Книга Бездна - Питер Бенчли

– Готов подать мне руку? – спросила она. Взглянув на Сандерса, Гейл обнаружила, что он даже не начал надевать на себя баллон. Он наблюдал за ней.

– В чем дело?

Он улыбнулся и качнул головой.

– Ни в чем. Мне кажется, я теряю голову, вот и все.

– Что ты имеешь в виду?

– Я сижу здесь и завожусь, просто глядя на то, как ты плюешь на стекла. Гейл засмеялась.

– Ты хочешь нырять голышом? Мы можем поэкспериментировать.

– Мои исследования показывают, – серьезно произнес Сандерс, – что извержение семени, случившееся на глубине, превышающей три фута, может вызвать срабатывание защиты в системе, в результате чего мозги вылетают наружу.

Он встал, поднял ее баллон и держал его на весу, пока она не вдела руки в ремни.

– В этих баллонах не предусмотрен резерв, – заметила она.

– Тебе и не понадобится резерв. Глубина здесь не более двадцати – двадцати пяти футов, и баллона хватит на час. Может быть, даже больше, если будешь осторожна.

Гейл сидела на планшире спиной к воде. Она вдохнула воздух из трубки.

– Хороший воздух.

– Дай бог. Если они накачали в баллон плохой воздух, медовый месяц получится очень коротким.

– Когда ты тоже нырнешь?

– Через минуту. Спускайся, но прежде внимательно оглядись. Ты ведь не хочешь каких-нибудь сюрпризов на глубине.

Гейл перекатилась спиной через планшир и исчезла в облаке воздушных пузырьков.

Сандерс нашел тряпку и замотал руку. Затем собрал все свое снаряжение, надел его на себя и шагнул за борт.

Лишь через несколько секунд растворились окружившие его воздушные пузырьки, после чего он смог ясно видеть все вокруг. Потоки солнечного света, пронизывая голубизну, испещряли яркими бликами песок и кораллы. Вода была совершенно прозрачна; Сандерсу казалось, что он может видеть все на глубине больше сотни футов. Погрузившись на несколько футов, он медленно огляделся вокруг, чтобы понять, нет ли здесь чего-либо, что могло представлять потенциальную опасность. Пара щук сновала между скалами. Он посмотрел вниз и увидел на дне Гейл, раскапывающую песок пальцами. Маленький морской окунь суетился вокруг нее в ожидании добычи – червей или крошечных ракообразных, которые могли бы подплыть к нему в песчаном облачке, образовавшемся в результате ее раскопок. Сандерс медленно направился вниз, делая глотательные движения, чтобы не закладывало уши по мере увеличения давления.

Когда он достиг дна, то обнаружил, что они находятся внутри некой чаши, напоминающей амфитеатр, с трех сторон которого круто к поверхности поднимались кораллы и скалы. Четвертая сторона, выходящая к морю, была открыта. На водной поверхности спокойно покачивалась лодка, якорная цепь тянулась мимо Сандерсов, уходя в скалы позади них. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были легкий свист вдохов и вскипание воздушных пузырьков при выдохах.

Он осмотрелся, пытаясь различить очертания окружающих предметов там, где прозрачная голубизна переходила в тусклый туман. Как всегда, когда ему снова приходилось нырять после перерыва в несколько месяцев, он ощущал легкое возбуждение, волнующую смесь агорафобии и клаустрофобии: он был один, совершенно беззащитный, на широкой песчаной равнине, уверенный в том, что за ним могут наблюдать создания, недоступные его взгляду, но при этом он находился одновременно и в замкнутом пространстве, созданном тысячами тонн воды, мягкое, но настойчивое давление которой ощущалось каждым дюймом тела.

Дэвид поднялся со дна и поплыл вправо, туда, где кончалась линия скал. Пробираясь между ними, он пытался обнаружить признаки произошедшей катастрофы: куски металла, стекла или дерева. Обследуя весь амфитеатр по внешнему периметру, он ничего не обнаружил. Достигнув центра чаши, Сандерс дотронулся до плеча Гейл. Когда она поглядела на него снизу вверх, он развел руками и приподнял брови, будто спрашивая: “Как ты думаешь, где бы это могло быть?” Она пожала плечами и показала ему кусок стекла – дно бутылки. Он отмахнулся: ерунда, не стоит обращать внимания – и жестом попросил ее следовать за собой.

Вместе они поплыли влево. У края чаши кораллы и скалы образовали совершенно ровную линию. Стайка ярких желто-голубых рыб-хирургов порхала возле стены. Лучик солнечного света танцевал на куске коралла горчичного цвета, поверхность которого казалась столь гладкой, что хотелось проверить это на ощупь. Сандерс указал на коралл и движением указательного пальца предостерег жену. Затем доступными ему средствами пантомимы изобразил боль от ожога. Гейл кивнула: это был огненный коралл, его слизистая оболочка вызывала жуткую боль.

Они продвигались вдоль рифа, преследуемые морским окунем, очевидно все еще лелеявшим надежду, что результатом их визита окажется появление чего-нибудь съедобного. Сандерс почувствовал, как что-то коснулось его колена. Он обернулся и взглянул на Гейл. Глаза ее расширились, и дышала она чаще, чем обычно. Она указала рукой влево.

Сандерс поглядел в направлении ее руки и увидел неподвижно зависшую, уставившуюся на них черным глазом в белом ободке, огромную барракуду. Ее тело было гладким и блестящим, как бритва; выступающая вперед нижняя челюсть отвисла, обнажив ряд заостренных зубов. Сандерс схватил левую руку Гейл, повернул обручальное кольцо бриллиантом к ладони и сжал ее руку в кулак. Для большей убедительности он показал ей свой собственный кулак. Гейл кивнула, постучала себя по груди и указала наверх. Сандерс покачал головой: нет. Гейл настаивала на своем, нахмурившись. “Я всплываю, – как бы говорила она, – оставайся здесь, если хочешь”. Она резко устремилась к поверхности. Сандерс досадливо вздохнул и направился за ней.

– Хочешь все бросить? – спросил он, когда они взобрались в лодку.

– Нет. Я хотела минуту передохнуть. От этих барракуд меня мороз по коже подирает.

– Она просто проплывала мимо. Но тебе лучше оставлять кольцо в лодке. Сверкая камнем, ты напрашиваешься на неприятности.

– Почему?

– Они принимают камень за добычу. Когда я впервые начал нырять на рифах, на моем купальном костюме была металлическая пряжка. Инструктор посоветовал мне срезать ее. Я сказал: черта с два. Я вовсе не собирался портить костюм, купленный за пятнадцать долларов. Тогда этот парень взял нож, привязал его к концу палки и воткнул ее в песок. Мы были в пяти-шести футах от ножа, и инструктор начал поворачивать палку, отчего лезвие вспыхивало в солнечных лучах. Он проделал этот трюк не более четырех-пяти раз, и перед нами откуда-то возникла барракуда. Инструктор еще раз дернул палку, и... хлоп! Быстрее, чем можно было заметить, рыба атаковала нож. Она налетала на него снова и снова, разорвала себе рот, но всякий раз, когда нож сверкал, она вновь на него кидалась. И каждый раз мне представлялось, что она бьет по моей пряжке или где-то рядом. Никогда больше не надеваю этот костюм, разве только в бассейне.

Гейл сняла свои кольца и спрятала их в углублении рулевой консоли.