Книга Скинхед - Наталья Нечаева

— Я чего-то не догоняю: как пацан с такой фамилией к скинам попал? Он кто? Казах?

— Нет, русский, фамилия по отчиму. Мать-одиночка воспитывала. Ходим за ней, пока без толку. Она сама его ищет.

— Ясно. Забрось материалы. А завтра — давай ко мне. Нам сейчас нужны буря и натиск. Массово и кроваво. Чтоб наши законотворцы аж взмокли от страха. И ищи пацана. Я сегодня своих подключу.

— Буря планируется только у нас?

— Да нет. Штормовое предупреждение по всей стране.

— Понял. Конец связи?

— Начало, Палыч. Исключительно начало. А сроку нам с тобой — два месяца.

Чай не успел остыть за время короткого разговора, и полковник с удовольствием отхлебнул из тонкого стакана. Такой чай он приучился пить в Казахстане, когда зеленым лейтенантом прибыл к первому месту службы — на Байконур. В морозы питье согревало лучше спирта, после пиалы такого напитка абсолютно не хотелось есть. Правда, казахи непременно подавали к чаю тонко нарезанное мясо — сурет. Вот это сочетание — густой сладкий чай со сливками или сметаной, а то и с куском масла да острая, крепко соленая вяленая конина — так и осталось любимым лакомством Стырова на всю жизнь. Ясно, теперь уже в усеченном виде. Откуда в Питере домашняя казахская вяленина? Раньше, до распада Союза, друзья-казахи, наезжая в Питер, непременно привозили сурет, зная, как любит его Стыров.

Так ведь раньше и солнце светило ярче, чего вспоминать?

За годы службы в Казахстане Стыров успел по-хорошему привязаться и к природе, и местным жителям, по достоинству оценив молчаливую преданность и исключительное дружелюбие казахов. И теперь, по уши погрузившись в новую, далеко не однозначную свою деятельность, все время опасался, что в сводках «с места уличных боев» среди жертв обнаружится казах по национальности. Он, полковник Стыров, этого искренне не хотел.

— Трефилов и Банщиков, — доложила секретарь.

Мужчины, вошедшие в кабинет, были совершенными антиподами: плотный, стриженный под ноль блондин — капитан Трефилов и его начальник — тощий, как рыболовный крючок, смуглый брюнет майор Банщиков. И все же они были очень похожи! Общей размытостью черт, блеклостью взгляда, одинаково неброскими темными костюмами. То есть они представлялись совершенно никакими! Как и положено. Сам Стыров выглядел точно так же. Если бы кто задался целью описать внешность любого из троих, находящихся в кабинете, то припомнилось бы лишь одно — масть. И то с сомнением, потому что ускользала.

С Банщиковым полковник работал давно, лет уже пятнадцать, приняв его к себе лейтенантом сразу после училища, а Трефилов появился в подразделении недавно, трех лет не прошло. Рекомендовали его сверху как замечательного специалиста по налаживанию психологических контактов с объектами исследований. Надо сказать, что по этой части капитан и впрямь был профи: столько связей, сколько он установил за короткое время, в активе стыровского отдела никогда не было, — но вот по части дисциплины и военной выучки… да и откуда всему этому взяться? Спецучилище не кончал, понятий о субординации — никаких. Звание получил за заслуги. Короче, раздолбай. Но — результативный. Не отнять.

— Ну, докладывай, капитан.

— За сутки ничего незапланированного. Завтра, думаю..

— Думают там! — Стыров задрал к потолку указательный палец. — А мы — выполняем. И пока — черт-те как. Баязитов — твоя разработка? С русской фамилией никого не мог найти?

— Баязитов — случайность. Должен был быть Костылев, вы же знаете. А этого сосунка и на акцию не звали. Он у них без году неделя.

— А теперь этого сосунка, как ты говоришь, найти никто не может? Он что, спецподготовку прошел? Терминатор? Джеймс Бонд?

— Вы сказать не дали, тащ полковник. — Трефилов спокойно выдержал взгляд командира. — Завтра мы его найдем.

— Мы или милиция?

— А есть разница? Ну, хотите — мы.

— Я что-то не понимаю, капитан, — начал демонстративно заводиться Стыров, — где ты работаешь, а главное — на кого.

— Я? — Трефилов равнодушно оглядел кабинет, нимало не обеспокоенный тоном начальства. — Я — на Россию.

— Ого! — хмыкнул полковник. — Круто. Майор Банщиков раздраженно крякнул:

— Помолчи, капитан. Операция под контролем, товарищ полковник. Судя по всему, этот Баязитов серьезно ранен, видно, где-то залег. Костылев и компания сейчас в СИЗО, с ними коллеги работают, нам пока доступа нет. Завтра, как только войдем в контакт, сразу выйдем на Баязитова.

— Хорошо. Имейте в виду, нам нужно довести дело до открытого процесса. Поэтому все ваши штучки — новичок, сосунок — в задницу. Боец! Со сформировавшейся идеологией. Главарь организованной банды. Ясно?

— Да не тянет он на главаря, тащ полковник, — снова влез Трефилов. — На суде расколют.

— Значит, надо сделать так, чтоб не раскололи. Научить?

— Справимся, — хмыкнул капитан. — Приятно работать, когда есть четкие указания руководства. — Рад за вас, Трефилов, — сухо обронил Стыров. — Принесли разработки? Капитан, свободен. Мы тут с майором… Наглец! — кивнул он вслед закрывшейся за капитаном двери. — Ну, давай излагай, чего придумали.

* * *

— Пойдем, миленький, Катюшка ждет, мы уже чуть с ума не сошли, куда ты пропал… Вставай, сыночка!

Мать пытается подсунуть руку под Ванину спину и приподнять его с дивана. И тут же на Ваню падает потолок! Стены со страшным грохотом обрушиваются прямо на голову, острые пыльные кирпичи расплющивают бескостное тело, горячая волна песка и пыли забивает рот и нос…

— Ваня, Ванечка! — тонко и страшно кричит мать. — Потерпи! Я сейчас! Врача, «скорую»…

— Сдохни, скотина! — перекрывает ее вопль гортанный голос того самого страшного, носатого, черного. — Убью урода!

Черный все трясет и трясет стены. И кирпичи все валятся и валятся, пока не замуровывают Ваню в узкую — ни вздохнуть, ни повернуться — щелку. Руки, ноги, голова — все придавлено горячей каменной тяжестью. Вот сейчас черный сбросит последний кирпич, и закроется последняя дырка, сквозь которую видно яркое синее карежминское небо.

— Не надо! — просит Ваня. — Это не я… Я не хотел..

Камень тяжело шлепается прямо на лицо. Все.

— Вань, смотри, кто у меня есть! — Катька бочком протискивается в дверь, что-то пряча за спиной. — Давай его себе оставим, он такой хороший!

Ваня затаскивает сестру с площадки в прихожую, разворачивает. К Катькиной спине прижат крошечный пятнистый щенок. Длинномордый, ушастый. Как раз такой, о каком Ваня мечтал всю свою жизнь.

— Ох, ты! Кто это? — Он осторожно вытягивает щенка из цепких девчачьих пальчиков. — Где взяла?

Щенок беззвучно открывает и закрывает рот, словно ему не хватает воздуха и он хочет на это пожаловаться. Тельце у малыша горячее и безвольное, будто тряпичное. Ваня ставит его на пол, и щенок тут же заваливается набок..