Книга Суть дела - Эмили Гиффин

Сейчас она опять обдумывала теорию Джейсона, поджаривая дюжину идеально ровных небольших блинчиков. Искусной кулинаркой Вэлери никогда не была, но приготовлением блюд для завтрака она овладела благодаря самой первой своей работе — официантки в закусочной — и влюбленности в одного из поваров, специалиста по дежурным блюдам. Как давно это было, но, отдавая должное точке зрения Джейсона, она по-прежнему чувствовала себя скорее той девчонкой, подливающей посетителям кофе, чем женщиной и успешным адвокатом, которым стала.

— Какая же ты снобка наоборот, — продолжал Джейсон, отрывая три бумажных полотенца вместо салфеток и затем накрывая на стол.

— Ничего подобного! — возмутилась Вэлери, анализируя это понятие в голове и робко признаваясь себе в том, что, проезжая мимо внушительных домов на Клифф-роуд, она думала о живущих в них людях в лучшем случае как о легкомысленных, а в худшем — беззастенчивых лгунах. Подсознательно она как бы ставила знак равенства между богатством и некой слабохарактерностью, предоставляя этим людям оправдываться, лишь бы самой чувствовать себя иначе. Вэлери понимала, это несправедливо, но в жизни столько несправедливости.

Во всяком случае, Дэниел и Роми Крофт не сделали ничего, чтобы разубедить ее в тот вечер, когда она познакомилась с ними на дне открытых дверей в школе. Подобно большинству семейных пар, чьи дети учились в «Лонгмер-Кантри-Дэй», частной начальной школе в Уэллсли, где учился и Чарли, Крофты были неглупы, привлекательны и обаятельны. Прочитав ее имя на бейдже, они искусно вели светскую беседу, но Вэлери отчетливо ощущала, что они смотрят мимо нее, сквозь нее, оглядывая помещение в поисках кого-нибудь другого, более достойного.

Даже когда Роми заговорила о Чарли, ее тон отдавал фальшью и снисходительностью.

— Грейсон просто обожает Чарли, — сказала она, нарочитым жестом закладывая за ухо прядь очень светлых волос, а затем задержала руку в воздухе, демонстрируя, по— видимому, громадный бриллиант на безымянном пальце. В городе, где крупные камни не редкость, Вэлери никогда не видела столь впечатляющего.

— Грейсон тоже очень нравится Чарли, — ответила Вэлери, скрестив за спиной руки и жалея, что надела сегодня розовую блузку, а не темно-серый костюм. Как бы ни старалась, сколько бы денег ни тратила на свой гардероб, она, похоже, постоянно выбирала не тот наряд.

В этот момент двое мальчишек побежали, держась за руки, в другой конец классной комнаты, Чарли увлек приятеля к клетке с хомяком. Стороннему наблюдателю они показались бы лучшими друзьями, смелыми основателями общества взаимного признания в количестве двух человек. Так почему же тогда Вэлери решила, что Роми неискренна? Почему Вэлери не могла с большим доверием отнестись к себе и к своему сыну? Она задавала себе эти вопросы, когда к ним присоединился Дэниел Крофт. Он принес пластиковую чашечку с пуншем для Роми и свободной рукой приобнял жену. Неуловимый жест, который Вэлери научилась замечать за время своего непрестанного наблюдения за супружескими парами, и этот жест рождал в ней зависть и сожаление в равной мере.

— Дорогой, это Вэлери Андерсон... мама Чарли, — подсказала Роми, и у Вэлери сложилось впечатление, что они обсуждали до этого вечера не только ее, но и факт отсутствия в школьном справочнике имени отца Чарли.

— Ах да, конечно. — Дэниел кивнул, пожав ей руку, словно клиентке своей фирмы, и мельком, равнодушно встретился с ней взглядом. — Здравствуйте.

Вэлери поздоровалась в ответ, последовало несколько секунд пустой болтовни, и тут Роми сложила ладони и спросила:

— Вэлери, так вы получили приглашение на вечеринку Грейсона? Я отправила его пару недель назад.

