Книга Черный день - Алексей Доронин

Демьянов часто ловил себя на мысли, что если о ком-то и позаботится государство в «час Ч», то только о собственных функционерах. Для них уже наверняка все построено, оборудовано и снабжается по высшему разряду. А остальных, даже персонал стратегических предприятий, оно выкинет за борт с легкой душой. Выплывут — герои. Потонут — вечная память. Но никто в высших эшелонах сна не лишится. Может, там даже вздохнут с облегчением, ведь в условиях послевоенного времени запасы продовольствия, медикаментов и фонд временного жилья будут резко ограничены.

Вот такие невеселые мысли теснились в голове руководителя структуры ГО объекта экономики.

Только идиот может думать, что войны начинаются из-за ущемления прав человека. Правда, никто не мешает этому идиоту быть президентом единственной сверхдержавы. Но при условии, что страной управляют совсем другие люди, дергая его за ниточки, как паяца.

С самого начала человеческой истории войны велись ради ресурсов, будь это охотничьи угодья, плодородные поля или нефтяные месторождения. Но это была странная война. Конечно, и в ней сырьевой фактор имел значение. Но только косвенное, второстепенное.

Война велась ради уничтожения избыточного количества землян, способных эти ресурсы потреблять. Своими методами она напоминала дезинсекцию — настолько несопоставимыми казались силы сторон. Кто объявляет войну тараканам? Их просто засыпают дустом, не вспоминая о Женевской конвенции.

Но эта страна была крепким орешком, и именно поэтому с ней нельзя было тянуть. Нет, она не набиралась сил, просто сам дезинсектор слабел с каждым годом. Вопрос стоял так: сейчас или никогда.

Тянуть было нельзя. Последние десять лет экономика планеты практически не выходила из штопора. Лишь изредка обвал сменялся плавным скольжением вниз. В такой ситуации особенно уязвимо себя чувствовал мировой гегемон.

Капитализм знал всего один выход из глобального кризиса. Войну. И чем глубже кризис, тем сильнее нужна встряска. Все знают, что почти сто лет назад не «новый курс» Рузвельта вывел США из Великой депрессии. Ее спасли военные заказы, которые посыпались из объятой огнем Европы.

История повторялась на новом витке. Исцелить экономику Соединенных Штатов от Величайшей депрессии, сбросить с них триллионные долги и сделать весь мир их должниками могла только бойня масштаба Второй мировой.

Так они думали.

Огромный — больше почившей МКС почти в два раза — спутник напоминал по форме восьмерку. Превосходил он международную станцию и по стоимости своей электронной начинки, следящей аппаратуры и вычислительных машин. Но объект, неподвижно висевший над заданной точкой земной поверхности уже второй год, не был научно-исследовательской станцией. Хотя то, что он собирался совершить, с некоторой натяжкой можно было назвать экспериментом. Не был он и метеоспутником, пусть при определенных обстоятельствах мог влиять и на погоду.

Многоцелевая боевая платформа «Дамокл-4» существовала в единственном числе. Что и немудрено. Ведь даже ресурсов всего «свободного мира» не хватило бы на строительство и эксплуатацию, скажем, десяти подобных монстров. Да в этом и не было нужды. Спутник предназначался для особых задач. Тех, которые не могли выполнить даже ракеты с тактическими ядерными зарядами.

До этого он тихо висел в безвоздушном пространстве вдалеке от бурь, сотрясавших земной шар. Висел, ожидая сигнала — неповторимой комбинации цифр, которая вовлечет его в процесс всепланетной трансформации материи, называемый войной.

Не он ее начал. Этот маховик был запущен внизу, в кабинетах политиков и военных штабах. Ему лишь отведена роль застрельщика, оружия первого удара.

Мощная система наведения помех скрывала его до поры до времени от электронных глаз противника, маскируя под космический мусор. Мегаваттный атомный реактор мог щедро питать энергией «главный калибр» боевой платформы — десятитонное орудие Гаусса. На поверхности Земли из-за сопротивления атмосферы ее мощности было бы недостаточно, чтобы разогнать обычную пулю. Но здесь, в сверхразреженном воздухе, немногим отличающимся от вакуума, все было по-другому. Здесь «рельсовая пушка» вполне могла разогнать трехсоткилограммовую болванку из обедненного урана.

Электронный мозг «Дамокла-4» занимался своим любимым делом — тестировал все системы, отправляя сигналы по многократно дублированным цепям.

Но сегодня была не обычная проверка, а аврал. Рутинный порядок работы был грубо нарушен еще два дня назад, когда сверхчувствительные наружные датчики зафиксировали всплеск ионизирующего излучения. Теперь треть из них уже вышла из строя. Если бы главный компьютер платформы мог испытывать эмоции, то он почувствовал бы страх.

Но угрожавшая колоссу опасность не была делом рук человека. В космосе происходили процессы таких масштабов, которых людям с их тараканьими силами никогда не достичь.

Светило выбрасывало из себя миллионы тонн плазмы в секунду, «солнечный ветер» подхватывал и нес во все концы Солнечной системы плотные рои заряженных частиц. Отраженным светом горел естественный спутник Земли. Полыхали радужными огнями Меркурий и Венера. Их жители, если бы такие имелись, могли бы наблюдать яркую иллюминацию круглые сутки.

Корпус боевой платформы был не чета гражданским спутникам связи. От рядовой солнечной бури она была защищена даже надежнее, чем МКС-2, ведь «научное» оборудование, установленное на ней, ценилось выше, чем жизни астронавтов. Но многослойную танковую броню, позволяющую экипажу выжить даже рядом с взбесившимся энергоблоком АЭС, на спутник все-таки не навесишь. А такой уровень солнечной активности едва ли случался на короткой памяти человечества.

Так силы небес вмешались в историю Земли. Они дали ей не направление, а только легонький толчок, без которого она, скорее всего, обошлась бы с тем же результатом.

Уровень солнечной радиации быстро шел на спад, но свое дело она уже сделала, нанеся самым уязвимым узлам боевой платформы чудовищный урон. Сколько еще мог выдержать «Дамокл», прежде чем превратиться в десять тонн орбитального хлама, не решался сказать ни один специалист. Три дня? Два? А может, и сутки. Если бы спутник мог чувствовать, то он кричал бы от отчаяния. Погибнуть втуне, так и не выполнив своего предназначения. И это притом, что стоишь ты, считая с начала проектных работ, почти сотню миллиардов долларов!

Он не мог знать, что в этот момент внизу в огромном пятиугольном здании решалась как раз его судьба. По совокупности причин операцию предполагалось провести в течение месяца. Но из-за чрезвычайных обстоятельств сроки были пересмотрены в сторону сокращения.

Тем временем четыре десятка его собратьев устаревшей модели D-1, одноразовые спутники-камикадзе, несущие на борту по одному ядерному заряду, тоже начали выходить на позиции. Треть их уже вышла из строя от интенсивной солнечной бомбардировки, половина оставшихся получила повреждения, близкие к критическим. Любой день промедления грозил новыми потерями. Высоколобые ребята из НАСА не могли сказать точно, не чреват ли этот природный феномен новым всплеском, не будет ли тот продолжаться до полной гибели орбитальной группировки.