Книга Светские преступления - Джейн Стэнтон Хичкок

Чтобы поучаствовать в этом событии, люди слетелись и съехались с разных концов земли. Часть из них собиралась отбыть еще до полуночи. Наемные лимузины терпеливо ждали, когда можно будет отвезти гостей к личным самолетам. Это могло случиться в любую минуту и зависело от того, как скоро кому-то наскучит происходящее. Пробираясь сквозь толпу, я успела заметить почти всех своих знакомых. Вся моя жизнь в лицах проходила передо мной в эти минуты.

Избранный круг был здесь представлен во всей полноте. Хочется заметить, что я делю знакомых на две основных категории: настоящие друзья и друзья в силу необходимости. Первые — это те, к кому я искренне расположена, кто мне нравится. Остальные — те, с кем я поддерживаю отношения только потому, что нам часто приходится сталкиваться в одном и том же обществе. К этим я равнодушна, и они ко мне тоже. Мы все участники одного и того же спектакля, одна труппа, и это связывает не хуже любых других уз. То, что мы яростно соперничаем, не мешает нам держаться друг друга, черпая в этом уверенность. Нас роднят деньги, а главное, способ, которым мы предпочитаем их тратить: погоня за единственным в своем роде, за уникальным и экстраординарным, как в искусстве, так и в предметах роскоши и развлечениях. Встречаясь там, куда толкает нас светская жизнь, мы милы с друг с другом, много смеемся и сплетничаем вполне благодушно, но (а в Нью-Йорке «но» часто имеет решающее значение) никогда не упускаем случая перемыть друг другу косточки за спиной.

Всегда дружелюбные и обаятельные, гости держались с Диком и Триш так, словно ничего не произошло. Более того, каждый считал долгом заверить хозяина дома в своей неизменной поддержке. Но я знала: угощаясь деликатесами и попивая шампанское, они попутно взвешивали и обсуждали его шансы. Вот что можно было расслышать.

— Думаешь, обвинение удастся доказать?..

— Читала эту ужасную статью насчет Дика в «Уолл-стрит джорнэл»?..

— Я слышал, ФБР всерьез точит на него зубы…

И далее в том же духе. Некоторые были откровенно настроены против Дика, но все же приняли приглашение. В случае чего у них было алиби — ведь вечер давался в мою честь, вот и явились они не ради Бромиров.

Дик был сейчас на положении подранка в большой охоте и мог потерять не только репутацию, но и все свое состояние. Меня бесило, что сплетники уже кружат над ним, как стая стервятников, причем прямо у него в доме, но что поделать — такова светская жизнь, в том числе в Нью-Йорке. «Живи ради денег, умри ради денег».

Я честно играла свою роль, раздавая улыбки и теплые приветствия и притворяясь что не слышу перешептываний по поводу «дорогого хозяина дома». Все наперебой уверяли, что в этот вечер я выгляжу отменно. Очень может быть, что это была лишь дежурная лесть, но все равно мне было приятно. Не так-то просто несколько месяцев подряд жить в состоянии стресса, который высасывает человека, как гигантская пиявка. Мой муж не был покладистым пациентом. Организовать круглосуточный медицинский уход в принципе непросто, к тому же Люциус, если сиделка была ему не по душе, не долго думая прогонял ее с глаз долой, и мне приходилось либо в спешном порядке подыскивать новую, либо самой сидеть у его постели по восемь часов подряд. Тем не менее это удалось как-то пережить. Люциус выкарабкался и, хотя выглядел неважно, чувствовал себя значительно лучше. Теперь было вполне достаточно, чтобы за ним присматривал Каспер, наш шофер. Я искренне радовалась выздоровлению мужа, но сама пока так и не оправилась от чудовищного напряжения этих месяцев. Если моя усталость не сказалась на внешности, это было просто чудо.

