Книга Увидимся в Аду - Арина Холина

Мария выскользнула из толстой серой хламиды, обнаружив худые острые плечи, впалую грудь и длинные сухие ноги. Вторая тоже скинула одежку, под которой скрывались рыхлый живот, обтянутый трикотажным свитером, и большая обвисшая грудь. Женщина осмотрелась, хлюпнула носом и спросила:

— Выпить чё есть?

Только приветливая дама собралась ответить, из соседней комнаты показался высокий лысый мужчина. У него был крупный прямой нос, выразительные губы, ямочки на щеках и голубые глаза под густыми бровями.

— Явились, — вместо приветствия недовольно сказал мужчина. Он внимательно их оглядел и скривил губы. — Ну, прошу, — после секундного размышления пригласил он.

Они вошли в просторную комнату, разделенную на две половины. В первой располагались старинное бюро, покрытое красным сукном; низкий широкий диван с множеством разноцветных подушек; несколько кресел — кожаных, бархатных, деревянных; секретер с позолотой; массивный буфет красного дерева, похожий на католический костел. А вторую половину — размером не меньше сотни метров — занимали книжные полки. Они тянулись до потолка и стояли в несколько рядов, как в библиотеке.

— Ой! — воскликнула вторая. — Вы чё… это все читаете?

— Еще чего не хватало! — хмыкнул Метатрон. — Это архив.

— Архив? — озадачилась женщина.

— Архив! — вдруг рассердился хозяин. — Я, так сказать, архивариус. Желаете, например, свериться с указом Господа о сокращении жизни человеческой с шести сотен лет до ста? А? Пожалуйста… — Метатрон нацепил очки и двинулся к полкам.

— Нет-нет! — испугалась та. — Не желаю!

Мария в это время уставилась на огромный портрет полуобнаженного Метатрона, плясавшего в лесу с совершенно голыми девушками.

— Рубенс, — как показалось Марии, хвастливо пояснил хозяин.

На другой стене небольшое полотно изображало бутыль со святой водой.

— Энди Уорхол, — прокомментировал хозяин.

К следующему холсту Мария подошла ближе. Треугольники, квадраты… «Святая Троица. Пабло Пикассо. Желтый период».

— Ах! — вздохнула она.

— Пока он нас рисовал, мы немного перебрали амброзии, так что не совсем на себя похожи, — ухмыльнулся серафим. — Ладно! — Он хлопнул в ладоши. — Приступим.

Жестом он указал на диван, сам пристроился в красном бархатном кресле, положил ноги на табуретку, взял какие-то бумаги.

— Итак, — он взглянул на незнакомую Марии женщину, — Натали Кассель, 1785 года смерти. Седьмой круг Ада: алчность, прелюбодеяние, воровство. Была осуждена в Париже в 1788-м за торговлю краденым, содержание притона и незаконное ростовщичество. В 1789 году освобождена во время взятия Бастилии. Ограбив вместе с мародерами дом баронессы Монтень, сбежала в Санкт-Петербург, где была схвачена в 1794 году за подделку документов, продажу фальшивых драгоценностей, мошенничество с векселями и вымогательство. И у тебя еще хватает наглости строчить апелляции и подписывать лживые раскаяния! — выкрикнул он. — За двести лет ни малейших улучшений!

— А чё я? — Натали оттопырила губу. — Я-то тут при чем, сами меня такой сделали! Я-то была раскрасавицей, а теперь вон чё! — Она ткнула пальцем в сизый нос-картошку.

Метатрон нахмурился.

— Здесь никто ничего ни с кем не делает, — отчеканил он. — Здесь вы получаете возможность любоваться на свой настоящий облик. На то, как выглядит ваша душа на самом деле.

Натали уставилась на свои колени.

Вошла пожилая дама с напитками, поспешно поставила поднос и бочком проскользнула обратно. Метатрон залпом опрокинул три стакана с чем-то ужасно ароматным, выдохнул так, что из носа вырвались струйки дыма, и упал в кресло.

— А ты! — рявкнул он, повернувшись к Марии. — Не говоря уже об этой гувернантке… Мужа не любила, отдавалась раз в год, стиснув зубы — «ради продолжения рода»… Он опустился, начал пить, таскаться по шлюхам…

При слове «шлюха» Марию перекосило.

— А он… — почти закричал Метатрон, — заболел сифилисом и умер! А ты решила посвятить себя благим делам и вздумала отучить рабочих грубо выражаться. Благодаря твоим усилиям извозчика посадили в кутузку за оскорбление общественной нравственности! Ты думала подать другим пример, а у него жена и пятеро детей. И ты еще удивляешься, отчего он сбежал и тебя прирезал!

— Это все было не так, — едва не плача прошептала Мария. — Они безнравственные личности…

— Нет, дорогуша! — Голос серафима, казалось, стал осязаемым. — Это ты безнравственная личность, потому как и представления не имеешь, что есть добро. Добро — это любить людей такими, какие они есть. А ты же всех ненавидела и пыталась переделать. Да-а… — Он вдруг сник. — Ладно, переходим к главному.

Метатрон встал, подошел к буферу, повернулся к посетительницам спиной, чем-то звякнул, булькнул, хлопнул дверцей и обернулся совсем другим — жизнерадостным и энергичным.

— Теперь, когда вы все друг о друге знаете, приступим к главному. — Он стал как-то серьезнее и величественнее, а над головой засиял слабый, но вполне различимый нимб. — Евангельские добродетели суть богочеловеческие силы, произливающиеся из Богочеловека Христа и имеющие богочеловеческую силу. Будучи таковыми, они суть в то же время боготворящие, совершающие обожествление силы, которые преображают христианина, делают его богочеловеком. Основание для Мессии, которое должен заложить падший человек, требует восстановления искуплением основания веры и субстанциального основания…

Он прервался, взглянул на физиономии Марии и Натали, на которых застыло выражение ужаса и полнейшего непонимания. Было заметно, что они не поняли ни слова, хоть и очень старались. Метатрон плюхнулся на диван, положил ногу на ногу и сказал:

— Да ну на фиг! Я тут провожу ревизию церковных книг..

— Как все официальные документы, они такие скучные и написаны таким дурным языком, что хоть волком вой… Вот и сам уже по-ихнему заговорил. Ну ладно, не получилось торжественное вступление, давайте по-простому.

Он снова обратился к буфету — бульканье на этот раз длилось дольше. Вернувшись, скрутил какие-то листы, поджег, отчего запахло ладаном, и глубоко затянулся.

— Значит, так. Мы готовимся к явлению нового Мессии. Он… — это слово Метатрон произнес шепотом, — считает, что скоро наступит самое время. За две тысячи лет все так изменилось… Людей уже не удивишь простейшими законами Бытия. То, что убивать и воровать — плохо, давно определяет не наш, церковный, а их, человеческий закон. А в смысле того же чревоугодия нас любая раздельная диета переплюнет. Гомосексуалистов сейчас даже в церкви венчают, а свадьба давно уже не таинство…

Мария и Натали выглядели озадаченно. Метатрон тяжело вздохнул.

— Вам что, в картинках нужно рисовать? — вспылил он. — Суть вот в чем: наши церковные законы безнадежно устаревают. И пока человечество пытается само найти истину, может произойти что-нибудь скверное — если все не обновить и не явить людям нового Мессию. А то нам уже перестают верить. А если люди в нас разочаруются, то человечество погибнет.