Книга Песни далекой Земли - Артур Кларк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, пока Эмерсон не вышел в море, предложение манило. Однако один фактор он не учел — то ли по забывчивости, то ли по незнанию; кузен же не обмолвился и словом. Контрабандисты, как оказалось, промышляют в самую непотребную погоду, разве что не в ураган.
— Плавание получилось не из легких. Почти не помню его. В мозгу засела лишь одна картинка: приспособление на капитанском мостике, помогающее рулевому смотреть вперед, невзирая на брызги и потоки дождя. Ветер был такой, что вода окатывала нас с ног до головы.
Устройство представляло собой стеклянный диск, вращающийся с большой скоростью. Капли задерживались на нем всего долю секунды, и он все время оставался прозрачным. Тогда я подумал, что это приспособление намного лучше обычных автомобильных «дворников», и после долго не вспоминал о нем.
— Как долго?
— Стыдно признаться. Наверно, пару лет. Потом как-то ехал по сельской местности Нью-Джерси в сильный ливень, и у меня заклинило «дворники». Пришлось свернуть на обочину, переждать. Застрял на полчаса. За это время родилась идея.
— И все? Больше ничего не потребовалось?
— Да. Хотя нет… Кое-что еще. Приходилось экономить каждый цент. Работать в гараже по пятнадцать часов в день. Без выходных. Два года подряд.
Эмерсон мог бы добавить: «И жениться вдобавок». Но ведущий слыл на редкость въедливым субъектом. Он наверняка знал такие подробности. Поэтому изобретатель продолжил повествование:
— Однако вращать ветровое стекло или его часть непрактично. Нужна вибрация. Какая именно? Сначала я пробовал трясти его на манер мембраны громкоговорителя. Дождевая вода отгонялась, возникал шум. Тогда я перешел на ультразвук. Потребовались киловатты электроэнергии, и все собаки в округе сходили с ума. Хуже того: редкое стекло выдерживало больше пары часов тряски. Все образцы рассыпались, превращаясь в порошок.
Попробовал инфразвук. Старые проблемы решились, но после нескольких минут езды начиналась сильнейшая головная боль. Инфразвук не воспринимается ухом, но на организм воздействует.
Работа застопорилась на несколько месяцев. Я чуть не отказался от задумки, но наконец осознал, в чем ошибка. Не нужно трясти массивные листы многослойного ударопрочного стекла. Они весят до десяти килограммов. Следует использовать лишь тонкий наружный слой. Достаточно полоски в несколько микрон, чтобы вибрации отгоняли дождевую воду.
Я прочел все, что нашел о поверхностных волнах, преобразователях, согласовании импеданса…
— Ух ты! А попроще можно?
— Если честно, нет. В итоге нашелся способ сосредоточения вибраций нужной частоты на очень тонком поверхностном слое. При этом основная масса стекла остается интактной. Если хотите подробностей, изучите патентную информацию.
— Поверю вам на слово, мистер Эмерсон. А теперь следующий гость…
Ни одного вопроса о знаменитом однофамильце (родственниками, по сведениям изобретателя, они не были)! Возможно, в Лондоне, где снималась передача, не настолько увлекались трудами выдающегося трансцеденталиста из Новой Англии[7].
В Америке ни один интервьюер не упускал случая превознести Роя за изобретение апокрифической «лучшей мышеловки»[8]. Автомобильная промышленность быстро сориентировалась и проторила дорожку к его двери; прошло немного лет, и почти весь мир перешел с «дворников», напоминающих маятники метронома, на устройства для очистки стекла звуковыми волнами. И, что гораздо важнее, благодаря улучшению видимости в плохую погоду предотвратились тысячи аварий.
Последняя модель изобретения Эмерсона стала новым прорывом. Вновь ему сильно повезло, что никто не додумался до этого раньше.
«Мерседес Гидро-04» почти бесшумно катился по Парк-авеню, воплощая приевшийся рекламный слоган: «Выхлопы вашей машины пригодны для питья!» На центр города словно обрушился муссон: идеальные условия для проверки волнового очистителя стекол «Марк-5». Эмерсон сидел рядом с личным шофером (которым, естественно, успел обзавестись) и настраивал электронную аппаратуру, записывая ход эксперимента на диктофон.
По обеим сторонам проспекта возвышались плотные ряды зданий. Казалось, машина скользит между омытыми дождем стенами стеклянного туннеля. Эмерсон ездил этим маршрутом сотни раз, но только теперь на него снизошло озарение. Очевидная идея парализовала изобретателя.
Отдышавшись, он проговорил в микрофон автокома:
— Соедини с Джо Уикрэмом.
Его юрист, загоравший на яхте неподалеку от Большого Барьерного рифа, слегка удивился звонку.
— Рой, ты дорого заплатишь за это вторжение. Из-за тебя я не загарпунил марлина.
У Эмерсона не было настроения выслушивать подобные глупости.
— Джо, назрел вопрос. В патенте оговорены все области применения устройства или только ветровое стекло автомобиля?
Уикрэм, видимо, решил, что клиент сомневается в его профессионализме, и ответил обиженным голосом:
— Разумеется. Почему, ты думаешь, я добавил абзац насчет адаптивных контуров, позволяющих автоматически менять конфигурацию и размеры? Решил запустить новую линейку солнечных очков?
— Интересный вариант. Но сейчас у меня в голове нечто посерьезнее. Волновой очиститель отгоняет не только воду. Он стряхивает и грязь тоже, так? Когда ты в последний раз видел машину с заляпанным ветровым стеклом?
— Давно. Но не задумывался об этом, пока ты не спросил.
— Спасибо. Это все. Удачной рыбалки.
Эмерсон откинулся на спинку сиденья и принялся прикидывать в уме, насколько реальна его задумка. Он гадал, сравнится ли площадь ветровых стекол всех автомобилей Нью-Йорка с площадью стекол здания, вынырнувшего из-за поворота справа от «мерседеса».
Рой намеревался отменить целую профессию. Скоро армии мойщиков окон придется искать новую работу.
До сих пор Эмерсон был всего лишь миллионером. Теперь он рисковал стать настоящим богачом.
Скучающим богачом…
В пятницу, тридцать первого декабря 1999 года, часы пробили полночь. Большинство образованных людей понимали, что двадцать первый век придет только через год. Неделями средства массовой информации растолковывали людям простой факт: западный календарь начинается с первого, а не с нулевого года. До конца двадцатого столетия еще двенадцать месяцев.
Однако три нуля слишком сильно действовали на обывателей; массами овладело ощущение «конца круга». Грядущие праздники обрели сакральный смысл; но первому января 2000-го суждено было разрядить общее напряжение. Разве что некоторые киношники пытались поддерживать ажиотаж.
