Книга Вещий князь. Книга 5. Ладожский ярл - Андрей Посняков

— Что такое? — вскинул глаза ярл.

— Так вон, вон, повертка! — Трофим показал кнутом на пологий, поросший кустами мыс, блестевший в лучах заходящего солнца. — Узковата, правда, да зато прямиком к усадьбе. К ночи будем.

Ярл задумчиво поскреб бородку. Не очень-то хотелось ему тащиться лесом, куда лучше по реке — и широко, и удобно, да и быстро — ни деревьев, ни кустов, ни бурелома — одна наезженная колея — своя же, тут, по Паше-реке, к Паш-озерскому погосту и ехали, утомились, в глубоком снегу путь пробивая, да вот зато теперь — в обрат — уж как хорошо! Удобная была дорога.

— А что, по реке никак нельзя попасть к этому Конди? — поинтересовался ярл.

Трофим Онуча кивнул:

— Можно. По Шуйге-реке до озера, а еще и до нее сколько… С полдня точно будет. А тут… Чтоб тебе, князь, понятней было — две ромейские мили.

— Всего-то? — удивился ярл. — Так чего ж тогда мы тут стоим? Сворачиваем.

Дорога стала трудней. Не шибко наезженная колея вилась меж лесистых холмов и урочищ, кое-где средь упавших деревьев был прорублен путь, в иных местах приходилось рубить самим — хорошо, мужиков в обозе хватало, а уж обращаться с топором да секирой — каждый был обучен. Уже заметно стемнело, и скрывшееся за черными деревьями солнце посылало прощальный привет тусклыми рубиновыми лучами.

— Как бы не заплутать в лесу-то! — оттаскивая в сторону упавшую лесину, шепнул Онуче Жердяй.

— Не бойсь, ужо не заплутаем, — ухмыльнулся Трофим. — Вон на деревах метки. Вишь — тут ветка пригнута, тут — кора стесана, а там — и вообще вершины на сосенке нет.

— Где? — Кинув лесину, Жердяй завертел головой. — А, теперь вижу. Стало быть — нынче в тепле заночуем! — Он обрадованно потер ладони. — А хорошо б и баньку, верно, дядько Онуча?

— А девку тебе под бочок не нать? — глухо засмеялся Трофим. — А то попроси князя, может, и сосватает тебе кого.

— Скажешь тоже, дядько, — уныло отозвался Жердяй. — Будто у князя других дел нету.

Расчистили дорогу, и обоз тронулся дальше.

Ярл ехал впереди, выслав перед собой двух гридей — младших дружинников — разведывать путь. С обеих сторон колею — местами совсем пропадающую, еле видную — обступал густой смешанный лес: ели, осины, сосны, заросли ольхи и орешника, лишь иногда деревья расступались, давая простор скрытым сейчас снегом болотам, а за болотами вновь начинался лес.

— Чем-то напоминает лес у Радужного ручья, верно, Хельги? — незаметно подъехав, произнес Снорри. — Еще бы горы — и совсем как у нас… — Он вздохнул, вспомнив далекую родину — Норд Вегр — «Северный путь» — страну лесов, гор и фьордов.