Чувствуя, что заливается румянцем, Вэлери ответила:

— Да-да. Большое спасибо.

Она ужасно досадовала, что не отреагировала на приглашение, ясно сознавая, что приглашение, оставленное без ответа в положенное время, — серьезнейший промах, по мнению Роми.

— И?.. — настаивала Роми. — Чарли сможет прийти?

Вэлери колебалась, чувствуя, что пасует перед этой безупречно ухоженной, бесконечно уверенной в себе женщиной, и снова ощущала себя школьницей, которой Мисти Мэттлмен только что предложила затянуться своей сигаретой и прокатить на своем вишнево-красном «мустанге».

— Точно не знаю. Мне нужно будет свериться с календарем... Это в следующую субботу, не так ли? — мямлила Вэлери, как будто ей нужно было удерживать в памяти сотни светских мероприятий.

— Совершенно верно, — сказала Роми, ее глаза расширились, улыбка расцвела, когда она помахала рукой другой паре, только что вошедшей вместе с дочерью. — Послушай, дорогой, здесь Эйприл и Роб, — пробормотала она, обращаясь к мужу. Затем коснулась руки Вэлери, в последний раз поверхностно ей улыбнулась и произнесла: — Было очень приятно познакомиться. Надеемся увидеть Чарли в следующую субботу.

Два дня спустя, держа сложенное в виде палатки приглашение, Вэлери набрала номер Крофтов. Пока она ждала ответа, ее охватила необъяснимая нервозность — светская тревожность, как называл это врач Вэлери, сменившаяся ощутимым облегчением, когда она услышала автоответчик, предлагавший оставить сообщение. Тогда, несмотря на все свои разглагольствования, голосом, взлетевшим на пару октав, она выговорила: «Чарли с удовольствием придет на вечеринку Грейсона».

«С удовольствием».

Именно эти слова она повторяет, когда еще засветло ей звонят, всего через два часа после того, как она оставила Чарли в гостях, вместе с его спальным мешком в виде динозавра и пижамой с рисунком из космических ракет. А не «ожог», «несчастный случай», «скорая помощь» или еще какие-то другие, которые ясно слышит от Роми Крофт, но не может пока осмыслить, натягивая спортивный костюм, хватая сумочку и мчась в Бостон. Она не может заставить себя произнести их, даже когда звонит из машины брату, смутно ощущая, что от этого все станет реальным.

Вместо этого она лишь говорит:

— Едем. Быстрей.

— Куда едем? — спрашивает Джейсон; слышно, как гремит у него музыка.

Когда же Вэлери не отвечает, музыка умолкает, и он снова спрашивает, более настойчиво:

— Вэлери? Куда едем?

— В Массачусетскую больницу... Это Чарли, — с трудом поясняет она, сильнее давя на газ и теперь уже почти на тридцать миль превышая допустимую скорость.

Руки Вэлери, сжимающие руль, вспотели, костяшки пальцев побелели, но внутри она чувствует себя пугающе спокойно, даже когда раз, а затем другой проезжает на красный свет. Она словно бы со стороны наблюдает за собой или за кем-то совершенно чужим. Вот как поступают люди, думает она. Звонят своими близким, мчатся в больницу, едут на красный свет.

«Чарли с удовольствием придет на вечеринку», — снова слышит она свой голос, подъезжая к больнице и отыскивая по указателям отделение скорой помощи. Она не понимает, как могла настолько отвлечься, устроившись на диване — в спортивном костюме, с пакетом приготовленного в микроволновке попкорна — и наслаждаясь боевиком с участием Дензела Вашингтона. Как могла не почувствовать, что происходит в великолепном поместье в Ливерморе? Почему она не прислушалась к своим ощущениям в отношении этой вечеринки? У нее вылетает хриплое ругательство, одно-единственное непечатное слово. Чувство вины и сожаления переполняет ее сердце, когда она поднимает глаза на возвышающееся перед ней кирпичное здание.