волком, таким же черным, насколько она была белой. Я видела, как они терлись носами и бок о бок бегали по лесу, и мех у них вспыхивал на солнце, точно рыбья чешуя в воде. В ней была какая-то свирепая, тревожная красота; с нее тоже вполне сталось бы напасть на человека. Но все остальные? Они были прекрасными безмолвными призраками. Я их не боялась.
— Да уж, миролюбивей некуда. — Мама воткнула нож в разделочную доску. — Пожалуй, стоит отловить их всех и вывезти в Канаду или еще куда.
Я нахмурилась. Хватит с меня и того, что каждое лето я маялась без моего волка. В детстве эти месяцы казались нескончаемо долгими, наполненными томительным ожиданием, когда же наконец вернутся волки. После того как я заметила моего желтоглазого волка, переносить ожидание стало еще труднее. Все эти долгие месяцы я рисовала в воображении захватывающие приключения, в которых по ночам обращалась в волчицу и вместе с моим волком убегала в золотой лес, где никогда не было снега. Теперь я знала, что никакого золотого леса нет, но стая — и мой желтоглазый волк — существовала.
Я со вздохом отодвинула учебник математики и оттеснила маму от доски.
— Давай лучше я. А то ты сейчас тут наделаешь дел.
Она не стала возражать, да я этого и не ожидала. Вместо этого она наградила меня улыбкой и упорхнула, как будто только и ждала, чтобы я заметила, как скверно она справляется.
— Если ты доделаешь ужин вместо меня, — сказала она, — моя благодарность тебе не будет знать границ.
Я состроила гримаску и забрала у нее нож. Мама вечно была перемазана в красках и витала в облаках. Она ничего общего не имела с матерями моих подруг, без конца что-то драившими, стряпавшими, пылесосившими. Честно говоря, мне и не хотелось, чтобы она была на них похожа. Вот только домашнего задания все равно никто не отменял.
— Спасибо, солнышко. Я буду у себя в студии.
Будь мама куклой, которая произносит пять или шесть фраз, если нажать ей на живот, эта фраза была бы одной из ее репертуара.
— Смотри не надышись краски, — напутствовала я ее, но она была уже на лестнице.
Стряхнув искромсанные грибы в миску, я взглянула на часы, висевшие на ярко-желтой стене. До возвращения папы с работы оставался еще час. У меня была уйма времени, чтобы приготовить обед и, может быть, попытаться хотя бы одним глазком увидеть моего волка.
В холодильнике обнаружился кусок говядины, которая, очевидно, предполагалась к ужину вместе с грибным крошевом. Я вытащила мясо и плюхнула на доску. На экране телевизора какой-то журналист с умным видом рассуждал на тему, нужно или нет сдерживать рост популяции волков в Миннесоте. От всего этого мне стало тошно.
Зазвонил телефон.
— Да?
— Привет. Что делаешь?
Рейчел. Я обрадовалась ее звонку; она была полной противоположностью моей матери: до крайности организованная и все и всегда доводившая до конца. В ее присутствии я не чувствовала себя инопланетянкой. Я зажала трубку между плечом и ухом и принялась резать мясо, припрятав кусок размером с мой кулак.