— Как у нас… — машинально отметил ярл и тоже вздохнул. Все ж таки воспоминания детства и ранней юности сильны в каждом. Хотя вроде и ничего такого не было там, в Халогаланде, что тянуло бы, притягивало бы мысли: семью — законную жену Сельму и маленькую Сигрид, дочь, — Хельги-ярл еще в прошлое лето перевез в Альдегьюборг — Ладогу, полноправным наместником которой он теперь являлся, верно служа великому князю Рюрику — конунгу Рюрику Ютландцу, женатому на Еффинде, сестре молодого ярла. Но не только потому, что Хельги-ярл приходился родственником, Рюрик оставил на него Альдегьюборг и округу, а сам уехал вверх по Волхову-реке и основал там хорошо укрепленное городище, нет, не только поэтому. Несмотря на молодость, давно уже славился Хельги-ярл как знаменитый воин, и даже не столько воин, сколько хевдинг — воинский предводитель — умелый и опытный, бесстрашный и осторожный, надежный и верный. Как раз такому и можно поручить богатый Альдегьюборг, не так давно отстроившийся после пожара. Под надежным присмотром теперь град, а вся округа — пожалована в вотчину Хельги, и вся дань с нее — его дань. Пусть, правда, и не так много людишек в местных лесах, да и дань невелика, не в этом суть — в чести! Немногие имеют власть над целой округой, по площади примерно равной всему Халогаланду вместе с Трендалагом. А Хельги-ярл такую власть имел. И знал четко: будет спокойствие — будет и дань, и уважение, и почет. Он старался быть хорошим правителем, как того требовали понятия чести. Правда, вот, опыта пока не было. Что ж… У многих легендарных правителей Инглингов тоже не было такого опыта. А какой опыт был у того же Хаскульда, когда он начинал княжить в Кенугарде-Киеве? Но ведь княжит. И не только он… Дирмунд, Дир… Черное колдовское отродье, возмечтавшее о власти над миром. Киев, да и вся здешняя земля от озера Нево на севере и до теплого моря на юге — это лишь ступень к власти. Важная, следует отметить, ступень. Изгнанный из Ирландии друид Форгайл Коэл — с помощью черного колдовства и волшебного камня Лиа Фаль нацепивший личину непутевого Дирмунда Заики — тоже хорошо знал это. А ведь было время, когда он пытался заменить своей черной душой душу Хельги. Не вышло! Благодаря кузнецу Велунду и тому, чьи мысли ярл давно уже привык считать своими. Хельги не знал ничего о том, кто исподволь вторгается в его мозг, ведал только одно — это тоже противник друида. И играет на стороне ярла. Сам не замечая того, Хельги жил и действовал так, как подсказывала ему чужая душа — да полноте, чужая ли уже? — так, как жил бы и действовал человек далекого мира — питерский рок-музыкант Игорь Акимцев, чье тело вот уже около трех месяцев лежало в коме в частной клинике доктора Норденшельда, а душа… душа все больше роднилась с северным ярлом. Три месяца прошло для Акимцева с их первой «встречи» еще в Бильрестской усадьбе, три месяца — а для Хельги — больше девяти лет… И молодой ярл четко сознавал, для чего все это, — он единственный, кто может остановить путь черного друида к власти над миром! Ибо только он, Хельги — вернее, Тот, Другой, — не подвластен злым чарам злобного кельтского жреца. И только он может… Он — Хельги-ярл! И не только может, но и должен, как сказала когда-то Магн дуль Бресал — молодая ирландская жрица, сумасшедшая Магн — как ее называли в Норвегии… Не в той, где родился Хельги, а в той, где лежал Акимцев…

Хельги помотал головой, следя, как темные силуэты всадников поднимаются на пологую вершину поросшего редколесьем холма. Он понял вдруг, почему исчезла из Альдегьюборга красавица Ладислава, юная девушка с чистыми васильковыми глазами, на долю которой выпало так много всего. Ведь сам же он, Хельги, перевез в город семью, не мог не перевезти — фьорды Халогаланда, пользуясь отсутствием сильного конунга, терзали набегами все, кому не лень, а много ли сможет сделать против разбойников женщина, даже такая, как Сельма? К тому же, как впоследствии узнал ярл, подняли головы и старые его враги — жадюга Скъольд Альвсен, брат которого, рыжий беспредельщик Бьярни, был когда-то убит Хельги на поединке; и Свейн Копитель Коров. Оба зарились на землю Бильрест-усадьбы, но и не только на нее — их алчные корявые лапы тянулись уже и к дальнему Снольди-Хольму, родовой усадьбе Сельмы! Уже таились по дальним хуторам подкармливаемые Скъольдом бродячие шайки, уже посматривали на усадьбу Сельмы… Как узнал потом Хельги, возглавлял врагов давний его соперник, красавчик Фриддлейв, сын Свейна Копителя Коров… А ведь Фриддлейв когда-то посматривал на Сельму… В общем, молодой ярл вернулся вовремя. С верным Снорри они забрали все, что могло поместиться на двух драккарах и кнорре. Сельма была счастлива, хоть иногда и плакала — грустно было расставаться с родной стороной. Хельги хорошо помнил, как встретила его супруга. Их драккары были приняты за суда врагов! Воины — какие уж были — стояли на стенах, ими командовала сама Сельма — высокая, в короткой серебристой кольчуге, с развевающимися на ветру волосами, она казалась валькирией, сошедшей с небес по приказу самого Одина. Грозная и неприступная, с плотно сжатыми губами и двумя мечами в руках… Она вскрикнула и побледнела, узнав Хельги, и тот внес ее в дом на руках. Сняв кольчугу с туникой, положил на ложе, лаская взглядом белое, как морская пена, тело… Широко распахнув глаза — темно-голубые, как воды фьорда, — молодая женщина призывно протянула руки… Такая родная, любимая…