В то время я, по собственному определению, была привлекательной для своего возраста женщиной. Я хорошо сохранилась благодаря постоянной работе над собой, а также потому, что у меня хватало средств на последние достижения науки в области реставрации женской красоты. Я среднего роста, круглолицая, белокожая и белокурая — такие старятся медленнее, а легкая танцующая походка помогала мне сохранять моложавый вид. Предпочитая строгую элегантность более женственному стилю, я носила короткие гладкие прически, плотно «сидевшие» на голове, как средневековый рыцарский шлем. Согласно общему мнению, моим главным достоинством были глаза, смотревшие на мир внимательно и пытливо. Разумеется, такие признаки возраста, как морщинки вокруг глаз и слегка увядшая кожа шеи, можно было заметить и у меня (я никак не могла отважиться на пластическую операцию из опасения, что, подобно некоторым моим знакомым, после нее буду похожа на удивленного гуманоида), но это не бросалось в глаза. Одевалась я просто и со вкусом. Я не стыдилась посмотреться в зеркало и чаще всего думала при этом: «Что ж, бывает гораздо хуже!» Мои манеры на людях были несколько наигранными, но только потому, что я никогда не чувствовала себя непринужденно в большой компании.

В тот вечер на мне было длинное облегающее платье белого шелка с низким вырезом, чтобы наиболее выигрышным образом подать мое главное достояние — ожерелье из черного жемчуга с рубинами и бриллиантами, принадлежавшее еще Марии Антуанетте. Люциус подарил его мне на первую годовщину нашей свадьбы.

Я все еще переходила от гостя к гостю, когда кто-то легонько дотронулся до моего плеча. Это была Бетти-Тутанхамон с высоким стаканом шотландского виски в руке.

— Иисусе, Джо! Да здесь просто плац-парад самых пухлых чековых книжек! Вообрази, меня уже успели вовлечь в три — три! — разговора о личных самолетах! Вот что бы ты могла добавить к такой теме, как «наружная отделка турбин»?

Мы помолчали, давая возможность высказаться мужчине рядом. Он во весь голос хвастался, что вопреки общему экономическому спаду только что привлек миллиард долларов в свой страховой фонд.

— Мы попали в толпу дьяволопоклонников! — прошипела Бетти.

— Я бы не отказалась влиться в их компанию. Жаль, не умею вызывать дьявола.

— Даже не пытайся. Я только этим и занимаюсь, но его номер вечно занят!

Бетти, уже хорошо подвыпившая, запрокинула лицо к хрустальной люстре, которую как-то ухитрились подвесить в центре купола, и очень громко сказала:

— О Сатана! Слышишь ли ты меня? Если хочешь одним ударом заполучить все гнилые душонки Саутгемптона, достаточно приземлиться здесь и сейчас! Лично я с большей охотой улечу с тобой, чем с любой из этих денежных задниц! — Она посмотрела на меня чуточку мутным взглядом и подмигнула. — У меня идея! Давай обойдем всех гостей и каждому, кто нам противен, скажем «пошел на…»?

— Давай лучше найдем хозяина дома, — примирительно предложила я, надеясь отвлечь подругу от навязчивой идеи устроить массовую разборку.

— Меня, мать твою, тошнит от богатеев! Тошнит, мать твою! — повторяла Бетти, пока мы пробирались сквозь толпу.

— Ну так смени круг общения. Выйди в люди.

— Выйди в люди! А куда, скажи на милость, я впишу их телефоны? У меня книжка трещит по швам и… ах, вот она!

Бетти указала на красивую, как сказочная фея, молодую брюнетку с короткой стрижкой, что сидела в сторонке, потягивая белое вино и разглядывая собравшихся. Ее безупречная кожа буквально излучала изысканную аристократическую бледность. Одета она была в длинную черную юбку и белую блузку — все очень простое — с единственной ниткой жемчуга вокруг шеи. В ней чувствовалась некая затаенная печаль, как, впрочем, в любом, кто сидит одиноко в стороне от оживленной толпы.