Книга Темный Эдем. Начало - Патрик Карман

Когда я обернулся, он уже вышел — словно призрак, который приносит ужасную весть и тут же исчезает, чтобы его нельзя было переспросить. Иногда мне кажется, что старший брат — это Кит, а не я.

Я сел за стол и уставился в окно, ожидая, пока загрузится ноутбук. Следующие три часа я неотрывно слушал голоса Семерых, включая свой собственный, и играл в «Берсерка». В голове у меня всё путалось, я погружался в море лиловых роботов и страхов, о которых не имел ни малейшего представления.

* * *

Мариса Сорренто, сидевшая напротив меня на заднем сиденье фургона, в котором мы выезжали из Лос-Анджелеса, конечно же, и не подозревала, что мне многое о ней известно.

Её голос, как и голоса остальных, удивил меня, когда я тем утром услышал его вживую. Я думал, каково это — увидеть человека, которому принадлежит голос, ставший знакомым, увидеть, как он выглядит, посмотреть ему в глаза. Голос Марисы Сорренто, кстати, понравился мне больше других и даже показался красивым.

— Вот ты бы мог поверить, что родители подкинут нам такую подлянку? — спросила она.

Но ответить я не успел, меня перебили:

— Да может, там весело, как в лагере.

И этот голос был мне знаком. Алекс Хирш, родители которого явно использовали ту же тактику, что и мои. Учитывая то, что я знал про Алекса, и ещё то, что мы направлялись куда-то в безлюдный лес, казалось удивительным, что он до сих пор не распахнул дверь и в ужасе не выпрыгнул на дорогу.

Сидевшие впереди продолжили разговор, а моё внимание переключилось на Марису. Судя по имени и фамилии, девушка была латиноамериканского происхождения, хотя если бы я не знал этого, то ни за что бы так не подумал. Мягкий, почти совершенный голос, под стать нежной смугловатой коже. Но если внимательно прислушаться, то он всё-таки выдавал в ней человека, который тщательно пытается скрыть следы какого-то акцента. Насколько я знал, Мариса жила с матерью и сестрой, а отец их скончался несколько лет назад при загадочных обстоятельствах. Карие глаза девушки — тёмные бездонные колодцы — смотрели прямо на меня, словно Мариса до сих пор ждала моего ответа. О чём же она меня спрашивала?

Вот ты бы мог поверить, что родители подкинут нам такую подлянку?

Я покачал головой. Нет, я бы не мог в это поверить. Но вопрос прозвучал уже давно, и мой ответ оказался бы совершенно невпопад.

— Всё нормально? — спросила она, прищуриваясь.

— Да, — выдавил я. — Всё нормально. А ты как?

Какой я болван! Кровь бросилась в лицо, а язык еле шевелился, словно рот был наполнен песком.

— Не знаю, — ответила она, слегка мотнув головой; волосы её, собранные в хвост, качнулись взад-вперёд. — Тебе не кажется, что всё это как-то странно? Я ни с кем из них не знакома!

Это оказалось очень мило с её стороны, как если бы мы были уже знакомы. Мы и они. Жаль только, что у меня едва не онемело горло. Такое ощущение, словно я потягиваю холодный шоколадный коктейль через соломинку.

— С тобой точно всё в порядке? — переспросила она, отодвигаясь, словно испугавшись, что меня вот-вот вырвет прямо на её ветровку. В голове у меня вдруг пронеслась мысль, что я, пожалуй, не единственный в этом фургоне, кому что-то известно о происходящем. Почему, когда я пытался перевести дыхание, все вдруг сразу посмотрели на меня? Эти парни и девушки казались больными, больными страхом или даже чем-то похуже.

Что не так с Уиллом Бестингом? Эй, посмотрите на него! Нет, серьёзно, вы только гляньте!

Я приказал себе успокоиться. Я знаю, что всё в порядке, волноваться не о чем. Эти люди видят меня впервые, я ни с кем из них раньше не встречался. Они и друг с другом-то никогда не встречались, так что о заговоре даже речи не идёт. Я знал их лучше, чем они — сами себя. Я знал их тайны и их страхи. У них были такие же проблемы, как и у меня, если не хуже.

Если доктор Стивенс и родители действительно хотя бы на секунду поверили, что я согласился провести неделю с этими людьми, то они ошиблись.

Я скорее согласился бы на пруд с пираньями.

* * *

Я отвернулся и уставился в окно, представляя, как Кит сейчас сидит у меня в комнате и уничтожает роботов. Через неделю, когда я вернусь, длинный список рекордов наверняка будет обновлён, и на экране загрузки игры больше не будет написано

УИЛЛ

УИЛЛ

УИЛЛ

и ещё несколько раз УИЛЛ.

Но и имя КИТ там повторяться не будет. Нет, так просто это не делается. Младшие братья гораздо умнее и хитрее. Все десять строчек будут заполнены примерно следующими словами:

НУ

ДАВАЙ

ОБГОНИ

МЕНЯ

ТЕПЕРЬ

КИТ!

КИТ!!

КИТ!!!

КИТ!!!!

КИТ!!!!!

Нужно было запереть дверь и вылезти через окно, чтобы он не трогал мои вещи.

Фургон свернул с шоссе на просёлочную дорогу, и доктор Стивенс с нами заговорила. Сначала она сказала, что мы сейчас направляемся в горы, а потом принялась рассуждать о том, как мы друг с другом познакомимся, как это будет чудесно и всякое такое. Все дружно замолчали и задумались.

— Только представьте, как вы будете себя чувствовать через неделю, — говорила она, сворачивая на гравийную дорогу. — Вы наконец-то сбросите с плеч тяжёлый груз, который так долго несли. Не стесняйтесь обращаться друг к другу за поддержкой, узнайте друг друга получше. И пусть всё идет как должно.

Я впервые внимательно разглядывал тех, чьи голоса слушал вот уже несколько недель. Коннор Блум — высокий крепкий парень, стриженный под «ёжик» и больше всего походящий на спортсмена, для которого главное — сила, а подумать можно и потом. Алекс Хирш, внешне не такой уж типичный ботаник, каким я его себе представлял, — скорее модный мальчик из тех, кого называют «золотой молодёжью», — но мне-то лучше знать. Алекс умнее нас всех вместе взятых, но предпочитает этого не показывать. Бен Дуган — невысокий и худощавый, отчего стесняется всякий раз, когда дело касается девушек. Но мне он понравился сразу: в нём не было той выставляемой напоказ преувеличенной агрессивности, которая обычно наблюдается у коротышек. Темноволосая Эйвери Вароун, довольно симпатичная и тихая; высокомерная красивая блондинка Кейт Холландер — такими я их себе и представлял. И Мариса Сорренто — о такой можно только мечтать: прелестная улыбка, гладкая кожа, немного нервничает, но держит себя под контролем. И, что самое главное, не кажется такой уж недоступной. Если бы у меня хватило смелости пригласить её на свидание, то она, возможно, и не стала бы мне отказывать.

Нам нужно было проехать четыре мили по гравийной дороге, слушая стук камешков под колесами. Я это знал. Я видел карту, которая хранилась в папке под названием Семеро. Потом ещё две мили по грунтовой дороге с многочисленными ответвлениями — на карте она походила на корень огромного сорняка, который я однажды вытащил из земли на заднем дворе. Да, четыре мили по гравийной дороге, две мили по грунтовой, похожей на корень сорняка, а потом ещё пешком. О чём бы я сейчас думал на их месте? Я-то знал, куда нас везут и что нас там ждёт, а они — нет.