Книга Дочь железного дракона - Майкл Суэнвик

— Ладно! — сказала она. — Сделаю!

— Хорошо. — Даже не кивнув в знак благодарности, Крутой начал в подробностях объяснять свой замысел, каждому давая задание. Кончив, он опять пробормотал что-то неразборчивое и провел рукой над пламенем. Свеча погасла.

Любой из них мог бы задуть пламя одним движением губ. Но это было неинтересно.

* * *

Черная литейка была вторым по площади цехом на всем заводе. Здесь железо разливалось по формам неуязвимых туловищ и прочих, непроницаемых для магии частей тела великих драконов. В бетонных ямах держали зеленый песок, мыльные смеси и формовочную глину. Под потолком медленно двигались по направляющим краны, и октябрьское солнце пронизывало косыми лучами пляшущую в воздухе пыль, неустанно вздымаемую громадными вентиляторами.

В полдень старая озерная водяница развезла на тележке завтраки. Джейн получила бутерброд в пластиковой упаковке и бумажный стаканчик с тепловатым грейпфрутовым соком. Она стащила рабочие рукавицы и отправилась со своей едой к уютной грязной нише в стене, рядом с деревянным ящиком, заполненным железными деталями — наваленными вперемешку когтями, чешуей, зубчатыми колесиками.

Джейн села поудобнее, поставила рядом стаканчик с соком и разгладила на коленях грубую посконную юбку. Закрыв глаза, она представила себе облачные чертоги высоких эльфов. Знатные господа и дамы сидят за длинным столом, белеют на мраморе кружева их манжет, и возвышаются длинные свечи в серебряных канделябрах. У дам такие красивые имена: фата Эльспета или фата Моргана, нежные, сладкозвучные голоса, и смех их звенит колокольчиком. Обращаясь к ней, они называют ее «фата Джейн». А это эльфийский принц. Он протягивает ей чашу с изысканными сластями, и взор его обещает любовь и приключения… Рабы-гномы сыплют на пол вместо нарезанного камыша охапки цветов. Она откусила от бутерброда и стала жевать, медленно-медленно, чтобы надольше хватило.

А рядом, в оконной арке, вытянул шею ее собственный верховой орел. На нем драгоценное седло с каменьями. Ему не терпится взлететь. У него свирепый взгляд и клюв острый как бритва. Никто, кроме нее, не осмелится на него сесть, но с нею он такой ласковый и послушный! Зовут его…

Кто-то наступил ей на ногу.

— Ой! — Джейн вскочила, опрокинув стаканчик с соком, и увидела Крутого. Он прошел мимо, волоча на спине мешок с металлоломом. Перерыв на второй завтрак проходил в две смены и для Крутого еще не начался.

— Не спать, тупица! Приготовилась! — прошипел он уголком рта. Потом, чтобы сгладить грубость, улыбнулся и подмигнул. Вот только улыбка получилась у него какая-то тусклая, неуверенная. Если бы Джейн знала его похуже, то подумала бы, что Крутой боится.

Он скрылся.

Ее мечтательное настроение исчезло. Она почти уже позабыла про дикий замысел Крутого, а теперь все вспомнилось снова. И сразу ей стало ясно, что ничего из этого не получится. Ее поймают и накажут. Но идти на попятный было нельзя никак, она ведь дала слово.

Вдоль той стены литейного цеха, что была дальше всего от вагранки, шли одна за другой застекленные кабинки-кабинеты цехового начальства. Джейн сунула остатки бутерброда в карман рабочего передника и выглянула из-за ящика. Ей были хорошо видны Блюггова кабинка и сам Блюгг. Он сидел за столом с сигарой в зубах и перелистывал журнал в глянцевой обложке.

Блюгг был плотен, тяжел, низколоб и мордаст. Его тонкие редеющие волосы висели как попало, за ними он не следил, но вот пара круто завитых бараньих рожек была предметом его гордости. По особым случаям он их полировал и покрывал лаком, а в честь Нового года золотил кончики. После этого несколько недель в их бороздках и неровностях поблескивали остатки позолоты.

— Эй!

Джейн обернулась. В нише, где она только что сидела, маячил мальчик-тень, размытая фигурка, с трудом различимая даже в ярком полуденном свете.

— Крутой послал, — прошелестел он. — Буду стоять на атасе.

Джейн не смогла разобрать выражение его лица, но голос его дрожал.

Ей стало нехорошо. Она ужасно боялась.

— Я не могу… — начала она и решилась договорить: — Я просто…

Вдруг какой-то рев разорвал тишину полдня. Все вокруг забегали, роняя на пол инструменты, толкаясь и суетясь, залезая на ящики, чтобы разглядеть, в чем дело. Многие бежали к вагранкам. Что-то случилось. Джейн смотрела на суматоху, ничего не понимая.

Внезапно все стало ясно.

Крутой, заливаясь идиотским хохотом, мочился на ногу Молотобойца.

Великан яростно вопил. Это был песчаный тролль, самое громадное создание на заводе, и его-то выбрал Крутой для своих шуточек. В этом проявилась типичная для него трезвость расчета, ведь Песчаник был не только больше, но и неповоротливее всех остальных. И все равно затея была безумно опасная.

Наконец до Песчаника дошло, что можно поднять ногу и раздавить крохотного обидчика. Пол сотрясся.

Крутой, смеясь, отскочил в сторону.

Разъяренный гигант, насупив брови, мотал башкой и тупо озирался по сторонам. И тут его взгляд уперся в трехтонную кувалду, что лежала на наковальне. На грубом лице появилось подобие мысли. Огромная лапища потянулась к кувалде.

— Давай! — Мальчик-тень нетерпеливо махнул в сторону Блюггова кабинета. Там было пусто, дверь распахнута настежь, поблизости никого.

Бах! Кувалда грохнула об пол, по тому месту, где только что был Крутой.

Сжавшись, сгорбившись, Джейн побежала через громадное пустое пространство, отделяющее ее от Блюгговой кабинки. Ужасаясь собственной смелости, она каждое мгновение ждала, что ее схватят. Сзади снова бухнула кувалда. Пол так задрожал, что подошвам Джейн стало щекотно. И вот она уже в кабинете. Вбежав в дверь, она сразу прыгнула в сторону, чтобы укрыться за перегородкой, и выпрямилась, оглядываясь.

Бах! Кувалда рухнула в третий раз. Все бегали, вопили, визжали.

В тесном кабинетике было негде повернуться. На полу грудой валялись технические справочники. Мусорная корзина была набита до краев. На стенах висели мятые, пожухлые, захватанные грязными пальцами, устаревшие сто лет назад производственные схемы и графики. Висел плакат с надписью, «Технику безопасности — на должную высоту!». На нем была изображена рука с укоризненно воздетым указательным пальцем. Палец был забинтован, концы бинта аккуратно завязаны бантиком. Единственным ярким пятном был календарь. Голые русалки, жирные, как стеллеровы коровы, нежились на скале. Какое-то остановившееся мгновение Джейн тупо смотрела на розовую колышущуюся плоть, словно картинка эта была окном в чужой и враждебный мир. Наконец она опомнилась, тряхнула головой, прогоняя наваждение, и подскочила к столу.

Штампованная металлическая пепельница стояла на самом виду. В ней дымилась сигара с обслюнявленным концом. Джейн осторожно приподняла двумя пальцами вонючую гадость. «Скорее!» — подумала она. В пепле лежали серповидные пластинки, словно бы из пожелтелой слоновой кости. Джейн взяла две, положила на место сигару и повернулась, готовая убежать.